Путешествие на восток

Оригинальный текст: https://www.tthfanfic.org/Story-31878/kedrann+Journey+to+the+East.htm

Глава 1: Оборотное зелье

— Итак, мисс Грейнджер, само по себе это лечение несложное, но требует времени. Частичное превращение в животное должно отменяться постепенно, с использованием чар и зелий, иначе могут появиться осложнения, — произнесла мадам Помфри, подготавливая необходимые препараты.

Девочка-кошка осторожно кивнула, принюхиваясь к терпкому запаху подогреваемого варева. В своем нынешнем положении ее радовало только то, что эта глупая история скоро закончится.

Пару часов назад они с Гарри и Роном готовились к последней стадии плана по проникновению в гостиную Слизерина с помощью Оборотного зелья, надеясь что-то выяснить о Тайной комнате. Все шло хорошо, зелье, которое они варили целый месяц, наконец было готово, и им оставалось только выпить его. Гарри с Роном без проблем превратились в Крэбба и Гойла, а вот для Гермионы все пошло совершенно неправильно! Как оказалось, волос, который она приготовила для своей порции зелья, принадлежал не Миллисенте Булстроуд, а ее кошке. Оборотное зелье не предназначено для межвидовой трансформации, и поэтому Гермиона застряла в форме полукошачьего нечто размером с человека.

И вот теперь она сидела на кушетке в больничном крыле и чувствовала себя страшно неуютно. Мех зудел под мантией, а неожиданно появившиеся чувства и инстинкты страшно нервировали. Гермионе совсем не хотелось думать о том, что может произойти, если кто-то махнет перед ее носом бантиком на веревочке или, еще хуже, почешет за ушком.

— Мы... мы можем начать? — нервно спросила она. — Прежде чем я сделаю что-то кошачье.

— Конечно, — сказала мадам Помфри, передавая ей стакан с зельем. — Профессор Снейп сварил это специально для вашего случая, оно должно нейтрализовать все, что осталось от действия Оборотного. После того, как вы выпьете это, мы сможем начать обратное превращение.

Гермиона взяла стакан и залпом осушила его, не обращая внимания на противный вкус. Ей совершенно не хотелось находиться в этом виде ни единой лишней секунды. Откинувшись на спину, Грейнджер с трудом удержалась от ругани на свой хвост, который чувствительно возмутился такому обращению с собой. Вместо этого она попыталась сосредоточиться на том, что за зелье ей могли дать. Наверное, это какой-то универсальный антидот, который может выводить из организма разные виды зелий, или еще что-то в том же духе.

Мадам Помфри четкими движениями палочки начала творить над ней какие-то чары, и вскоре Гермиона ощутила напряжение волшебства в собственном теле...

В следующее мгновение девочка закричала, выгнув спину дугой, и с силой вонзила когти в кушетку. Все ее тело расцвело ломаными геометрическими узорами черного цвета, что пылали зловещим фиолетовым сиянием. Шок был настолько силен, что она даже не могла видеть всполошившуюся мадам Помфри, слышать ее причитания или ощущать что-то иное, кроме огня, пронизывающего каждую клеточку ее тела. Все, на что была способна Гермиона Грейнджер, это дико кричать, пока покрывающие ее узоры один за другим разлетались на куски со звоном бьющегося стекла.

Когда лопнул последний узор, она наконец смогла немного перевести дух, хрипло втянуть воздух и почувствовать привкус крови на языке. Ее затуманенный разум походя отметил, что кошачий мех начал линять, выпадая целыми клочьями, но еще до того, как сознание обработало поступающую информацию, тело ученицы Гриффиндора забилось в новом приступе. Смещение костей звериной морды обратно к человеческому виду и миграция ушей с верхней части головы на свое законное место вырвали из ее охрипшего горла очередной болезненный вопль. А собственные окошачившиеся зубы, выбитые из челюсти новым набором, чуть было не застряли в глотке, не позволив гаснущему разуму осознать, что некоторые из новых зубов даже более остры, чем измененные зельем.

Гермиона во всей полноте прочувствовала, как ее хвост отваливается от копчика, а ногти постигает судьба зубов, но бьющееся в конвульсиях тело не позволяло заметить, что эти самые новые ногти вспарывают крепкий матрас кушетки, словно мокрую бумагу. Последней каплей перед спасительным беспамятством стала резкая боль в районе лба.

Гермиона Грейнджер потеряла сознание.

* * *

Альбус Дамблдор стоял перед больничной кроватью и смотрел на... спящую девочку. Совсем недавно его фамильяр Фоукс неожиданно начал паниковать, а всю школу накрыло давящее присутствие Темной магии очень специфического толка. (Схожее давление обычно производят существа, подобные вампирам). Это же почувствовали все школьные призраки и домовые эльфы. Некоторые из последних даже начали украдкой шептаться о возвращении древних, ну, а первые... продемонстрировали довольно интересный перечень реакций. По крайней мере, те, что были закреплены за факультетами.

Например, Толстый Монах сперва начал обильно потеть эктоплазмой, после чего ринулся искать свой старый комплект экзорциста. Серая Дама соблаговолила сказать несколько фраз, что само по себе было событием, но директор сомневался, что хозяйка башни Рейвенкло полностью понимала, во что превратилась мисс Грейнджер. Сэр Николас... к сожалению, сейчас не мог ничего сказать, так как был одной из жертв нападений Чудовища Тайной Комнаты. Хотя его бы без сомнения обеспокоила перспектива жизни девочки вместе с остальными гриффиндорцами.

Но самой любопытной была реакция Кровавого Барона. Древний призрак лично посетил кабинет директора и настоял на том, что девушку необходимо пересортировать. Судя по той части древнесаксонского ворчания, которая была понятна Альбусу, Барон говорил о том, что Слизерину необходимо вернуть толику истинного благородства... и это не оставляло никаких сомнений в его осведомленности. Призрак подземелий Слизерина совершенно точно знал, кем теперь является Гермиона Грейнджер.

"К счастью, школьники и большинство учителей практически ничего не заметили, — подумал Альбус. — Ну, возможно, за исключением мисс Лавгуд".

Судя по докладам портретов, юная рейвенкловка сегодня была даже более взволнована, чем обычно. Что в сочетании с недавними событиями в больничном крыле добавляло еще один интересный факт к его подозрениям относительно особенностей ее зрения.

Директор в очередной раз внимательно посмотрел на изменения, постигшие одну из его подопечных. Честно говоря, ему бы хватило пальцев одной руки, чтобы посчитать известные случаи, когда представители этого вида были замечены в Британии, начиная со времен римского вторжения.

Очень любопытно.

Альбус помнил, что стандартная проверка новых учеников показала очень странный пробел в семейном древе мисс Грейнджер, конкретнее, не было никакой информации об ее деде по материнской линии. Когда он просматривал эти данные перед первым курсом, директора даже посещала мысль, не была ли ее мать на самом деле сквибом, рожденным от связи волшебника и маглы. В конце концов, некоторые... приключения отпрысков чистокровных семей перед вступлением в официальный брак совсем не неслыханное дело. Возможно ли, что на самом деле вместо простого волшебника в ее родословной отметился тот "человек", с которым он познакомился сорок лет назад, когда исполнял кое-какие обязанности для Международной конфедерации волшебников?..

— Альбус... кто она? — осторожно спросила Помфри. — Я имею в виду, со всем тем, что у нее...

Они вместе посмотрели на две наиболее нечеловеческие черты, которыми обзавелась мисс Грейнджер вследствие инцидента. Обе располагались на ее голове. Первой была пара золотых рожек, проступающих сквозь ее пышную шевелюру, а второй — дополнительный глаз в центре лба.

— На Британских островах ее раса известна под названием фоморы, Поппи, — произнес Дамблдор. — Пожалуйста, убедись, что мисс Грейнджер не проснется в ближайшее время. Мы не знаем, как эта метаморфоза могла повлиять на ее характер.

Мадам Помфри зябко повела плечами.

— Мы не можем долго удерживать ее в таком состоянии, — сказала она.

— Нет, не можем, — согласился Альбус. — К счастью, я знаком кое с кем, кто обладает куда большим опытом в общении с самыми разными магическими существами, чем я.

* * *

Директор Академии "Екай", Тенмей Микогами, спокойно отдыхал, развалившись на диване в своей квартире. Это было одно из немногих мест, где он снимал белое монашеское одеяние, которое все привыкли связывать с его персоной. Не то чтобы он на самом деле был монахом, священником или даже христианином, несмотря на некоторое пристрастие к крестам и множество друзей и знакомых среди духовенства различных религий мира. Собственно, он специально несколько раз менял его дизайн, чтобы не соответствовать какому-либо из реально существовавших орденов, для чего даже советовался с одним знакомым иезуитом еще в те времена, когда придумывал для себя это публичное амплуа.

Его отдых был прерван, когда Тенмей ощутил, как что-то прошло сквозь защитные чары его школы. На мгновение у него мелькнула мысль, что кто-то из учеников в очередной раз решил поиграть с заклятиями призыва, но садистская усмешка, возникшая на его лице при мысли о грядущем развлечении, быстро превратилась в тяжелый вздох, когда на перила балкона приземлилась знакомая птица красно-золотой расцветки. Хмуро посмотрев в сторону визитера, Микогами серьезно рассмотрел идею немного выпустить свое ёки, чтобы заставить феникса подергаться, но быстро отбросил этот позыв и поднялся со своего дивана. Тенмей хорошо знал, кому принадлежит это существо, и хотя их знакомство было чисто шапочным, а некоторые политические взгляды серьезно разнились, немногие личные встречи давно стали залогом взаимного уважения.

— Насколько помню, тебя зовут Фоукс? — произнес он, протягивая руку к письму, зажатому в клюве птицы.

Феникс немедленно выронил послание и, осторожно перебрав лапами, отодвинулся немного в сторону. Было очевидно, что волшебное создание совсем не радо находится в этом месте и, вероятно, хорошо знает, что он является одним из тех немногих, кто может окончательно убить его.

Как Тенмей и предполагал, письмо ему прислал Альбус Дамблдор. В послании говорилось, что одна из его учениц недавно пережила совершенно неожиданную метаморфозу. Кроме того, к письму прилагалось небольшое семейное древо этой ученицы с четким указанием на один конкретный пробел в родословной ребенка.

— Даниэль... — с улыбкой пробормотал Микогами, дойдя до имени бабушки по материнской линии. — Похоже, в данном случае один шанс на миллион оказался попаданием в десятку.

Мужчина перевел взгляд на Фоукса, которому, видимо, приказали дождаться его ответа.

— Я знаю, что тебе это не понравится, но все равно должен попросить доставить меня в Хогвартс. Это важно, — сказал он.

Феникс согласно курлыкнул в ответ.

— Тогда я сейчас прихвачу кое-какие вещи, и выдвигаемся.

Он вернулся в кабинет, быстро закинул в сумку несколько подходящих артефактов и снова облачился в свою рясу. Этого должно хватить для первичной диагностики, прежде чем он сможет переместить девочку в академию и провести полноценное обследование.

* * *

Гермиона медленно разлепила глаза, ощущая, как в висках стучит глухая боль. На краткий миг девочка задумалась, не так ли чувствуется похмелье, но быстро отложила эти праздные размышления, когда в голове начали всплывать воспоминания о недавних событиях. Она четко помнила, как мадам Помфри начала лечить ее от воздействия Оборотного зелья, а потом... только боль, и больше ничего. Хотя нет, не совсем. Был какой-то нелепый сон, в котором ее куда-то нес странный монах в белых одеждах и называет "Мина-тян".

Девочка подняла руку, чтобы потереть лоб, но замерла в середине движения, уставившись на свое запястье, а точнее на некое незнакомое украшение. Ее руку плотно охватывал браслет, изготовленный из множества небольших серебряных крестиков с золотой инкрустацией и маленьким замочком на тыльной стороне руки. Похоже, не открывая замок, снять эту штуку невозможно, но где же ключ?

Быстро оглядевшись по сторонам, Гермиона обнаружила еще кое-что неожиданное. Она точно была не в Хогвартсе, если только, конечно, где-то в тайных коридорах древнего замка нет помещений с более современной обстановкой, которые специально прячут от учеников. Стиль несколько отдавал мрачностью и готичностью, но совершенно не походил на то, к чему она привыкла, а наличие сложных электрических приборов вроде ламп, цифрового будильника и стереосистемы явно намекали на то, что это не древний шотландский замок.

Часы показывали почти полдень...

Гермиона медленно села на кровати, только сейчас заметив, что одета в очень большую белую рубашку — не Хагридову, конечно, но ее владелец точно должен быть очень высоким и широкоплечим — и тут же покраснела, когда поняла, что сейчас это было ее пижамой.

Постойте... но где же мех и хвост?

Приметив неподалеку открытую дверь, ведущую в ванную, Гермиона быстро метнулась в ту сторону, желая побыстрее посмотреть на себя в зеркало.

В отражении оказалось вполне человеческое лицо... почти. Девочка подняла дрожащую руку и осторожно дотронулась до пары желтоватых выростов, торчащих сквозь волосы, и только тогда полностью осознала, что они прикреплены к ее голове. Но сколько бы ни нервировало то, что теперь у нее есть рога, главной проблемой были глаза. Все три. Из зеркала на нее растерянно смотрел расширенный комплект зрительных органов с золотыми ирисами.

Гермиона моргнула. Три глаза синхронно моргнули в ответ.

Девочка с криком отпрыгнула от зеркала и продолжила пятиться, пока не наткнулась спиной на стену. Она опустилась на пол ванной и зарыдала, уткнувшись лицом в колени, желая скорее проснуться в больничном крыле школы и забыть об этом кошмаре, тщетно отгоняя мысли о слезах, которые капают из ее третьего глаза, и острых клыках, мягко прикусывающих нижнюю губу.

— Грейнджер-сан? — раздался голос со стороны двери.

Гермиона продолжила плакать, совершенно не желая, чтобы ее отвлекали от этого важного занятия, и немного притихла только когда ее обняли чьи-то теплые руки.

— Тише-тише, девочка, — мягко произнесла обнявшая ее незнакомка с каким-то незнакомым акцентом. — Конечно, в твоей жизни произошли невероятные изменения, но, в конце концов, все наладится.

— Н-наладится? Как?.. Как это наладится? Я же... Я даже не смогу...

— Существует методика, с помощью которой можно принять человеческий облик, и мы тебя этому непременно научим, — продолжила незнакомка. — Вот, посмотри!

Она осторожно дотронулась до подбородка Гермионы и приподняла ее голову, заставляя впервые взглянуть прямо на себя. Перед девочкой находилась молодая женщина возрастом, наверное, около тридцати лет, со светлыми волосами и голубыми глазами за изящной оправой очков. Незнакомка мягко улыбнулась Гермионе, и вдруг две пряди ее волос сдвинулись вверх, превращаясь в пару треугольных ушек, глаза еле заметно засветились, а зрачки вытянулись в щелки, характерные для кошачьего племени.

— Меня зовут Шидзука Некономе, — представилась она, превратившись обратно. — Я преподаватель японской академии "Екай", в которой вы сейчас находитесь.