|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Безнадежная попытка?
Внимание,— прозвучал голос по вагонной радиосети, — наш поезд прибывает в столицу нашей Родины город Москву уважаемые пассажиры будьте внимательны, не оставляйте в вагоне свои вещи..
Уже не слушая голос, доносящийся из динамика, я подхватил свой чемодан и вышел в коридор, где уже столпились, готовые к выходу пассажиры. Поезд медленно остановился у платформы Ленинградского вокзала, вместе со всеми я вышел на перрон, пройдя мимо приветливо прощающейся с нами проводницы. Хотя еще было утро, но уже парило, я мгновенно взмок, и даже легкий ветерок не помогал чувствовать себя комфортно. Мое настроение трудно было назвать радостным, скорее присутствовала какая-то настороженность. Как меня примет новый коллектив? как я буду работать в большом городе, где, как казалось мне, никто меня не знает? И вот я вышел на площадь трех вокзалов, в воздухе стоял сизый дымок от горящих торфяников вокруг Москвы. Раздавался шум сотен автомобилей, тысячи людей, занятых своими мыслями шли мимо меня, не обращая никакого внимания на появившегося в их городе "мессию".
За неделю до отъезда в Москву меня вызвал на встречу мой куратор, который за время нашего общения так и не дал мне ни одного поручения.
Встречались мы уже по другому адресу в новостройке, такие дома только начавшиеся строиться микрорайонами по всему Петрозаводску уже получили название хрущевок. В этот дом только, что заехали жильцы, и естественно никто здесь никого не знал.
Владимир Иванович выглядел уставшим.
-Сергей,— начал он своим невыразительным голосом, — к сожалению, мы так с тобой за эти годы не познакомились поближе. Что хочу сказать. Ты, как человек, мне симпатичен. Все это время мы периодически наблюдали за тобой, но считали, что использовать тебя нет особых причин. Ты сам, практически без нашей помощи смог сделать себе карьеру, и сейчас едешь работать в Москву. Но вот здесь без нашей помощи тебе уже никак. На тебя уже пришел запрос из КГБ при Совмине СССР, конечно там уже есть твои данные, после того, как мы занесли тебя в список внештатных сотрудников, но сам понимаешь сейчас дело намного серьезней, ты будешь работать в 4 управлении МЗ СССР и просто так туда никто не попадает. Похоже в Москве тебе еще предложат стать уже штатным сотрудником КГБ и одновременно работать в Кремлевской больнице или ЦНИЛ при 4 управлении. Когда Евгений Иванович Чазов тебя приглашал на работу, он конечно, как все медики, не подумал о таком аспекте, как безопасность. Должен тебе сообщить, что ты не сможешь там работать, без одновременной работы с нашим Комитетом. Но ты в свое время сам пришел к нам, и надеюсь, не будешь строить из себя, оскорбленного интеллигента, которых в последнее время, что-то много развелось. Сам ведь понимаешь, что сотрудники, врачи этих учреждений все находятся не только под нашим неусыпным контролем, но они всегда будут находиться в поле зрения агентов всех разведок мира, потому, что они — эти сотрудники лечат руководителей нашей партии и правительства. И твоя работа, кроме своей основной врачебной, будет заключаться не в том, чтобы сообщать нам, кто там из врачей рассказал анекдот про Леонида Ильича, а если у тебя действительно возникнут подозрения, что кто-то, кому не положено, очень интересуется здоровьем людей, которых ты лечишь, или документацией, которая строго секретна, вот это будет уже твоя забота. Ну, это я так, по-стариковски разговорился. В Москве у тебя будет другой куратор, намного повыше меня рангом, он тебя достаточно подробно введет в курс дела. А сейчас давай по рюмке коньяка за все хорошее и на прощание.
Он достал початую бутылку армянского коньяка и наполнил пузатые рюмки уже стоявшие на столе.
Сразу с вокзала, сдав чемодан в камеру хранения, я отправился в отдел кадров ЦНИЛ, где мой вызов и направление Минздрава внимательно было рассмотрено немолодым мужчиной, недовольно оглядывающим меня. Потом он, взяв руки весь ворох моих документов, куда то ушел, оставив меня, под бдительным взором машинистки, сидевшей за соседней столом, и со скоростью пулемета печатавшей какой-то документ.
Пришел он обратно уже совсем другим человеком и ласково улыбаясь, попросил меня написать заявление о приеме на работу, забрал трудовую книжку, все направления, и выдал ордер для заселение в общежитие, которое находилось где-то на Пречистенке.
Когда добрался до общаги, мои ноги уже гудели. Недовольная поздним приходом комендантша, швырнула мне постельное белье и ключ от номера. В маленькой комнате, где стояла одна простая железная кровать с матрацем, я быстро застелил белье и улегся. Было уже поздно, но сна не было ни в одном глазу, за окном не утихал поток машин, конечно, это был не 2014 год, но после провинциального тихого Петрозаводска этот шум мешал уснуть. В голове крутились всякие нехорошие мысли, я обзывал себя дураком, и ругал всякими словами. Но, в конце концов, сон все же сморил меня.
Утром, тем не менее, встал полным сил и надежд и бодро отправился знакомиться со своей теперешней работой врача — интерна, и будущими коллегами в клинике хирургических болезней ЦНИЛ.
В ординаторской, куда я смело зашел, меня приняли настороженно, врач-интерн, да еще неизвестно откуда, да еще креатура Чазова, пришел даже зав. клиникой Олег Ксенофонтович Скобелкин, и, глядя на меня, никак не мог понять, зачем ему члену корреспонденту РАМН нужен здесь интерн. Но с направлением ничего не сделаешь. Начались долгие споры, куда меня пристроить для начала. Но когда я достал, заранее приготовленный журнал "Кардиология" с моей статьей, написанной под руководством Чазова, лица докторов немного прояснились.
-Наверно Чазов задумался о возможности осуществлении пересадок сердца на базе клиники и начал в связи с этим поиск будущих талантливых специалистов,— высказал свои мысли вслух Олег Ксенофонтович. Ну, а так, как пока меня не знали, куда пристроить, то решили для начала отправить в поликлинику, где, как обычно в летнее время, обычная это поликлиника или Кремлевка, все были в отпусках, и врачи зашивались по полной программе.
Поликлинику мне сразу отыскать не удалось, но когда я туда добрался, на меня посмотрели, как на самого родного человека и немедленно отправили в хирургический кабинет. Не успел я опомниться, как уже сидел на приеме в поликлинике вторым хирургом, мой здешний куратор, первый хирург пожилой опытный врач в первый час работы еще уделил мне некоторое внимание, затем, увидев, что я вполне справляюсь, забыл о моем существовании.
Ко мне пошли первые пациенты, нет увы, совсем не те, кого я ожидал, а жены и дети водителей министров , заместители младшего кладовшика, и тому подобное. Но претензии у них уже совсем не такие, к которым я привык в прошлой жизни. Почти все из них начинали выделываться сразу с порога. Исключение составляли лишь те, кто действительно чувствовал себя очень плохо и нуждался в срочной помощи.
Мне пришлось вскрыть несколько фурункулов, сделать несколько перевязок, снимать швы послеоперационным больным, в общем, обычная, ничем не выдающаяся, работа поликлинического хирурга. Я на автомате проделывал все манипуляции, и думал, что до операций здесь мне, как до Луны.
Незаметно мой первый настоящий в этой жизни рабочий день врача подошел к концу. А я даже не заметил этого и сидел ожидая следующего пациента, когда медсестра не сказала сердито:
-Сергей Алексеевич, домой пора собираться, а вы все думаете о чем-то.
Рутина работы полностью захватила меня. Каждый день был похож на другой: прием больных, дорога с работы в общежития, гастроном, общежитие. Особых знакомств я не заводил, потому, что в основном все врачи в поликлинике были значительно старше меня. Да собственно больше ни на что пока не хватало времени и казалось, что его не будет хватать никогда.
В хирургическом кабинете со мной работала опытная медсестра, которая вначале отнеслась ко мне, как к какому-то недотепе. Все время пыталась влезть в мой разговор с больными или учить, как надо делать ту или иную манипуляцию. В первые дни я пытался тактично поставить ее на место, но она все продолжала гнуть свою линию, в конечном итоге мне это надоело, и в один из перерывов, я закрыл дверь в нашем кабинете на ключ и сказал:
-Валентина Серафимовна, вам не кажется, что вы берете на себя слишком много, когда при больных начинаете перебивать меня, или во время проведения манипуляций высказывать свое мнение. Я попросил бы вас держать это мнение при себе, и если вам так уж хочется, мы могли бы обсудить эти вопросы без пациентов. Если же вы не можете держать язык за зубами, придется попросить, чтобы мне дали для работы менее амбициозную особу.
Валентина Серафимовна смотрела на меня, открыв рот, и медленно наливалась краской, но как только она открыла рот, чтобы, что-то сказать, я снова заговорил:
-И не надо сейчас ничего говорить, мне ваши оправдания или упреки не нужны, если вы будете на таких условиях со мной работать то давайте, если нет, я иду к заведующему поликлиникой.
С лица Валентины Серафимовны медленно сползал румянец, а я открыл дверь и вышел из кабинета и пошел в буфет, перекусить и слегка успокоиться.
Когда я возвращался, из кабинета старшей медсестры был слышен громкий голос моей медсестры:
-Нет, вы слышали девочки, что этот сопляк мне сказал? Да у меня стаж тридцать лет, я в операционной с такими профессорами стояла, со мной за честь академики считали работать. А тут приехал из хрен знает, откуда, сам никто и звать его никак, раскомандовался, а инструмент в руках держать не умеет. Не нравится ему, видите ли, что я его учу!
Потом ее голос исчез, и было слышно, что ей, что-то объясняют, но я уже входил в хирургический кабинет и не слышал, что там ей советовали.
Однако к окончанию перерыва моя медсестра была на месте, как штык, и с хмурым лицом молча выполняла мои распоряжения.
Вечером, когда я переодевался в мужской раздевалке, ко мне подлетел мой коллега, куратор, который в первый день также пытался контролировать и проверять мою работу.
-Ну, ты Серега сегодня и дал стране угля! Ты знаешь, с кем связался? Да у нас такой стервы, как она больше нет! Ее уже сколько раз пытались убрать, но у нее там.— И он многозначительно показал пальцем наверх,— Кто-то есть, и никуда от нее не денешься, а из-за нее уже не один человек отсюда ушел.
На следующий день перед началом работы меня вызвал к себе заведующий поликлиникой:
-Сергей Алексеевич, тут до меня дошли слухи о вашем конфликте с медсестрой. Мне кажется, что не подобает молодому врачу начинать свой профессиональный путь со ссоры с опытным средним персоналом.
-Николай Александрович, во-первых, это была не ссора. Я всего лишь указал Валентине Серафимовне на ее абсолютное незнание и не соблюдение принципов медицинской этики и деонтологии.
Во-вторых, если Валентина Серафимовна не изменит своего отношения к работе, я буду вынужден написать вам письменную докладную об этом.
Лицо Николая Александровича выражало всю глубину потрясения, которое он испытывал, наверно в этом кабинете, еще никто так открыто не выражал свое мнение.
-Хорошо молодой человек.— После паузы сказал он.— Можете идти работать. А мы, как администрация, сделаем свои выводы.
Кода я зашел в свой кабинет, лицо Валентины Серафимовны на миг приняло удивленное выражение, видимо она думала, что я буду очень долго переживать внушение начальства.
Поняв, что ее месть не удалась, она вроде бы успокоилась и наконец, у нас на приеме настала та рабочая атмосфера, которую я хотел, и к вечеру ее недовольное лицо даже немного разгладилось, и я почувствовал, что сделал, как раз то, что нужно и что проблем, по крайней мере, здесь, у меня не будет.
Между тем после моего ухода в кабинете заведующего поликлиникой происходил следующий разговор.
Николай Александрович разговаривал с начмедом:
-Так вы поняли Алла Леонидовна, как мне этот интерн мне ответил?
-Николай Александрович, послушайте старого опытного врача, здешнего ветерана, вы человек у нас относительно новый, еще не все подводные течения знаете. Смотрите, парень приехал из провинции, но ведет себя очень уверенно, значит, есть за спиной изрядная поддержка. Так, что советую вам погасить этот конфликт, тем более что интерн во всем прав, и пусть Валентина Серафимовна свои ангельские крылышки опустит. Она и так всех здесь достала.
Шли дни, и ко мне на прием людей становилось все больше. Я с самого начала работы старался беседовать с больными так, чтобы, как сказал один из классиков медицины: "больному после беседы с врачом должно стать легче" и использовал понемногу свои способности внушения. Но однажды ко мне зашел недовольный коллега и сказал:
-Слушай Сергей Алексеевич, что-то больные к тебе зачастили, ко мне совсем не идут, у тебя, что им медом намазано. И окинул взглядом очередь, желающих попасть ко мне на прием.
Тут мне стало понятно, что спешить надо медленнее.
Прошел месяц, и из отпуска пришла хирург, вместо которой я работал. И меня неожиданно вновь пригласил к себе Николай Александрович. Выглядел он немного смущенным:
-Сергей Алексеевич, есть такое дело, понимаешь, ты у нас поработал около месяца, и тут мне принесли статистику, в общем, у тебя за это время нет ни одной жалобы, это очень странно, в нашей системе очень требовательные пациенты и это просто нонсенс.
Я понимаю, что ты рвешься оперировать, а не сидеть мозоли резать и фурункулы вскрывать, хотя -это тоже должен кто-то делать. Но может, быть ты согласишься, хотя бы принимать наших конфликтных пациентов, хотя бы раза два в неделю. Не знаю, как это у тебя получается, но они все тобой довольны.
Когда я пришел в клинику, там конечно уже все были в курсе моих дел. Еще бы, Николай Александрович сам звонил Скобелкину и согласовывал с ним мой график работы.
Меня сразу пригласил к себе Олег Ксенофонтович:
— Даа, молодой человек, признаться удивили вы меня. Я надеялся, что месяц работы в поликлинике избавит вас от некоторых иллюзий, и вы поймете, что работа с нашими больными имеет свой очень специфический оттенок, и вы решите, скажем так, по-артистически, сменить свое амплуа. Но вот чтобы так понравиться пациентам, что меня просят дать возможность вам проводить хирургические приемы в поликлинике, такого я не припомню. Честно говоря, я бы с удовольствием вас туда отправил бы насовсем, потому, что я не вижу, в каком качестве вы сейчас будете у нас работать. Мы все-таки клиника, в которой все врачи, работающие в четвертом управлении Минздрава, проходят повышение квалификации, у нас им читают лекции наши сотрудники, ведется научная работа. И мне не очень понятны резоны Евгения Ивановича, который направил вас именно сюда. Вот завтра он собирается нас навестить, и мы вдвоем попробуем все-таки разобраться, что с вами делать.
Весь вечер в общежитии я провел у телевизора, бессмысленно пялясь в экран в размышлениях, что делать дальше. В голове бродили мысли, плюнуть на все, уехать в Петрозаводск, или включить по полной свои способности и внушить всему руководству клиники, какой я необходимый специалист.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
