седьмая печать. Глава 4

"...и когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя 'смерть'; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными..."

Третья реальность. Кеноби

Дуку оказался крайне интересной личностью. К огромному сожалению Оби-Вана, в прошлой жизни он своего гранд-мастера не знал — от слова 'совсем'. Нет, он пару раз видел магистра, один раз с ним разговаривал — очень кратко. На этом их общение закончилось. Дуку ушел из Ордена, Джинн своего мастера вспоминал редко и зачастую негативно, они мотались по галактике, и Кеноби было не до учителя его учителя, ставшего графом. А потом был Джеонозис, Дуку заимел стильные золотые глаза и пафосный алый сейбер, его и так нелегкий характер претерпел изменения к худшему, он пытался соблазнить Оби-Вана перейти на его сторону, но измученному постоянными подозрениями и упреками Совета джедаю только этого не хватало до полного счастья.

Ну а после гибели Дуку от рук Скайуокера... Размышляя обо всей этой ситуации, Кеноби отметил крайне интересный момент. Йода, основатель их Линии, их гранд-мастер, никогда не демонстрировал и не проявлял хоть какие-то чувства к ученикам его ученика.

Никогда.

Кеноби не мог вспомнить ни одного раза, чтобы Йода обратился к нему или Энакину как к своим гранд-падаванам. Да, старый зеленый тролль принимал участие в их судьбах, но сейчас, с высоты своего опыта, Кеноби видел, что лучше бы он этого не делал.

Их Линия была сильна. Невероятно сильна. Кеноби это знал, он видел зависть в глазах мастеров и рыцарей, падаванов и инициированных. Он видел восхищение, вот только никто не знал, какой ценой оно куплено.

Отношения Дуку и Йоды были напряженными. Слишком независимым и сильным оказался потомок правящего Серенно рода. Джинн... Если честно, он не подходил Дуку совсем. Джинн был погружен в Живую Силу, он разговаривал с деревьями и подбирал бродячих животных, люди его интересовали мало. Сам Оби-Ван... Он мучился от видений с раннего детства, и никто не пришел ему на помощь. Джинн в предчувствия не верил, своего падавана не слушал... Он постоянно сравнивал Кеноби с Ксанатосом, и сравнение было не в пользу первого. Энакин стал вишенкой на торте. Подозрения, упреки... Никогда ни одного теплого слова. И требование Йоды, чтобы Оби-Ван убил своего ученика... Это мужчину доконало окончательно.

Старый джедай сказал, что Энакин Скайуокер умер, что Вейдер его убил на Мустафаре... Кеноби был не согласен. На этой проклятой планете умер не только ученик, но и его учитель. Ведь если можно пасть на Темную сторону, кто сказал, что нельзя пасть на Светлую?

В этой жизни магистр решил не повторять старые ошибки. Он попал в переломный момент, когда несчастного маленького неудачника выгнали пинком под зад, потому что у него видите ли, есть характер. После всего пережитого Кеноби уже не цеплялся за Орден и свой статус джедая, он был готов уйти... Да, ребенку было бы нелегко, вот только он таковым не являлся. И в тот момент, когда он был готов оставить Орден позади, Сила предоставила ему шанс. Оби-Ван иронию оценил и решил отплатить Дуку сторицей.

Ведь только сейчас, будучи падаваном Яна уже год, Кеноби понял истоки конфронтации Дуку с Йодой и Орденом, закономерно приведшие его к падению.

Ян Дуку, мастер-джедай, был Тенью.

Оби-Ван знал, что магистр входил в состав Совета, вот только он понятия не имел, в какой именно, почему-то будучи смутно уверен, что в Высший. Но Ян был членом Совета Первого знания, а их боялись все без исключения, начиная с инициированных и заканчивая Мейсом Винду.

Дуку провел в 'поле' почти всю свою жизнь, а она у Теней была очень тяжелой. Постоянная угроза 'падения', постоянное балансирование на грани... И рассчитывать Тени зачастую могли только на себя. Естественно, чтобы просто выжить и не сойти с ума от давления, надо было иметь стальной характер. У Дуку он был поистине из мандалорского железа.

Даже просто общаться с мужчиной было нелегко, друзей у него практически не было, падаван... Джинн бежал от своего мастера, как от чумы. Кеноби воспринял попытку командовать как интересную игру, в которую могут играть двое. В ход шло все. И безмятежное спокойствие, и отточенные годами нахождения в Совете рефлексы. Когда в ответ на упрек Ян получил прохладный взгляд, который Энакин Скайуокер когда-то описывал как 'я здесь мастер-джедай и советник Высшего совета, и я знаю лучше', то просто застыл на минуту, после чего надолго задумался.

Думал мастер не слишком долго, всего лишь сутки, но зато крайне плодотворно. Когда на следующее утро Кеноби зашел в маленькую кухоньку, стандартную для положенных советникам, имеющим падаванов, номеров, то обнаружил спокойно наблюдающего за ним Дуку. Если честно, то Оби-Вана это немного проняло: Ян был... В общем, он был. Хотя девяносто девять процентов галактики страстно мечтали, чтобы магистр не был.

Они позавтракали в наполненной ожиданием тишине, Оби-Ван убрал посуду в мойку и поставил чайник. На столе появились небольшие фарфоровые пиалы, керамический заварник, чаша, поднос, серебряная мерная ложечка, банка с притертой крышкой.

Дуку крайне внимательно смотрел, как его падаван поставил на поднос заварник и чашу, проводя самую настоящую чайную церемонию. Мальчик отточенными движениями сполоснул заварник кипятком, насыпал мерной ложечкой чай, источающий умопомрачительный аромат свежего листа, меда и луговых трав, залил его водой, поболтал, слил воду в чашу, снова залил заварку кипятком... Оби-Ван вел себя спокойно и естественно: привычные действия для крайне редкой церемонии.

Чай настоялся, Кеноби поставил на крошечные фарфоровые подносики пиалы и разлил напиток. Тремя пальцами подхватил пиалу, поддерживаемую под дно двумя вытянутыми пальцами левой руки, словно готовящийся атаковать мастер соресу, сделал глоток, потом еще один. Снова разлил чай по пиалам. Дуку повторил действия падавана, слегка улыбаясь глазами.

Чайник опустел, Кеноби убрал подносы и посуду, перемыл, вернулся за стол.

— Падаван, — глубокий бас мужчины наполнил помещение, — нам необходимо поговорить.

— Конечно, мастер, — ответил Оби-Ван, сохраняя на лице безмятежную маску. — Только мы или и Совет Первого знания?

Карие глаза мастера блеснули:

— А ты как считаешь?

— Думаю... И Совет, — пожал плечами Кеноби. — Я не смогу повторять все по двести раз.

— Хорошо, — кивнул мужчина, выпрямляясь во весь свой впечатляющий рост. — Сейчас. Падаван.

— Да. Мастер.

Через двадцать минут Кеноби стоял в середине небольшого зала, по периметру которого выстроились полукругом кресла. Дуку сел в крайнее, седая женщина, с обманчиво мягким выражением лица, восседающая в центре, кивнула:

— Рассказывайте, падаван Кеноби. Или... Назовите себя.

— Мастер-джедай Оби-Ван Кеноби, Советник Высшего совета Ордена джедаев. Приветствую вас, мастера, — мальчишка отвесил совершенный поклон и выпрямился, пряча руки в рукавах мантии, свисающей элегантными складками. Гербовые туники находились в идеальном порядке, с пояса свисал сейбер, сапоги блестели, как зеркало. МассБода, Магистр Совета Первого знания моргнула, поймав на миг силуэт стоящего перед ней мужчины: рыжеволосого, с ухоженной бородкой, широкоплечего и сильного, изящного смертоносного воина.

— Это... — медленно произнесла женщина, слегка наклонив голову, — крайне... впечатляющее заявление. Доказательства, прошу вас.

— Разумеется, Магистр, — кивнул Кеноби, — разумеется. Кто?

МассБода огляделась, переглядываясь с другими мастерами, после чего протянула руку.

— Я.

— И мастер Дуку, — блеснул зелеными глазами Оби-Ван. — Он мой мастер и имеет право знать.

Мужчина удовлетворенно смежил веки. Кеноби сконцентрировался, прикоснувшись к руке магистра, распахивая разум, полностью обнажая свою суть. МассБода благоговейно вздохнула, вглядываясь в сердце сверхновой, состоящей из чистейшего Света. Щиты медленно поднялись на свои места, присутствие в Силе, подавляющее и практически нестерпимое, смягчилось до приемлемого для падавана уровня.

— Прекрасный контроль, — похвалила женщина. Кеноби скромно опустил глаза:

— Благодарю. Долгая практика.

— Итак... Мы вас слушаем, падаван Кеноби, — весело усмехнулась магистр. — Начните с начала.

— Разумеется. Меня зовут Оби-Ван Кеноби, я родился на Стьюджоне в... — Кеноби рассказывал, стоя перед внимательно слушающими советниками, и впервые за годы не волновался, что его слова будут встречены упреками, недоверием и скепсисом, невзирая на предоставленные доказательства. Совет Первого знания, — это не Высший совет. Здесь нет места политике.

Дуку сидел прямо, словно кол проглотив, слушая историю человека, потерявшего абсолютно все, включая самого себя, пережившего чудовищные испытания и пытки, обзаведшегося страшным опытом, оплаченным по высшей категории, и получившего шанс все изменить. Мужчина смотрел во все глаза, благоговейно созерцая невероятное зрелище: падшего на Светлую сторону джедая, сумевшего вернуться. Не Просветленного, совсем нет, но падшего.

Рассказ помог понять, как именно это произошло: падение в Свет. Дуку только головой качал, переглядываясь с остальными мастерами. Они по долгу службы сталкивались с такими вещами, о которых абсолютное большинство джедаев и не догадывалось. Совет Первого знания был фактически неизвестен за пределами Ордена, что советников полностью устраивало — они не стремились к публичности, но их полномочия и власть были велики.

Известие о том, что ситхи возвращаются, заставило всех напрячься. Тени лучше остальных знали, что это означает, и не хотели повторения кошмара. Что самое печальное, они прекрасно понимали разницу между Темным и Злым, против первых Тени ничего не имели — Сила многогранна, но, увы, ситхи так же подвержены фанатизму и заблуждениям, как и все остальные. Эгоистичное желание власти, любой ценой, только для себя, не считаясь с окружающими — вот что делало ситхов, особенно последователей Бейна, этого ортодокса, таким кошмаром для галактики. Судя по всему, Дарт Сидиус, о котором повествовал Кеноби, был квинтэссенцией этого радикального учения.

— Потом был Татуин. Мастер Джинн взял пробу на мидихлорианы и сошел с ума. Мальчишка был рабом. Он был гневным, яростным и отчаянным — все то, что мастер отверг во мне. Но он был Избранным...

— Он был? — мягко спросила Мастер Теней, и Кеноби грустно усмехнулся — страшная улыбка гораздо более взрослого человека на юном лице.

— Мастер Джинн считал, что да. Он решил, что это именно так, и решил, что Энакин станет его падаваном.

— Но вы были его падаваном, — уточнил Пиелл. Кеноби кивнул:

— Да. В последние два года мастер Джинн начал готовить меня к Испытаниям, но каждый раз... передумывал. Однако, не в этот момент. Он сказал, что я готов.

— Вы были?

— Я... Не знаю. Кто может это сказать? Я не настолько... самоуверен. Я пытался поговорить, но, как всегда, меня не пожелали выслушать.

— Что сделал мастер Джинн? — пробасил недовольный Дуку.

— Он... Разорвал ученическую связь. Полностью.

Мастера потрясенно выдохнули, переглядываясь. Дуку скрипнул зубами, МассБода сделала какую-то отметку в датападе. Джинну грозили огромные неприятности. Разорвать связь? В боевой обстановке? Отбросить падавана, свою поддержку, свою половину, того, кто прикрывает твою спину и спасает шкуру? Только потому, что ты решил, что тебе необходим другой падаван? Прямо сейчас?

Худшее предательство, достойное худших из ситхов. Даже Темные знают, что такое верность. Они тоже сражаются за своих и свое, и поступить так... Путь бейнитов. Путь предательства.

— Дальше, — ледяным голосом подтолкнула замолчавшего Кеноби магистр. Мальчишка прикрыл глаза, собираясь, и продолжил рассказ о происшедшем на Набу. Образы всплывали, показывая отчаянный бой, попытку падавана спасти своего возгордившегося учителя, пострадавшего от собственной самонадеянности, что в итоге вылилась в трагедию, сломавшую жизнь Кеноби. Магистры слушали и всматривались в Силу, они видели, как Кеноби прошел Испытания: беспрецедентные в своей жестокости.

Падаван выдержал их с честью. Он получил свое рыцарство по праву: поддавшись гневу и скорби, юноша смог оттащить себя от края, утвердившись в Свете. Именно в тот момент начала выковываться Сила Оби-Вана — сияющая приверженность Светлой стороне, которую ничто не могло поколебать.

— А потом была Чистка, — голос Кеноби наполнился болью. — Я чувствовал, как умирают мои братья и сестры. Все, от мала до велика. Старые, больные, не способные оказать сопротивление. Убили всех, даже младенцев в колыбелях. Я... Я еще держался, но потом... — Кеноби закрыл лицо руками, — потом был Мустафар. Йода приказал мне убить Энакина.

— Что вы сделали? — нежно спросила МассБода, с состраданием смотря на вновь выпрямившегося Оби-Вана.

— Я умолял, — прошептал Кеноби. — Я умолял! Я просил, чтобы меня отправили в Сенат, к Палпатину, но мне было отказано. Я проник на яхту Падме, я слышал, как она просила своего супруга вернуться. Но Энакин... Он просто взбесился. Он всегда был эмоциональным, а Падение окончательно сорвало его контроль. Я надеялся, что Падме, которую он боготворил, его остановит. Заставит задуматься... Этого не произошло. Он ее задушил.

— Жертва, — тяжело выдохнул Пиелл. Дуку поджал губы.

— Это стало последней каплей. Она была беременна. Энакина данный факт не остановил. И я... Джедаи гибли, Сила взбесилась, я... Я отрубил своему ученику ноги и руку. Он упал в лаву. Я знаю, — на лице мальчишки была написана боль, — что это было жестоко. Я знаю, что должен был его добить. Я чувствовал, Сидиус на подлете, но я успел бы в любом случае. Несколько шагов.

— Что вы сделали?

— Я оставил его гореть в лаве, — лицо Кеноби было пустым и равнодушным. — Я должен был добить его, но... Я не чувствовал себя... милосердным.

— Что было дальше?

— Империя поднялась из руин Республики. Под гром аплодисментов. Я успел доставить Падме в медцентр, я просил ее бороться, но... Она умерла.

— Почему?

— Вначале я думал, что это горе и отчаяние от потери мужа. Но Падме была набуанкой, дети — превыше всего. Я понял, что произошло, только годы спустя. Из нее просто высосали жизнь.

— Кто? И для чего?

— Сидиус. Спасал своего ученика. Энакин не должен был выжить. Невзирая на все ухищрения медицины.

— Вампиризм, — резюмировал Дуку. — Или пожертвовать свою Силу, или... отнять жизнь у кого-то еще.

— Да. Энакин убил свою жену. Дети... Мальчик не выжил. Он был очень силен. Девочке повезло.

— Что произошло дальше?

Кеноби вздохнул, но продолжил изливать душу:

— Гранд-магистр Йода подменил ребенка.

— Что?!

Оби-Ван уставился в пространство, рассказывая. Он говорил, говорил, говорил... О переродившемся ситхе, сыне Энакина Скайуокера, волею судьбы и насмешкой Силы оказавшемся в теле сына Кеноби. Он говорил, и слезы тихо катились по его щекам.