Кирпичи 2.0

Данияр Сугралинов

Кирпичи 2.0

Муфке и Пушпику, с любовью

От автора

Дорогой читатель! Первым делом поясню название.

Если ты не читал первые "Кирпичи" — не сомневайся, читай сразу вторую версию, которую ты держишь в руках. "2.0" в заголовке свидетельствует о том, что это вторая версия книги и ты ничего не упустишь.

Если же ты читал первые "Кирпичи" — не сомневайся, можешь читать и эту книгу, причем с начала. Ведь здесь многое изменилось, добавилось. И если ты ждал продолжения, то оно у тебя в руках. Просто история Сергея Резвея стала подробнее и длиннее.

Первая версия книги была написана мной осенью 2004 года.

Тогда это была небольшая повесть, выходившая поглавно на одном из популярных тогда "контркультурных" интернет-ресурсов. Когда я начинал ее, даже не думал о том, что это будет книга. Я писал небольшой рассказ о неуверенном в себе молодом человеке. По задумке он должен был переоценить себя, влипнуть в какую-нибудь криминальную историю и этим закончить свой жизненный путь.

Я выслал первую главу, которая практически не отличается от той, что представлена в этой книге, владельцу и редактору "контркультурного" сайта Дмитрию Соколовскому, и он ее опубликовал.

Читатели сайта, или, как их там называли, "фтыкатели", неожиданно для меня стали симпатизировать главному герою Сергею Резвею и требовать продолжения.

Воодушевленный, я писал главу за главой, и к шестой о "Кирпичах" заговорили в сети. От идеи прикончить главного героя пришлось отказаться — читатели бы не простили. К тому времени он и мне полюбился. А вскоре персонажи зажили собственной жизнью, мне оставалось только записывать происходящее.

Ночами я писал продолжение, утром высылал очередную главу Диме, а днем читал отзывы-комментарии читателей и мотивировал себя к тому, чтобы продолжить "писательство". В кавычках, потому что никогда не считал себя писателем, трезво оценивая свои силы.

После десятой главы мне позвонили из одного питерского издательства и предложили публикацию повести. Еще один звонок был с популярного московского телеканала — они решили снять фильм. На протяжении последующих десяти лет каждый год ко мне обращались продюсеры, кинорежиссеры, небольшие издательства с аналогичными предложениями.

Забавно, но ни книга, ни фильм по разным не зависящим от меня причинам так и не вышли, и сейчас я уверен, что это к лучшему.

Потом на кураже я тут же написал продолжение, но вторая книга так и не увидела свет. Продолжение было откровенно неудачным — мне было 25 лет и просто не хватало жизненного опыта, чтобы написать так, как надо. Первую главу неудавшегося продолжения по сей день можно найти в сети. Она, кстати, вошла и в эту книгу с незначительными изменениями. Больше от тех "вторых кирпичей", как их называли в сети, ничего не осталось: файл был утерян при переезде.

К началу 2013 года количество прочтений книги в сети превысило пару миллионов. Первую версию "Кирпичей" активно размещали в электронных библиотеках, на форумах, развлекательных, пикаперских и мотивационных сайтах. Кто-то выпустил аудиоверсию, а кто-то опубликовал на Google Play. В соцсетях создавались группы поклонников, книгу разодрали на цитаты.

Я к тому времени окончательно отпустил историю с "Кирпичами", занимаясь карьерой и семьей.

Наступил 2013 год. Мы с семьей были в отпуске, и мне подумалось, что я готов. Десять лет с выхода первой версии дали мне столько жизненного опыта и интересных людей, что я ощущал готовность написать продолжение. Для этого я прочел первую версию книги — чтобы вспомнить героев, события. Дочитав, я понял: продолжения не будет. Идея и мораль первой книги категорически не соответствовали мне тридцатичетырехлетнему. Я решил полностью переписать книгу и развить историю.

И я это сделал.

У тебя в руках, читатель, "Кирпичи 2.0".

Глава 1. Инициация

— Ты в магазин? Купи мне шоколадку, Резвей, — попросила Лида. — Пожалуйста!

Лидка Фрайбергер, вопреки стереотипу о некрасивых немках, обладала сногсшибательной внешностью. Конечно, она это знала и — хуже всего — вовсю этим пользовалась.

Народ в офисе встрепенулся. Всем стало интересно, как я отреагирую. Черт!

А дело было так. Шеф дал нам проект. Свою часть я выполнил, а деловая стрекоза Лидочка, занятая куда более важными делами, не успела. И ладно бы покаялась — шеф побурчал бы, но продлил срок. Нет!

Утром на планерке, не моргнув глазом, заявила: "Михаил Степанович, выполнение проекта задержано по вине Резвея, не собравшего в срок данные по заказчику". Резвей — это моя фамилия.

Степаныч, старый хрыч, внимательно изучив длиннющие Лидкины ноги, вынес вердикт:

— Проект закончить до завтра, Резвея лишить квартального бонуса.

В общем, послать Лидку в далекие края или принести шоколад, темный с орехами, как всегда, — вопрос не стоял. Первое сделать не позволяли врожденная робость и воспитание. Оставалось второе. Но вопрос в том, как бы ответить, не растеряв остатки гордости. Если бы мы с Лидкой были одни, я, не задумываясь, согласился бы, но коллектив, до того сосредоточенно кликавший мышками, замолк в ожидании.

Подумав, я нашел, казалось бы, компромиссное решение:

— Хорошо, возьму. Слушай, а ты не поможешь мне вечером с проектом? Хочу задержаться, но добить его наконец сегодня.

— Вот еще, разбежался, — Лида скривила губы, — у меня уже весь вечер расписан. Ничего, сам закончишь, из-за тебя же сроки горят.

Такого ответа я не ожидал. Где-то в углу программистов прозвучал смешок. Это Саня Бородаенко не сдержал презрения. Он вообще всех презирал, а меня — особенно.

— Резвей, и мне сигарет купи! — крикнул стажер Панченко.

— А мне щенка, кроссовки и барабан! Ладно, Резвей? С получки отдам! — проявил остроумие Бородаенко.

Тут уж и сидящий на диете Гараян не сдержался и заказал упаковку овсяного печенья.

— От него не толстеют, Сережа, — пояснил он. — А деньги я тебе с получки верну, хорошо?

Чавкающая грязь при каждом шаге взлетала вверх и опускалась на штаны. Моросящий дождь заставлял жмуриться, а это при моем плохом зрении преимуществ в ориентации на местности не давало.

Коммунальные службы перекопали участок дороги возле офиса, сменили трубы, но заасфальтировать забыли. Местность напоминала колхозное поле после уборки урожая.

Мимо с гудением пронесся грузовик, водитель которого весело погрозил мне кулаком. Меня облепили комья грязи, а сопутствующие водопады залили очки. В голову упорно лезли мысли о ковровых бомбардировках. Настроение ухудшалось с каждой секундой, срочно хотелось кого-нибудь убить.

Цель, ради которой я вышел из офиса, явно не стоила всех этих мучений. Разболелось горло, и мне хотелось смягчить его какими-нибудь леденцами. До продуктового магазина недалеко, но черт меня дернул выйти в такую погоду!

В магазине душно. Остановившись у витрины с колбасами, я снял и очистил очки, вытер лицо. Жизнь налаживалась. За кассой стояла женщина лет сорока, очки в роговой оправе грозно сверкали, а копна обесцвеченных волос превращала ее в пришельца из 80-х двадцатого века. На меня — ноль внимания.

Пока я приводил себя в порядок, в магазин зашел еще один покупатель. Тяжелые облепленные грязью ботинки, щетина и короткая стрижка — мужчина среднего возраста, рабочий класс. Зал магазина заполнил запах перегара и пота.

— Бутылку водки "Журавли" и два пива! — приятный голос работяги не сочетался с его внешностью.

— Какое именно пиво?

— Мне "Балтику", а вот этому... — мужчина обернулся ко мне. — Какое пиво предпочитаешь, чудик? Угощаю! И зовут-то тебя как?

"Эх! — пронеслась шальная мысль. — Неудобно отказываться!"

— Мне, пожалуйста, "тройку". А зовут меня Резвей.

— Вы слышали? Две "тройки"! — бросил он продавщице и снова повернулся ко мне. — Очень приятно, Резвей! Меня Лехой зовут! Верняк — моя фамилия!

— Я, конечно, извиняюсь, Леха...

Мужик поморщился.

— Погоди, так ты, получается, сам себя извиняешь? — поинтересовался он.

— В смысле? — не понял я.

— Смотри. Я умываюсь — значит, я умываю сам себя, да? Получается, ты извиняешь сам себя?

— Э-э-э, — я реально тормозил, а от этого всегда начинал запинаться, — ну, так же говорится... Извините.

— Вот, это уже по-русски. А повода нет: просто увидел хорошего человека и захотелось его угостить.

Он расплатился и кивком предложил мне следовать за ним. "Хороший человек" в моем лице совсем забыл и про леденцы, и про Лидкину шоколадку, и даже про овсяное печенье для худеющего Гараяна. И, ни капли не сомневаясь, направился вслед за Лехой. Мой новый знакомый вышагивал так, что никто не посмел бы усомниться в его уверенности в себе. Горделивая осанка даже вызывала невольную зависть. Между тем дождь все еще лил.

— А куда пойдем-то?

— Да сядем сейчас на лавочке в скверике, тут недалеко.

— А дождь?

— Ты что, промокнуть боишься?

Вопрос прозвучал насмешливо, и желание что-либо выяснять сразу пропало. Действительно, почему бы и не промокнуть? Мы шли молча, и всю дорогу я пытался объяснить самому себе: что я делаю и зачем куда-то иду с этим человеком? Разум подсказывал, что надо вернуться в магазин и купить все то, что заказали ребята из офиса, где меня минут через двадцать по закону подлости начнут искать. Но возвращаться туда я не хотел.

Дождь прекратился. Выглянуло безразличное осеннее солнце. В сквере было пусто.

Леха уселся на мокрую скамейку так, как будто она сухая: видно, что его не заботили такие мелочи. Я робко присел рядом. Открыли бутылки. Пить холодное пиво на улице при такой мерзкой погоде большого удовольствия не доставляло. Глотать больно, но я сделал несколько крупных глотков и выдохнул.

— Как пиво? — поинтересовался Леха.

— Пиво как пиво, — пожал я плечами, — холодное.

— Ясно. Тогда рассказывай!

— О чем?

— Как о чем? Чем живешь, чем дышишь? Кто ты вообще такой?

Потребность высказаться и выпитое на голодный желудок пиво развязали мне язык. Полчаса моего сбивчивого монолога, и Леха знал обо мне все. Ненавязчивыми вопросами и глубокомысленным хмыканьем он направлял мой рассказ и, дослушав, подвел итоги.

— Итак, Сергей Резвей, двадцати семи лет, жены нет, девушки тоже нет, родители далеко, работаешь рекламщиком в медиахолдинге. Работой доволен, но в коллективе авторитетом не пользуешься. Зачем живешь-то, Серега? В чем смысл?

— Смысл? — даже как-то удивился я. — Жить.

— Жить, чтобы жить? Серьезно? Ну ты даешь, старик! Наверняка у тебя есть какие-то мечты, планы, цели. Проблема в том, что ты пытаешься угодить всем в ущерб себе. Всё, что тебе нужно для счастья, — осознать, что твои мечты вполне исполнимы, и зависит всё только от тебя. Стань эгоистом, в хорошем смысле. Поставь цели. Наберись здоровой наглости. Будь грубее и не бойся казаться невоспитанным: сейчас воспитанные люди не в моде!

— Извините, но...

— Что за идиотская привычка к месту и не к месту через слово вставлять "пожалуйста", "прошу прощения" и "извините"? За что извиняешься, прощения просишь, сам хоть понимаешь? Что за "э-э-э..." да "ме-е-е..."? Что за "ну... я не знаю" после каждого вопроса? Отвечай односложно и предельно конкретно: либо да, либо нет. А если хочется ответить "нет", но стесняешься, собери волю в кулак и скажи три коротких слова: "Нет — и точка!". Забудь о воспитании: в этом мире выживает не самый воспитанный, а самый наглый. Стань хамом: хамство упрощает взаимопонимание в той среде, в которой ты обитаешь. Уяснил?

— Не совсем. Наглецы и хамы, может, и успешнее в чем-то, добиваются своего, но это всегда плохо заканчивается для них, — услышанное от Лехи не вписывалось в мое понимание мира, его харизма поблекла и больше не действовала на меня.

— Ты и вправду так считаешь? Я ведь не учу тебя, как превратиться из жутко интеллигентного парня в крайне неинтеллигентное быдло, это ты можешь понять? — вскипел Леха. — Я тебе говорю, что в современном обществе, в бСльшей его части, а особенно в той, в которой ты имеешь честь жить и работать, быть тем, кто ты есть, — значит обречь себя на вечное лузерство. Хочешь позволить себе такую роскошь? Роскошь быть собой вместо права на нормальную жизнь, уважение коллег, внимание красивых девушек?

— Э-э-э... — пока я думал, заполнил паузу привычным блеяньем.

— Да твою же мать! — Леха взорвался.

— Нет! Нет, не хочу!

— Тогда запоминай! Все вышесказанное относится только к тем, кто тебя использует. Неважно: родственник ли это, начальство, коллега или просто случайный прохожий. Вот тебе простой пример: ты спешишь на работу, но тебя останавливает прохожий и стреляет сигарету или огня. Как ты поступишь?

— Конечно, дам сигарету, — ответил я, не задумываясь. — А что, мне не жалко.

— И опоздаешь на работу?

— Да нет, это же не займет и минуты.

— А отказать не займет ни секунды! Представь, что по дороге на работу тебе встретились несколько прохожих, стреляющих курево. Представил? Останавливаешься, вытаскиваешь пачку, открываешь, протягиваешь, дожидаешься, пока прохожий вытянет сигарету, кладешь пачку на место, достаешь зажигалку... Не успел на автобус. Опоздал на работу. Доступно?

— Вполне, — я начал понимать, к чему он клонит.

— И вот ты опоздал на работу, что, конечно, не привело руководство в восторг. При таком подходе рано или поздно твои опоздания приведут к увольнению или лишению премии.

— Да меня и так уже лишили премии...

— Вот видишь! Длинноногая девочка Лида живет себе припеваючи, гуляет, работу выполняет не вовремя, а что в итоге? Ты без премии, она — на коне, совесть не мучает, над тобой посмеивается, еще и гордится своей находчивостью... Стерва?

— Она не стерва, она хорошая, — почему-то поправил я.

— Так ты к ней неравнодушен?! — изумился Леха. — Ха! Думаешь, если и дальше позволишь ей ездить на себе, то она и ноги раздвинет?

— Ну, ноги не ноги, но...

— Знай, Резвей, что нормальная уважающая себя девушка никогда не будет не то что спать, но даже встречаться с рохлей. Тем более такая, как она. Зачем ей с тобой встречаться, если ты и так под нее стелешься?..

Внезапно Леха задумался, а потом воскликнул:

— Да тут же поле непаханое! Слушай, а почему ты со мной-то пошел? Тебе же на работу надо было возвращаться? Или нет?

— Э-э-э... Надо было...

— Короче! Я не я, если не сделаю из тебя нормального мужика! Вот номер моего мобильного, — Леха протянул мне визитку. — Позвони мне как-нибудь: попьем пива и продолжим беседу. А сейчас возвращайся на работу и попробуй хоть остаток дня побыть мужиком! Сможешь?

— Ну, я не знаю... — протянул я, глядя вниз.

Поднял голову, увидел бешеные Лехины глаза, покраснел, разозлился на себя и выпалил:

— Да!

Леха улыбнулся: