За стенами ректорского кабинета Арборинской консерватории было почти тихо.
Время от времени еле слышно доносился откуда-то нестройный хор настраиваемых струнных, чьи-то вокальные упражнения, трель флейты и недовольный голос: "Но это же совсем другая тональность!"
Кантор обессиленно откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза, открыл снова. Не помогло. Всё те же стены, увешанные дипломами с неизменной символикой Мистралии вкупе с нотными знаками, позолоченный пюпитр (гадость какая!) и ворох бумаг на столе.
На его столе.
Ректора консерватории...
Бывший убийца с невыразимой тоской поглядел на портрет монарха, обаятельно улыбающийся ему со стены.
"Орландо, ну почему я тебя не пристрелил? Еще на войне... Была ж возможность!"
Доблестный ректор-орденоносец тяжко вздохнул, огласив кабинет восьмиэтажной конструкцией, обещающей правящему королю Мистралии много принципиально новых эротических впечатлений...
"Хочу обратно. В Кастель Агвилас. Ну дайте мне винтовку..."
В дверь ритмично постучали.
— Войдите! — рявкнул кабальеро де Муэрреске голосом, достойным гневающегося Шеллара Третьего, и выпрямился в проклятущем ректорском кресле.
Дверь приоткрылась и в кабинет вплыло нечто в строгом черном платье, с необозримым бюстом и восторженно-преданными глазами, полными старательно выставляемой напоказ тайной любви...
— Господин ректор, это смета! И ведомость на зарплату... Требуется ваша подпись!
— Ладно, давайте, раз требуется...
— А это сегодняшняя почта...
...Вот эта стопка в локоть толщиной у нас называется — "сегодняшняя почта"?!
"Небо! Кастель Агвилас? Еще пара дней в том же духе — и я даже на Кастель Милагро соглашусь!"
— Вы свободны.
Секретарша, часто помаргивая коровьими глазами, выплыла из кабинета, напоследок окинув начальника таким взглядом, что Кантору захотелось проверить, остались ли на нем штаны, или уже нет. Благословение Эрулы, ага. Ммать.... вашу три раза через-пополам...
Так... Ведомость... Взгляд внезапно споткнулся о фамилию "Сан-Барреда". Сан-Барреда? Здесь?! Кто пустил в консерваторию этого суслика?!
Ярость улеглась при взгляде в графу "должность", где значилось — "уборщик". И, по совместительству — истопник. На полставки. Так, а это что? Примечание...
"Зарплата удерживается в пользу Короны... До
* * *
года".
Не сильно обогатится корона, конечно, ну да ладно.
Смета на ремонт концертного зала...краска... штукатурка...
Закупка инструментов. Скрипки. Пюпитры.
Опять пюпитры.
Демонов рогатых вам в задницу!!
За что?!
Сеньор ректор с отвращением отложил смету и придвинул к себе пачку писем.
Так. Опять приглашения.
"Государственный совет и лично..." та-ак. Министерство искусств! Да пожалуйста! Вы ещё пожалеете, что позвали...
"Кавалера ордена... господина ректора... на открытие детского дома имени..." На хрен я вам сдался?!
"Коллектив ткацкой мастеркой... настоятельно просит... концерт художественной самодеятельности". Ага, двести ба... озабоченных женщин. Я ещё жить хочу!
"Дон Диего дель Кастельмарра... торжественное открытие памятника... ЧТО?! Ещё один?! В центре сквера?
Орландо, это будет тебе дорого стоить!
В очередном письме Его зловреднейшее полуэльфийское Величество пыталось взять строптивого подданного измором и объявляло, что до тех пор, пока маэстро Эль Драко не соблаговолит официально воскреснуть (с подобающими почестями) — его будут считать героически погибшим, со всеми вытекающими последствиями. Из последствий, успевших вытечь до сего дня, самым жутким был безвкусный позолоченный бюст в холле консерватории. Скромный обелиск со звездой в Зеленых горах (смысл символики Его Величество разъяснить не сумело, а Ольга лишь загадочно хихикала) смотрелся куда строже, трагичнее и приличней. Но это, увы, было ещё не всё...
Благородный кабальеро совершенно некуртуазно сплюнул в угол своего кабинета и стремительно поднялся. Ему было душно...
Захотелось снять с себя безупречно элегантный костюм и одеть что-то попроще. Но увы: с некоторых пор Кантор понял, что оставленная им в кабинете одежда слишком быстро исчезает в неизвестном направлении. Похоже, у кого-то уже собралась нехилая коллекция... Особенно носки. Их пропало больше всего. Не иначе, среди сотрудников завелся... н-ну, будем надеяться, что это все-таки фетишистка, а не фетишист.
Коридор был пустынен, лишь в дальнем его конце фигурка в спецодежде зеленого цвета надраивала мастикой пол. Подойдя ближе своим стремительным кошачьим шагом, Кантор хотел похвалить трудолюбивого сотрудника, но оглянувшийся уборщик тихо пискнул и шарахнулся, как испуганная лошадь.
Артуро Сан-Барреда выронил себе на ногу банку мастики и, наступив на швабру, не замедлившую отозваться ударом по лбу, пискнул ещё раз:
— Не бейте меня!
— Ты что, тля, я тебя бью, что ли? — удивился Кантор.
Но Артуро затравленно переводил взгляд с Кантора на кого-то, подходившего с другой стороны.
Маэстро Гарри, почему-то в джинсах и шляпе, приветливо улыбался ректору, протягивая руку.
Кантор хотел спросить, за каким это Ольгиным чертом за поясом у музыканта заткнут очень приличный на вид револьвер, как внимание его отвлеклось. Из двери, выходившей в коридор, появилась до боли знакомая изящная фигура.
— МААМА! "Ну хоть кто-то остался неизменным в этом дурдоме?!"
Донья Аллама, красивая, как всегда, улыбнулась сыну и проговорила:
— Господин ректор! Я как преподаватель актерского мастерства хотела вас поблагодарить за...
— Ну, мама, от тебя я этого не ожидал! — простонал Диего и невежливо кинулся прочь.
Вниз, скорей вниз по лестнице, не касаясь перил... только бы миновать самое опасное место: небольшая площадка возле позолоченного бюста Эль Драко, заставленного цветами. Кантор тихо зарычал, издали увидев алые пятна, украшающие бюст тут и там: студенческая молва гласила, что если дотянуться и поцеловать великого барда в губы, то за результаты сессии можно не беспокоиться!
Добро хоть, до сих пор за этим занятием ловили только девушек. Видать, студенты как чувствовали, что если за подобной ворожбой попадется парень — эта сессия станет для него последней... Впрочем, в консерватории ходили неприятные слухи, что ребята тоже совершают обряд целования барда — глубокой ночью, и непременно нарядившись предварительно в женское платье...
Но удрать не удалось. Навстречу ему из примыкавшего к холлу концертного зала высыпала толпа младших школьников во главе с молоденькой учительницей.
Радостный визг обступившей его малышни, отчетливые подергивания за одежду с явным желанием оторвать кусочек ткани.
— Ребята! Перед вами великий маэстро Эль Драко! — дрогнувшим голосом чирикнула учительница.
"Да будь оно всё ... в ...! Я же не говорил, что это я!" — выдохнул ректор... и проснулся.
Утреннее солнце освещало уютную спальню. Встревоженная Ольга гладила Кантора по голове:
— Диего, Диего... очнись... ты так стонал! Неужели опять полковник Блай приснился?!
— Почти... — облегченно прошептал Кантор и крепко обнял жену.
