Перерождение: Эффект Массы (глава 59)

Глава 59: Глубина Бездны

— Вы нам обещали ответы, Спектр.

Вот с такой занимательной фразы начался наш разговор с Николаусом и Рамиро, явившихся ко мне за информацией сразу после того, как закончили разборы в своих отрядах. Нико вообще отличился: Джон ощущался в лазарете комковатой черной тучей негатива, сквозь который едва-едва пробивались тонкие светлые лучики. Я все понимаю: шоковая терапия, недавняя смерть и крах распланированного будущего, собственное странное состояние и так далее, но все же! Можно же было поаккуратнее и как-то бережнее, что ли. Джон и так трещит на пределе своей прочности, а тут такие новости. Хотя, золотые лучики в том черно-фиолетовом мареве меня радуют: сейчас надежда Джону нужна как никогда.

— Я держу свои обещания, Рамиро. Присаживайтесь за стол. — я указала на стулья, встала с койки и села за стол. — Вы определились с вопросами? Или как разговор повернет?

— У нас есть вопросы, ответы на которые определят дальнейшую беседу. — нейтрально ответил Рамиро, осторожно присаживаясь.

Кто бы сомневался. Но по собственному опыте знаю: все равно беседа пойдет сумбурно, перескакивая с вопроса на вопрос. Особенно по мере озвучивания шокирующей и странной информации.

— Я вас слушаю. Задавайте вопросы. Полагаю, вы уже решили, кому из вас нужны ответы в первую очередь.

— Мне. — коротко отозвался Николаус, бросив быстрый взгляд на друга.

Я приглашающе взмахнула рукой.

— Почему я еще жив?

Какой хороший вопрос.

— Потому что я сделала все от меня зависящее, чтобы ты выжил. — пожав плечами, ответила я. — Ты мне нужен на своем месте за спиной Джона, а не в морге или на кладбище.

Нико дернул плечом, сумрачно глядя на меня. Изменение в манере разговора он заметил и выводы сделал правильные. За пределами этой каюты и нынешнего разговора я для него Спектр Совета и непосредственное командование, но здесь и сейчас... иное дело. Разговор у нас слишком... В общем, слишком.

— Это я понял. Не понял я другого.

— А насколько глубоко ты готов заглянуть в Бездну ради понимания? — вкрадчиво спросила я, чуть подавшись вперед.

— Насколько это возможно. — твердо ответил он. Без колебаний и сомнений.

Я хмыкнула.

— Тебе не понравится правда.

Нико тяжело вздохнул, мысленно со мной соглашаясь.

— Она никогда мне не нравилась. — признался он.

Кто бы сомневался, что не нравится. Интересно иное. Насколько далеко готов зайти Николаус на самом деле, и во что он готов поверить. Пока он сам не знает и не осознает, куда влез. УЖЕ влез, ведь после случившегося отвернуться и забыть он не сможет. Раз поняв на собственном опыте горечь упущенных шансов и возможностей, он не позволит себе отступить сейчас. Не после того, как открылся племяннику и получил сомнительный шанс обрести родного человека. Все же, Николаус хоть и живет одиночкой, никого к себе не подпуская, этим тяготится. Вот и посмотрим, на что он готов ради шанса на выживание для племянника, к которому успел привязаться за годы совместной службы.

— Что ты знаешь о магии, Нико? — мягко спросила я.

От такого вопроса и поворота разговора оторопели они оба, но Рамиро понятливо молчал, а Нико... Нико предпочитал сперва подумать и лишь потом открывать рот.

— Я считал, что ее не существует.

Какой обтекаемый ответ о прошлых убеждениях с нулевой информацией о его нынешнем отношении. В этом весь Николаус. В умении прямо отвечать на заданный вопрос с нулевой полезной нагрузкой.

Ничего, сейчас узнаем правду.

Когда за моей рукой пошел искристый шлейф, а в воздухе отчетливо запахло озоном, Нико едва слышно выдохнул. Завороженно, с изумлением, неотрывно глядя на разворачивающееся действо: на формирование материальной иллюзии.

Искры сбивались в стайки, кружили, подчиняясь движениям моих пальцев, сплетаясь в крохотную, едва ли с ладонь, фигурку дракончика. Классического европейского дракончика, отлично знакомого обоим мужчинам по легендам и множеству фильмов, щедро снимаемых всю историю кинематографа. С мощными широкими крыльями, гибким хвостом, увенчанной рожками головой на длинной шее и острыми зубками, которыми материальная иллюзия, подлетев, пребольно цапнула восхищенно на нее глазеющего Николауса за палец. Тот ойкнул, рефлекторно тряхнул рукой, сбрасывая мелкого поганца.

Поведенческая матрица сработала безукоризненно: вредный зверек пробовал на вкус предложенный создателем выбор вероятных хозяев. Стандартная матрица фамильяра, наложенная на облик дракона. Ну и лично от меня несколько добавок в виде простейшего и давно разработанного для самостоятельных магических големов самосознания, чтобы создание действовало как живое.

— В магии, Нико, нет ничего мистического, что бы там ни говорили разномастные шарлатаны, ничего толком не умеющие и ничего не знающие. Магия, как и технологии, опирается на законы Мультиверсума и строго им следует. Эту... отрасль можно грубо назвать наукой об энергии и о ее воздействии на реальность, ведь одна энергия может влиять на другую, изменять ее состояние ради получения нужного результата. — я улыбнулась, глядя, как Нико завороженно растирает капельки крови по коже. — Это материальная иллюзия. В меру плотное состояние энергии, способное напрямую взаимодействовать с реальным миром. Например, с твоим пальцем.

Вскрикнувший Рамиро подтвердил, что зубастый подлец и его тяпнул. Чтобы развеять последние сомнения и отрезвить: боль вообще способствует более быстрому усвоению информации.

— Или с рукой Рамиро.

Итальянец растерянно моргал, глядя на косолапо переползающего на его плечо дракончика. Надо же, понравился.

— Но он же...

— Материален? — приподняв бровь, спросила я.

— Да.

— А что такое материальность? То, что мы можем потрогать? Так ты можешь и до силового поля коснуться пальцами, но энергией оно быть от этого не перестанет.

Нико тронул зверька за спинку, уколовшись об острые шипы, венчающие хребет.

— Он настоящий?

— Сунь ему палец под нос, и он тебя за него снова укусит. Заодно проверишь, насколько он материальный, настоящий и реальный.

Совать палец в пасть Николаус не стал: тот и без того уже болел, ненавязчиво напоминая, что мелкий поганец, увлеченно теребящий яркую бусину на косичке Рамиро более чем реален.

— Но он же не живой. — прошептал Рамиро.

Очень интересный и спорный момент... позволяющий распахнуть под его ногами настоящую Бездну, взгляд в которую может стать причиной краха его мировоззрения и самой личности. Надо мне это? Надо! Мировоззрение киллера мафиозной семьи, волей случая попавшего в мое подчинение, мне не подходит. Но ломать и менять его надо... бережно. Потому как личность у Рамиро — великолепная, и ЕГО ломать я не хочу. И другим не позволю.

— Если завершить его материализацию, он станет полноценно живым и обретет душу. — ответила я, глядя, как вытягиваются выразительные лица. — А что вы так удивляетесь? Вопрос лишь в затратах энергии, которая потребуются для выполнения такого каприза.

Больше всего Нико удивлял не сам факт наличия магии, а то, что я с ней знакома и умею обращаться. Выводы он очень правильные делает.

— Почему вы нам говорите и показываете ТАКОЕ? — тихо спросил Нико. — Информация опасна в первую очередь для вас.

Бесспорно. Сам факт сознательного использования магии делает меня ценной добычей для разного рода организаций. Мы все это прекрасно знаем. Но есть одно "но":

— Потому что вы оба достаточно умны и наблюдательны, чтобы видеть то, на что обычно никто не обращает внимания. Вы умеете анализировать увиденное и делать правильные выводы. Я не хочу, чтобы вы понапридумывали себе всякой правдоподобной ахинеи и поверили в нее. И пошли в итоге против меня по надуманной причине и по чужой наводке. Правда, она еще более сюрреалистичная, чем вы себе представляете, но... — я развела руками. — Вы сами хотите ее узнать.

— Это ведь не главное.

Я кивнула, выжидающе глядя на Николауса. Он умный. Сам скажет то, что надо сказать. Он знает ответ на свой вопрос. И я хочу, чтобы именно он его озвучил.

— Вам нужна помощь. — наконец, выдавил он.

Я вновь кивнула, продолжая молчать.

— В чем-то, что выходит за рамки обычных проблем. — Нико сощурился, пристально глядя... сквозь меня. — Это связано с вашим заданием?

— Частично. Это задание может помочь решить проблему, если я не ошиблась в анализе ситуации.

Взгляд сфокусировался, приобретая остроту отточенного клинка.

— А если ошиблись?

— Тогда мы все погибнем. — пожав плечами, честно ответила я. — Все — в смысле вообще все. Как протеане. И по той же причине. Или еще хуже, будем развоплощены с гибелью души.

— Но... — Рамиро запнулся. — Но душа же...

О да! Рамиро и его набожность. Та еще проблема, ведь верит он искренне. Хорошо хоть Нико — убежденный атеист.

— Забудь все, что ты слышал о душе в трактовке всякой изотерики. Душа, Рамиро, это всего лишь энергетическое ядро, окруженное слоями, в которых хранятся приобретенные за жизни Дары и информация о том, что ты такое. Но без этого ядра не может на теле удержаться аура, не может сформироваться личность и самосознание. Без души любой разум останется машиной, не важно, какая у нее будет платформа: из металла и кристаллов или из плоти. — жестко припечатала я. — Душа беспола, не имеет ни расового, ни видового, ни гендерного признака. Она не обладает памятью и личностью — все это хранится в духе, который после смерти очищается механизмом перерождения, и лишь развитая, сильная душа с мощным ядром, которое покрывает своим ореолом все слои, может удержать дух от гибели, сохраняя личность и память разумного существа.

Мужчина молчал, мучительно переваривая сказанное.

— ВСЕ души одинаковы по своей структуре и сути, но одни развиваются, а другие скатываются в деградацию и уходят на перековку в Кузню Душ. Или развоплощаются, погибая окончательно и бесповоротно. — я не сдержала циничной иронии и добавила, возможно, чуть более язвительно, чем следовало: — Развитие души — это и есть то самое бессмертие, о котором так грезят люди, и от которого они отказываются в угоду низменным инстинктам, гонясь за долголетием тела. Или следуя за слепой раболепной религией, наполненной запретами, ограничениями и ведущей в деградацию. И да, Рамиро, душа реально существует, в этом ваша религия не лжет.

— А в остальном? — едва слышно спросил он севшим голосом.

Я развела руками. Жаль его разочаровывать, но ЭТОТ мир создавал не бог.

— В доминирующей на Земле религии ложь не является грехом. Как и предательство. — пожав плечами, ответила я. — Ты сам помнишь восемь смертных грехов или страстей: чревоугодие, прелюбодеяние, алчность, скорбь, гнев, уныние, тщеславие и гордыня. Ни слова о лжи, о предательстве, о духовной низменности и так далее. Зато много слов о рабском поклонении и подчинении множеству запретам, ставящим вето на развитии и познании. Не все религии такие. Но многие.

Он подавленно молчал. Что на это возразить... он не знал, ведь его отточенный разум видел мою правоту. Он все знал и сам, но продолжал верить в то, что не вызывало у него веры. Просто потому, что ему нужна была хоть какая-то вера во что-то.

— Не считай это упреком в сторону твоей веры, Рамиро. Вера — это одно. Религия — совсем иное. Любая религия, подаваемая людьми, нечестна по определению, потому как людям свойственно преувеличивать, неверно понимать сказанное, интерпретировать по-своему и подавать так, чтобы это было доступно, умалчивая о важных мелочах. Хуже, если еще и тексты правятся в угоду властвующей верхушки и удобно трактуются. Ты сам прекрасно знаешь, что и как происходит в такой среде. — пожав плечами, ответила я. — Лишь когда сам бог, являющийся вершиной этой религии, управляет своими жрецами, тогда религия не лжет. Если не лжет сам бог.

— Бог же един...

Вздохнув и подавив рвущиеся наружу едкие слова, я мягко спросила:

— А что такое "Бог" в твоем понимании? Создатель мира? Так их и демоны могут делать. Домены называются. Есть Творцы — существа, наделенные Даром Творения, создающие целые вселенные во всем их величии. Есть сущности, порожденные верой разумных и полностью ограниченные породившей их верой. Есть природные духи, развившиеся на вере в нечто большее. На Земле существует множество религий, и у них свои боги. Так о каком боге ты говоришь?

— О нашем... О том, который создал наш мир. — уныло и с какой-то глубинной тоской произнес Рамиро.

Жаль его. Когда рушится мировоззрение и Вера — это всегда тяжело. И больно. Но ему придется расстаться с этой верой, чтобы он смог жить дальше. И развиваться.

— Этот мир, как и всю эту вселенную породил не бог. Обычный эгрегор, сформировавшийся на вере других людей. И он же нас всех уничтожит, если мы... я ошибусь. А я хочу жить, Рамиро. Мне есть ради кого жить в этот раз. Здесь есть те, кого я хочу спасти. Именно поэтому я не пошла по легкому пути уничтожения и сейчас общаюсь с вами, говоря странные вещи и надеясь на понимание. Ведь вы тоже хотите жить. И у вас тоже есть те, кого вы хотите спасти любой ценой.

Рамиро непроизвольно вздрогнул, но согласно кивнул.

— Вы правы, Имрир. У нас у всех есть те, кого мы хотим спасти. — взгляд стал тяжелее и острее. — Какова цена?

— А это еще предстоит выяснить. — честно ответила я. — Пока я не встречусь с Сареном Артериусом и не узнаю от него правду о Жнецах, с одним из которых он по воле случая столкнулся восемнадцать лет назад, я не смогу понять, какую цену нам придется заплатить ради выживания. Нас или самой этой реальности. Пока еще зыбкой и нечеткой, воплощенной по эгрегору, имеющей предначертанный путь развития, который приведет ее к коллапсу, а нас всех — к развоплощению. Если мы не сумеем развернуть предписанную историю. В любую сторону.

Мужчины переглянулись.

— Вы понимаете, как ЭТО звучит? — хрипло спросил Николаус.

Нравится он мне! Холодная логика аналитика и циничный разум отметали сомнения в моих словах как недостоверные и лишенные причины, потому как Нико прекрасно понимал: лгать им я не буду. Не в таких вещах. Смысла никакого. ТАКАЯ ложь не принесет мне выгоды. Я уже дважды сделала то, что Николаус считал невозможным: я вернула его к жизни, залечив смертельную рану, и я показала им магию, наглядный пример которой сейчас увлеченно превращал еще недавно аккуратную косичку Рамиро в веник.

— О да, я понимаю. Как бред. — я не сдержала смешок. — Но я вам обещала правду, а не красивую достоверную сказочку, в которую вы легко поверите.

— Я и так легко верю. — Нико поморщился, покосился на друга.

Мелкий дракончик, деловито сопя, стаскивал крупную деревянную красную бусину с косички, расплетая тяжелые волосы крохотными лапками. А Рамиро молчал, глядя на иллюзорное, но вполне живое существо. В голове у него — тяжелый ступор, эмоции проворачиваются на холостом ходу под давлением логики и железного самоконтроля. Именно ему сказанное усвоить оказалось тяжелее всего. Это Нико лишь сделал пометку в голове о душе и прочих религиозных заморочках, сосредоточившись на более приземленных вещах. А Рамиро... Рамиро больше всего выбили из равновесия мои слова о душе и боге. Его мир трещал и крошился, осыпался кусками, потому что он мне ВЕРИЛ. Сам не мог понять почему, но верил на слово, не требуя подтверждения.