Они пришли вдвоем, с двумя бутылками безалкагольного, открыли окно и двери пошире, положив под угол рамы первое, что попалось на глаза и под руку, — его записную книжку.
Они смеялись и курили, ели кильку в томатном соусе с крошащимся белым хлебом.
Юношу раздражало, что хлеб крошится, но хлеб был теплым и от того вкусным. Девушка пила пиво и улыбалась, глядя на юношу.
Хозяин дома — неприметный человек в черном, вежливо отказавшись от кильки и пива, тихонько стучал по клавиатуре о чем-то своем.
Они не знали, что случайно воспользовались чужой памятью, да и откуда им было знать, что было в той записной книжке.
Стихи?
Записная книжка с ободранными углами переплета подпирала колышащуюся от ветра створку окна. Что-то около 40 страниц дорогих сердцу мгновений.
Когда они ушли, человек в черном вынул книжку из под угла рамы и выбросил в мусорную корзину. Потому, что теперь память пахла рыбой и пивом.
