— Брошу, — сказал я правду. — Меня здесь ничто не держит. Мы живём, как хищники среди снегов, готовые сожрать самого слабого из своей стаи, если не будет добычи. Даже у местных всё честнее и лучше сделано, чем у нас. Вы с ней собачитесь за власть, соперничаете, вставляете палки в колёса, — я кивнул на Седову, которая ответила раздражённым взглядом. — Она отправляет рабочих сделать то и то, а ты снимаешь людей с этого и заставляешь делать чуть ли не прямо противоположное! Кому от этого хорошо становится? Как вы были на Земле чиновниками-рвачами, так ими и остались. Стоит вам обжиться, почувствовать власть, заиметь силу и вы начнёте междоусобицу в скором времени. Вы уже сейчас сколотили вокруг себя команды, которые слушаются лишь вас и всегда при вас же находятся. Не на работах, не в охране, а только вокруг вас и по вашим поручениям.
— Ты...
— Я, я, — перебил я его. — Всё так и будет, попомни моё слово.
— Тихон, по-моему, ты краски сгущаешь, — негромко сказал Илья. — Конфликты есть, но мы все люди, даже в любящей семье происходят ссоры и драки.
— Угу, просто отличная семейка, — зло произнёс я и встал из-за стола. — Пойду я дальше работать, у меня заказов много. Андрей, ты завтра подходи.
Вышел из беседки, словно, оплеванным и чувствуя пару ножей-взглядов между лопаток. Ведь, правду сказал и все всё знают — со стороны кажемся единым организмом, чётким, слаженным, уверенным и сильным, а на деле, лишь кучка кое-как пригнанных деталей, которые где-то царапают друг друга, где-то трутся и перегреваются, а где-то так далеки, что никогда не соприкоснуться. И никто не хочет ничего менять. Никто!
В родном мире бесило отношение руководства и личностей на верхних ступеньках пирамиды власти к простым обывателям, за счёт которых они жили, думал, что в маленьком коллективе, среди опасностей, всё будет по-другому. Вроде бы даже стало что-то вырисовываться и вдруг всё пошло прахом. К слову, не без стараний Эрика, который стал создавать общество по своим личным предпочтениям, выделяя одних, забывая про других, гнобя третьих. После сладких обещаний представителя султаната, всё стало ещё хуже.
— Тьфу, уродство, — в сердцах сплюнул я под ноги.
До вечера штамповал пули и гильзы со стаканчиками для капсюлей. Большая часть уйдёт в оружейную мастерскую, но кое-что отдам охотникам и стрелкам из дружины, которые предпочитают иметь запас, как готовых патронов, так и расходников к ним. Хоть и перезаряжали гильзу иногда по шесть раз, но потом она всё равно возвращалась ко мне в 'переплавку'. Как и пули. Капсюля были одноразовыми и, после использования, их выбивали из гильз и возвращали опять мне.
Абашев появился у меня в хижине только во второй половине следующего дня. И сразу вывалил на меня несколько листов самодельной, чуть-чуть зеленоватой, бумаги (когда сможем торговать, то эта бумага будет одним из наших товаров).
— Вот, смотри, — сказал он и положил передо мной первый лист. — Нужно сделать четыре трубы, все с одинаковым наружным диаметром и разным внутренним. Труба один, два, три и четыре.
Я присмотрелся к чертежам и заметил деталь:
— Они у тебя под конус идут? Первая вначале больше, потом сужается, а четвёртая на миллиметр с лишним уже её?
— Да, всё так и есть. Ствол будет коническим, как в винтовке Герлиха... ай, не важно, был проект такого оружия, но дорогим вышел, и у изобретателя не хватило связей, протолкнуть его. Мы его повторить тоже не сумеем, но воспользоваться кое-какими наработками попытаемся.
— Стволы скручивать будешь? — заметил я ещё одну деталь. — Думаешь, выдержит? А зачем ещё одна резьба сверху или это для охлаждения ствола ребристость?
— Угу, попробую скрутить. Веры в это мало, но попробовать, стоит. Тем более, я уже проверял такую возможность. Помнишь, тебе несколько коротких стволов заказывал с резьбой?
— Да. И что?
— Неплохо вышло. У тебя артефакт даёт микронную точность, так что, после скручивая место стыка стало незаметным, прямо монолит и только! Вот только, проверял я ствол револьверным патроном, — почесал лоб собеседник с сомнением. — А для винтовки придётся делать очень мощный, примерно, как в противотанковом маузере, чтобы энергия пули продавливала магический щит. М-да...
— Отдача сумасшедшая будет, — покачал я головой, уже заранее сочувствуя стрелку.
-... а это не оребрение, а тоже резьба, вот чертежи с другими стволами, — он придвинул ко мне ещё один лист бумаги. — Боюсь я, что напряжение в местах соединения, будет огромное, может, и разорвать ствол. На всякий случай, наверну ещё сверху второй слой. В старину их делали, стволы, то есть, из прокованной полосы метала, сворачивая в трубу и некоторые мастера, понимая, что слабое место у них именно в шве, дополнительно накручивали сверху раскалённую полосу металла, как изолентой обматывали, и проковывали её, нечто подобное собираюсь сделать и я. Видишь, тут размеры труб немного другие? Специально это, чтобы соединения внутреннего и внешнего ствола приходились на полноценные участки металла и не граничили друг с другом, — он задумался над рисунками, что не сразу осмыслил мой вопрос. — А? Что говоришь?
— С такой отдачей плечо не выбьет, если ты собираешься делать противотанковый патрон? Да и тяжеловата выходит, винтовочка.
— Что поделать, пока у нас возможности не позволяют делать даже обычный маузер под калибр тридцать ноль шесть, с которым мы тут всех нагнули бы безо всякого калаша. Приходится прочности добиваться с помощью размеров. А про отдачу не волнуйся, придумаю что-нибудь, вроде кик-стопера в прикладе и дульного тормоза, тем более, примерные чертежи хороших конструкций, я помню неплохо. С тебя исполнение строго по чертежам.
— Это если артефакт позволит, — развёл я руками. — Сам понимаешь.
— Это да, — поник собеседник. — Что есть, то есть.
Желая отвлечь от грустной темы, я задал вопрос:
— А как ты быстро смог за сутки начертить всё это? Не спал, не ел, плюс, талант гения прорезался? Или у тебя уже давно было всё готово?
— Давно, — тут же с удовольствием перешёл на новую тему Абашев. — За этот день я только внёс изменения в раму винтовки под размер нового и нарисовал сами детали ствола. А это работы — тьфу и растереть. Ладно, Тихон, пора мне, Максимову там нужно кое в чём помочь, да и своя работа стоит. Ты, как всё сделаешь, принесёшь сам в нашу мастерскую? Или дай знать, что всё готово, лады?
— О-кей, — кивнул я. — Принесу, спина не сломается.
Он ушёл, и я приступил к работе.
Артефакт позволил почти всё. Лишь в УСМе засвоевольничал, но тут уже у меня процесс выхода из положения был на револьверах и пистолетах отлажен, времени потерял на внесении кое-каких изменений, совсем немного. Полностью винтовку изготовил через три дня.
— Вы устали, господин? — со спины подошла Эсмиральда и положила тонкие пальчики мне на плечи. — Хотите, я вам массаж сделаю?
И тут же, не дожидаясь моего ответа, стала умело разминать мне мышцы.
— М-м, приятно. А у тебя хорошо получается, — похвалил я девушку.
— Училась, господин. У меня были хорошие учителя... только из-за своей глупости не смогли ни разу уроками воспользоваться. Вы первый, кому я делаю массаж.
— Жалеешь, что тогда так получилось?
— Я? — девушка надолго замолчала, только её пальчики продолжали касаться меня, даря приятные ощущения, наконец, она вновь заговорила. — Нет, господин Тихон, совсем не жалею. Такие мысли были, когда меня выгнали из господского дома, определив в чёрные рабыни. Жалела, когда меня наказывали, молила меня простить. Просила богов, чтобы они смилостивились и открыли глаза госпожи и господина на мою верность и раскаяние. Потом мне стало всё равно — на господ, других рабов и слуг, на истинных богов. Ещё позже, я их всех возненавидела и отреклась от истинных, чтобы начать молиться падшим. Тогда я хотела, чтобы орда варваров напала на город и всех убила, чтобы госпожа сама стала рабыней, чтобы её какой-нибудь вонючий и волосатый варвар насиловал среди лошадиного загона, в навозе, а потом сёк её кнутом, бил палкой и поставил огненное тавро, словно, лошади. Пусть даже меня бы ждала та же участь или смерть, но я истово желала этого! А потом пришли вы, господин, вы — руммы, которым покровительствуют падшие боги, называющие вас своими детьми. И я поняла, что боги услышали мои молитвы. И тогда я поняла, что всё это было моим испытанием и наказанием — за неправильную веру, за то, что поздно обратилась к настоящим богам, за сомнения и хулу на них. Теперь, чтобы ни случилось, даже окажись вновь ТАМ, или даже в более худшем месте, я не откажусь от своей веры и перед лицом смерти!
— А не жалеешь, что мы не уничтожили твой город полностью, не убили твоих хозяев?
— Однажды им мои боги воздадут по заслугам, я в это верю, — с железной уверенностью, ответила девушка.
Вот же... мне ещё религиозной фанатички под боком не хватало.
— Эсмиральда...
— Господин...
Мы произнесли одновременно и тут же замолчали.
— Давай ты первая, — сказал я. — Что хотела сказать?
Та несколько секунд смущённо молчала, даже массировать плечи прекратила, потом торопливо произнесла:
— Господин, давайте я вам массаж всего тела сделаю? Не только плечи, но и руки, и спину, и ноги. Вы устаёте, когда сидите над этой волшебной вещью, кровь застаивается, а это вредно для мужчины. Ложитесь на кровать, господин. Если пожелаете, конечно.
Желаю ли я? Рука у девушки лёгкая и сильная, вон, всего пять минут массажа, а шея и плечи чувствуют себя отлично, если то же самое сделает с ноющей спиной, то я почувствую себя заново рождённым.
— Хорошо, Эсмиральда.
— И снимете рубашку и... штаны, господин Тихон. Мне так удобнее будет, — совсем тихо сказала девушка. — Если можно, господин.
Учитывая, что спим мы в одном помещении и спим достаточно откровенно (я оставляю только короткие подштанники, обрезанные до размеров семейных трусов. Эсмиральда, и вовсе иногда ложится полностью обнажённой в гамак, но чаще всего, на ней полупрозрачная, очень короткая, с большим вырезом, ночная рубашка, которую она сшила сама из мужской дорогой рубахи по чертежам, которые ей дали наши женщины), выполнить её просьбу мне не составило труда, даже мысли о стеснении или второго дна в словах Эсмиральды, не возникло.
— Господин, я возьму немного масла? Это согреет мышцы и лучше скажется на массаже. Я сама выдавила его из одного корня, который нашла в лесу неподалёку, масло приятно пахнет и хорошо впитывается, потом даже на одежде следов не останется. Позволите?
— Позволяю.
Лёг на живот, положив голову левой щекой на сложенные руки и наблюдая за девушкой, до которой были считанные сантиметры. Иногда она случайно касалась бедром моего плеча.
Через несколько минут после процедуры на меня навалилось расслабление, чувство покоя, дремота. Так продолжалось, пока не ощутил пряный незнакомый запах, приятный и... возбуждающий, весь сон махом исчез, несколько минут дремоты накачали тело таким количеством энергии, что мне казалось, будто смогу весь земной шар перевернуть.
— Господин, перевернитесь на спину, мне нужно другие мышцы помассировать, — попросила девушка почему-то шёпотом.
Машинально подчинился, и только лёжа уже на спине до меня дошло, что бодростью накачены все мышцы, совсем ВСЕ!
Руки девушки коснулись груди, быстро скользнули ниже и коснулись бугра на единственной детали одежды. От этого прикосновения меня всего передернуло, как от разряда электричества.
— Господин хочет меня? — чуть громче хрипло спросила Эсмиральда и, не дожидаясь ответа, ловко сняла рубашку, затем скинула короткие штаны и осталась в костюме Евы. — Господин?
— Хочу, — хрипло прошептал я.
В одну секунду девушка оказалась на мне, прильнув всем телом, потянулась, как кошка и протяжно тихо застонала, закусив губу и закрыв глаза.
— Господин...
— Тише, тише, всё хорошо.
Под моими руками трепетало крепкое девичье тело и, как недавно её пальцы, так сейчас и мои, скользили по её коже, гладили, сжимали упругие ягодицы, бёдра, накрывали грудь с крупными, набухшими от желания, сосками, проводили между лопаток, от чего Эсмиральда прогибалась, как кошка и стонала.
— Господин, я ваша... полностью ваша... — горячо шептала она и неловко пыталась стянуть с меня подштанники, действуя одной рукой, лёжа на мне, второй царапая грудь, и тёрлась низом живота о моё бедро.
— Подожди... я сам, — прошептал я. — Сейчас...
Нелегко доставить удовольствие девушке, если ты у неё первый. Но, кажется, мне это удалось.
* * *
Детали к винтовке, я отнёс Абашеву уже в сгущающейся темноте. Вес металлических изделий, в мешке, был существенен, навскидку скажу, что ничуть не меньше моего блочного арбалета.
Пока дошёл от своей хижины, расположенной в центре посёлка, до мастерской, в его дальнем и глухом углу, почти под самой стеной в окружении земляной насыпи, с удивлением заметил некоторые изменения, которых ещё несколько дней назад не было. Например, в частоколе были прорублены вторые ворота, чуть меньшего размера основных и за ними интенсивно шло возведение ещё одной стены, охватывающей квадрат примерно пятьдесят на пятьдесят метров. Несмотря на позднее и тёмное время, работы и не думали заканчиваться.
— Видал, что у вас под боком творится? — сказал я Максимову, когда оказался в химмастерской.
— Ага, видел. Расширяем посёлок с учётом новичков. К нам ещё тридцать человек решило присоединиться из галерников и пленников. В курсе, что всех баронских вояк Эрик решил отпустить на днях?
Я отрицательно мотнул головой:
— Откуда? Сижу, как сыч у себя, чахну вроде Кощея. Только тот над златом, а я над артефактом. Да, а где Абашев?
— Да он на свидание ушёл, — хохотнул собеседник. — Тили-тили тесто и всё такое. Ты ему его винтовку притащил? Кидай в тот угол, придёт он завтра утром, увидит.
Мешок, лязгнув, приземлился в указанном месте, после чего я распрощался с химиком и вернулся к себе, где меня ждала Эсмиральда.
Почувствовав в хижине знакомый пряный запах, я тут же захотел прояснить кое-что.
-Эсмиральда, а это масло для чего? Для массажа или?..
Та покраснела и смущённо потупилась.
— Господин Тихон, я вас не обманывала. Это масло для разогрева мышц и улучшения тока крови. Только оно ещё может подействовать для влечения мужчины к женщине, если давно не возлегали они на ложе. А ещё им варвары намазываются перед боем, так они получают много силы, очень быстрые становятся и... и всегда насилуют захваченных женщин прямо там же, могут во время сражения даже. Это для них особый знак доблести.
— Да уж, ну и нравы.
— Вам не понравилось? — расстроено спросила девушка.
— Понравилось, просто неожиданно это случилось.
— Извините, господин Тихон, больше так не буду делать. Я хотела, как лучше... вы с той большой женщиной расстались и ни с кем после этого не ложились на одно ложе, а для мужчины, застой крови в чреслах очень вреден...
— Эсмиральда? — перебил я девушку.
— Да, господин?
— Ты больше никогда за меня не решай, хорошо?
— Да, господин Тихон, я так никогда-никогда больше не поступлю, — совсем тихо ответила она.
— А сколько масло действует? — сменил я тему.
— Всегда по-разному и на каждого по-своему. Обычно около пяти часов. А что, господин?
— Кажется, оно ещё не совсем выветрилось... иди ко мне.
На следующий день я проснулся ближе к полудню. Ночка выдалась, та ещё. Хоть девушка и только-только вошла во взрослую жизнь и почти ничего не умела, но схватывала всё на лету и умудрялась получать удовольствие от моих ласк не меньшее, чем от полноценного акта, при этом доставляла его и мне, следуя подсказкам и иногда, наверное, женскому инстинкту. Заснул перед самым рассветом, весь вымотанный и высосанный до донышка.
Проснулся и понял, что девушки в хижине не было. Зато стоял на столике завтрак, замотанный в кучу тряпок, чтобы не остыло жареное мясо и тушёные овощи.
— Эсмиральда!
— Я здесь, господин, — шторка в двери колыхнулась и там показалась симпатичная головка смуглянки с завязанными в узел волосами. — Звали?
— Да... то есть, хотел спросить, чем занята?
-Я вещи стираю. Ещё принесла воды в бочку и сейчас она греется в ней, скоро можете помыться. А вон там завтрак... а-а, вы уже нашли его. Вкусно?
— Ага, очень.
— Это я сделала на кухне, — потупилась она. — Мне очень приятно, что я вам понравилась.
— Садись рядом, и вместе оценим твоё блюдо, — я похлопал ладонью по кровати. — А потом...
— Господин, вы мне не доверяете? — широко распахнула глаза девушка, потом прошла внутрь хижины, взяла несколько кусочков мяса и положила в рот, прожевала и следом зачерпнула овощей ложкой. — Я вас не отравлю, господин, никогда! Вы столько для меня сделали, что я с вами до самой смерти. Видите, я сама ем? И со мной всё хорошо.
Я застыл от неожиданности, превратившись в сидячую фигуру.
— Эм-м, Эсмиральда, я совсем не это имел ввиду, просто, у нас мужчина и женщина чаще всего завтракают и обедают вместе, а иногда прямо в постели. А потом... — я не договорил и вместо слов провёл рукой по кровати.
— Ой, нет, нет, господин Тихон, я не могу, — замотала она головой, потом подскочила ко мне вплотную, неловко ткнулась губами в мои губы и вновь отпрянула, ловко ускользнув от моей руки, которая скользнула ей на ягодицы. — У меня очень много дел. Я не могу сейчас, господин, прошу вас не приказывать и... и у меня всё внизу болит немножко. Вы очень сильный мужчина, настоящий воин, а я всего лишь слабая девушка.
'Блин, вот ты балбес! — мысленно я хлопнул я себя по лбу. — Она же ещё вчера была девочкой'.
— Извини, Эсмиральда, совсем не подумал.
— Вам не за что извиняться, господин Тихон, вы же мой господин, — с едва заметным удивлением ответила она. — Всё нормально. Мне можно идти?
— Иди. А чем занята-то, напомни, а то вылетело из головы?
— Я вещи стираю, вашу одежду, господин, — ответила она и упорхнула, оставив меня в одиночестве завтракать, ну, или обедать, если смотреть на часы.
Потом натаскал в шайку воды из бочки (к слову, нагревается она на солнышке, железа всё ещё не хватает, чтобы делать бочку из металла и разводить под ней огонь), вскипятил в котелке воды, так как колодезная вода была достаточно холодной, и требовалось её разбавить, после чего помылся.
Дальше, до самого вечера я опять сидел над артефактом, штампуя второй комплект дальнобойной винтовки. Когда я её закончил и отдал Абашеву, ко мне заскочил посыльный от Эрика, который сообщил, что староста меня желает видеть, если есть время и я не занят.
— Привет, Тихон.
— Привет, Эрик. Что случилось опять?
— Ну, почему сразу 'что случилось', — усмехнулся он.
— А по другому поводу ты меня не зовёшь. Остальные где? Или мы только одни?
— Одни, — он кивком головы подтвердил мою догадку. — С прочими уже всё обговорено, пока ты был занят с Абашевым.
— И?..
— Ты через неделю поплывёшь вот сюда, — староста подошёл к карте, которая из корявого рисунка, стала больше похожа на нормальное пособие по географии — обзавелась расцветкой, надписями, каким-то значками и цифрами, и указал на пятнышко в океане. — Это крупный остров, который не принадлежит ни одному государству и пользуется славой пиратского, контрабандистского места, где можно купить и продать практически всё без ограничений. От запрещённого во всех странах амулета, до редчайшей горячей информации.
— И что мне там искать? Про руммов, Героев? Падших богов? — хмыкнул я.
— Если получится, то почему бы и нет? Но в первую очередь, тебе нужно найти недостающие элементы для своего артефакта, чтобы запустить процесс увеличения. Платина, драгоценные камни и так далее... ну, тебе лучше знать, потом нам нужны амулеты для индивидуальной защиты и охраны поселения, плюс, амулеты общения. Заодно продашь наших рабов, которые только зря у нас хлеб жрут.
Я невольно поморщился, совсем не хотелось становиться работорговцем.
— А со мной там вообще станут вести дела? На алтарь не сунут?
— Да там всем плевать, если верить Алавастахату. Смотрят на силу и кошелёк, если можешь дать отпор и заплатить, то там самого дьявола в зад поцелуют.
— Ну, если только так, — ответил я, хотя сомнения у меня остались.
— Так, так. И ещё, — собеседник вновь указал на карту, отметив для меня несколько точек, собравшихся в группы по десять-двадцать штук, расположившихся сравнительно недалеко от острова, — вот здесь расположены мелкие архипелаги с каменистыми крошечными островками. Почти все они безжизненные или не способны принять большую общину, а маленькой группой там селиться опасно. Вот здесь проходит то самое течение, которое принесло тебя сюда.
— Ты думаешь, что на одном из этих архипелагов я и оказался? — догадался я, что собеседник хочет до меня довести. — Хм, — я ещё раз посмотрел на карту и согласился, — вполне может быть. Только про остров, мой пленник, которого я допрашивал и узнал про анклав землян, ничего не говорил.
— А ты спрашивал? Спросил про руммов — он ответил.
— Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему, и я оказался где-то там, — я кивнул на карту. — Но польза мне от этого, какая? Ностальгией я не страдаю, навещать место своего рождения в этом мире, так сказать, меня совсем не тянет.
