Служил в нашей редакции Витя. Несмотря на почтенный возраст (был он ровесником первого полёта человека в космос) все его так именно и звали — ВИТЯ.
Виктор учился с советском педагогическом вузе на филфаке, естественно был единственным парнем на курсе, любимцем дев и общажным ловеласом. Хотя жил он вовсе не в общаге, а с родителями, ветеранами Великой Отечественной, а затем и героями трудового фронта в просторной "трёшке", где регулярно зависал с очередной пассией, пока папа и мама вкалывали то на даче, то на производстве.
Разбаловали девчонки Витю по самое не балуй — приходили к охреневшему альфасамцу с водкой, закусью, исполняли все его самые дерзкие, из журналов заграничных почерпнутые желания.
ВиктОр невероятно гордился на весь Красноярск прогремевшим разбирательством "аморалки" в комитете комсомола педагогического института, когда одна из отринутых им мамзелей, настучала партбоссам на непостоянство "прынца", написав заявление-обвинение, как Витя "заставлял делать это ртом"...
Дело действительно было громкое, дошло до разбирательства в краевом комитете КПСС, про случай сей даже наш прославленный земляк, всемирно известный писатель, тёзка нашего героя упоминал в мемуарах. Тогда, ценой невероятных усилий, мольб и просьб, героические родители "отмазали" отпрыска от отчисления.
Витя, увы, не выдержал дамского поклонения и обожания, начал ещё в студенчестве изрядно выпивать, и хотя парень был толковый и талантливый, пробухал всё что можно. Сначала супруга (третья по счёту) отжала кооперативную квартиру, выстроенную для своего чадушка Витиными родителями, потом за пьяные косяки в бизнесе Витя последовательно отдал два дачных участка в элитном садоводческом обществе (стоивших каждый много больше чем квартира на рабочей окраине), огромный родительский гараж, место под свой, так и не построенный гараж, мечту советского человека — "Волгу-24", и далее по мелочи — всего не перечесть. Пока была жива матушка (отец не выдержав художеств сына и развала СССР ушёл в 1992) Витя был вполне на уровне — проспится дома, а там мама подбежит: покормит, похмелит, одёжку постирает, с пенсии ветерана ВОВ даст на покушать и на проезд до работы...
А потом умерла и Витина мама...
Родительскую квартиру мажор советского разлива пропил в три этапа: разменяв "трёшку" в центре города на однушку в посёлке Шинников, потом в тех же шинных ебенях поменялся на гостинку и пропил её за полгода, ночуя где придётся и питаясь чем попало. Редактор наш, добрейшей души человек, Виктора ценил за яркий слог и хорошее происхождение, а посему придумал для выпивохи должность "внештатного спецкорра". И пару раз в месяц хмурый, трезвый и жаждущий гонорара Витя выдавал на полторы полосы текст, где тонко иронизируя (по современному говоря — тролля) над Ельциным, Гайдаром и Чубайсом славил славное советское прошлое, товарища Сталина и его сподвижников, а также местное отделение КПРФ, которое в основном и спонсировало оппозиционную газету.
Однако, добрый шеф загульного ВиктОра "на постоянку" не брал, и тому приходилось зарабатывать на "Боярышник" у аптеки, в номенклатурном уголке Красноярска, где проживали в основном пенсионеры республиканского и краевого значения, герои и ветераны знаменитых "красноярских пятилеток", строители ГЭС, ракетчики, бывшие секретари райкомов. Все они Витю знали с малолетства, и в память о папе и маме подкидывали пятидесятилетнему мужику на "покушать". Разумеется, "сказочник" давал свою версию поломанной судьбы, кляня собственную наивность, женское коварство и уплывшую к подделавшей документы стерве жилплощадь. Рассказчик он был непревзойдённый, историй на ходу сочинял массу, но речь мы ведём о той самой, "про Мальвину"...
Как-то Виктор надоел попрошайничеством редактору и был послан далеко, с ультимативным требованием шефа не появляться в стенах редакции полгода.
Но через два месяца Витя внаглую пришёл с крайне потасканной особой женского пола, пробился к редактору и завил, что он — женится! Избранница его, — Наташа работает проституткой на железнодорожном вокзале Красноярска, под псевдонимом "Мальвина", но желает завязать с нехорошим ремеслом, начать новую жизнь продавщицей в павильоне. А потому он, очень просит уважаемого Олега Анатольевича, который помимо редакторства является и депутатом Заксобрания Красноярского края от КПРФ, помочь молодым устроиться сразу на два срока в социальный приют "Родничок", где они намереваются провести "медовый месяц". Ну и помочь материально "на свадьбу", сколько возможно...
Охреневший шеф, внимательно поглядывая на Мальвину-Наташу выдал молодым аж пять тысяч рублей одной купюрой, тут же созвонился с министерством социальной политики Красноярского края и порешал вопрос по "Родничку". Засим, пожелал брачующимся счастья и убежал на заседание комитета Заксобрания по безопасности и защите прав граждан. Виктор полученную денежку с коллективом редакции пропивать не пожелал, увёл за руку свою Мальвину, обещая навестить нас через пару недель.
Прошёл месяц, затем второй, закончился срок пребывания молодой четы в приюте "Родничок", где бездомных красноярцев трижды в день кормили и регулярно оделяли то апельсинкой, то шоколадкой от щедрот спонсорских.
И Витя появился в редакции. Один, без подруги-супруги.
— Как дела, Виктор, давно тебя не видел, как жизнь с молодой женой, — дружелюбно поинтересовался шеф, несмотря на крайне непрезентабельный вид мастера слова.
— Умерла моя Мальвина, сердце не выдержало. Вот хожу, собираю на похороны, кто сколько может. Она же совсем одинокая была, документы так и не восстановила. Беда, на доброту людей только и надеюсь...
Ушёл вдовец из редакции с пятнадцатью тысячами полновесных российских рублей, выданных редактором из "чрезвычайного фонда"...
Каюсь, немало мы позлословили, обыгрывая как кончину Мальвины, так и само это, трагическое в общем то, слово.
Сошлись в итоге на том, что девушка не выдержала ритма новой честной жизни, вырванная из привычного ей уклада. Говорят же — вредно резко бросать пить, курить и материться...
Кстати, объятый горем Витя всё-таки рассказал, почему его подругу называли как легендарную сподвижницу Буратино. На заре своей карьеры привокзальной минетчицы Наталья стеснялась, что её рассекретят и "работала под прикрытием". Прикрытием служил синтетический парик голубого цвета, который и был её рабочим камуфляжем...
Минуло ещё время и как-то в рюмочной на Красной площади Красноярска (да, и в городе на Енисее есть своя Красная площадь) мы обнаружили Мальвину в обществе двух гастарбайтеров из солнечного Таджикистана...
Сказать, что три бывалых и повидавших виды журналиста охренели, значит — ничего не сказать. Нас, прожжённых циников, свергавших и ставивших глав сельсоветов, а иногда даже и глав районов необъятного Красноярского края, бесстрашно обличавших губернаторов от Лебедя и Хлопонина до Кузнецова и Толоконского, так уел, как лохов распоследних, алконавт Витюня. Мы же все ему поверили, не только шеф-идеалист, — мы поверили, весь коллектив редакции!
Ай да Витя, ай да Хлестаков!
По прошествии некоторого времени наш герой принёс "убойную" статью, разоблачающую губернатора края и его камарилью. Писал сей труд Виктор на оборотной стороне каких-то документов и слёзно просил перепечатать и сбросить шефу "по электронке".
Но никто не пожелал помочь вруну и обманщику.
Шеф, пребывавший в счастливом неведении о "воскрешении Мальвины" и по-прежнему считавший Витю безутешным вдовцом, в приказном порядке распорядился практикантке Свете набрать текст.
— Пусть ему Мальвина набирает, — ответствовало юное дарование.
— Светлана, ну что за шуточки, у человека горе, а ты помочь не хочешь...
— Олег Анатольевич, — вмешался в диалог фотограф Евгений, тайно влюблённый в практикантку, — тут такое дело. Витя наш — святой жизни человек. Он ведь воскресил Мальвину, — она снова дарит радость людям в электричках.
— Что, как воскресил? — не понял редактор.
— Да так и воскресил, не иначе как волшебным посохом. Посмотрите на святого херувима, вон крылья какие за спиной, если с десятого этажа сбросить, фиг разобьётся...
Во время оживлённого диалога Витя ретировался. И пропал. Насовсем...
Какова его дальнейшая судьба — бог весть. Другое интересно — на новогоднем корпоративе все дамы нашей редакции, сговорившись, щеголяли в сиреневых париках. На что-то ведь они намекали, как думаете, земляки?........................................
