Андер и возвращение

Из красного дневника:

"...Сейчас, когда вы читаете эти строки, Олли Андер мертв.

Предки в таких случаях говорили: "Он сам выбрал свою судьбу". Нам же стоит разобраться в причинах и сделать выводы из его истории, чтобы не прийти к такому же концу..."

ПРОЛОГ

Олик прижался спиной к стене. Камнепластик неприятно холодил лопатки, но отойти не было возможности — над мальчиком нависали два новых одноклассника, имена он еще не успел запомнить. Оба — на голову выше мальчика и настроенные недружелюбно.

— Только детей безработных нам тут не хватало, — прошипел один, — Ты чего в нашу школу приперся, нищеброд?

Олику тут же захотелось объяснить, что перешел он не по своей воле, а потому что их выселили из старого дома и им с папой пришлось переехать на квартиру дедушки с бабушкой. Но вместо этого неожиданно для себя упрямо прошептал:

— Мой папа — не безработный! Он ученый, книжки по истории пишет!

— Еще и издевается! — с наигранным возмущением бросил один дылда к другому.

— Да нет, — криво усмехнулся второй, — Просто дурачок: не знает, что история — лженаука.

— Это вранье! — с храбростью отчаянья крикнул Олик.

— Я вру? — всерьез разозлился второй одноклассник, — Да я тебе!

— Слон, отпусти его!

Олик с неясной еще надеждой обернулся на голос. У входа в раздевалку стоял невысокий парень из его нового класса с длинными черными волосами и нервным подвижным лицом. Он постукивал по полу большой суковатой палкой. Из-за плеча парня испуганно выглядывала нескладная рыжая девчонка с огромными глазами.

— Художник? — удивленно обернулся тот, кого назвали Слоном, — Опять лезешь не в свои дела?

— Пусти его, — с непонятным весельем повторил быстролицый мальчишка, — Он — из моей команды.

— С каких это пор? — озадачился второй дылда.

— С этой минуты, — не задумываясь, ответил Художник, и уже обращаясь к Олику, — Пойдешь ко мне в команду?

— Пойду! — радостно крикнул Олик.

— Классная у тебя команда! — издевательски расхохотался Слон, — Дочь уборщицы и сын безработного!

— Лучше, чем сын прихвостня ленсов, — немедленно парировал Художник.

— Ты это о чем? — не понял Слон.

— Твой отец работает в управе, а все, кто в управе — прихвостни ленсов, — презрительно отчеканил Художник.

— Чего? — скривился Слон, — А в носопырку?

Слон замахнулся огромным кулаком. И тут же у него под носом молниеносно просвистел толстый конец палки. Слон от неожиданности отпрянул, оступился, и упал на одно колено.

— Нет, Слон, я мародеров в вассалы не принимаю, — добил его Художник, убирая дубинку.

Олик узнал фразу из нового голофильма про древние времена. Ее говорил главный герой главному злодею перед тем, как презрительно помиловать.

— Да ладно, не связывайся с ним, — хмуро сказал Слону второй дылда, помогая встать, — Мало того, что псих, так еще его папаша Конгресс-холл расписывает. С ним сам президент за ручку здоровается. На сыночка полезешь — сам потом виноват окажешься.

Побежденные быстро ретировались.

Художник подошел к Олику и протянул руку.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Олик.

— Не за что, — отмахнулся Художник, — Думаешь, я просто так про команду сказал? Говорят, ты в математике рубишь, а Капитану Вальми нужен в команде борт-инженер.

— Кто такой Капитан Вальми? — не понял Олик.

— Капитал Вальми — это я, — объяснил Художник и представился, — Фил Вальми, капитан "Большой рыбы". А это — Темис, пилот. Ты не смотри, что она — девчонка, на симуляторах гоняет, только пыль столбом!

— Артемида, — с застенчивой улыбкой представилась девочка.

— Очень приятно, — серьезно пожал ей руку Оливер, — А во что вы играете?

— Кто говорит про игру? — насупился Капитан Вальми, — Все по правде. Мы научимся управлять кораблем, захватим военный корабль ленсов, и улетим за Фронтир.

— А потом? — зачарованно спросил Оливер.

— А потом присоединимся к флоту Внеземелья под командованием Ариэля Брейвиса. С ленсовским крейсером он нас обязательно примет. Ты знаешь, кто такой Брейвис?

— Нет, — помотал головой Олик.

— Я тебе расскажу, — пообещал Фил, — Тебя как звать?

— Олик, — представился Олик, но сообразил, что звучит как-то не мужественно, и поправился, — Оливер. Оливер Андреев.

— Олик — не звучит, — задумчиво заметил Фил, — Будешь Олли, Олли Андер — борт-инженер "Большой рыбы".

— Олли Андер...— изумленно прошептал новый член команды десятилетних заговорщиков, смакуя свое новое имя.

ГЛАВА 1. СТАНЦИЯ МИРОВ, МИССИЯ ИТАКИ

Тридцать лет спустя.

Из красного дневника:

"В человеческом языке нет слова, обозначающего хорошее отношение к разумному существу, как к таковому. Есть "гуманность" от латинского "человек".

Можно ли сказать, что это слово появилось, когда человечество не имело представления о других разумных? Вовсе нет, люди прекрасно знали о бесах и демонах. Ну и что, что впоследствии их посчитали не реальными? Во-первых, не очевидно, что их не было раньше. Во-вторых, не доказано, что их нет сейчас. В-третьих, какая, собственно, разница? Люди думали, что эти создания существуют, и ни кому в голову не приходило, что к ним надо относиться гуманно только на основании их разумности. Их считали слугами Врага, и по этой причине с ними можно и нужно обращаться самым худшим и опасным для их жизни, здоровья и достоинства образом..."

* * *

Андер шел на встречу с Брейвисом по пустому коридору. Адъютант адмирала следовал за ним в полушаге.

"Не то охранник, не то конвоир", — подумал Андер. Он украдкой рассматривал внутренние помещения итакийской миссии. Все оказалось проще и скучнее, чем ожидалось. Отделка коридора представляла собой стандартный минимальный комплект станционного модуля. По стенам и потолку змеились толстенные трубы коммуникаций. Пол светился обычным фосфоресцирующим покрытием. На всем лежал отпечаток то ли расчетливой бедности, то ли милитаристской целесообразности.

Андера не покидало ощущение угнетенности и подавленности. Он не мог понять, передается ли оно ему окружающей угрюмой обстановкой или вызвано его собственными мыслями о встрече и дальнейшей судьбе Брейвиса.

Внезапно из-за поворота появился человек в сером комбинезоне. Когда он приблизился, Андер разглядел короткую седоватую стрижку в сантиметр длиной. Одутловатое нездорового цвета лицо итакийца несло отпечаток более чем одного g и дурного питания. Поравнявшись с Андером, мужчина слегка скосил на него глаза, приподнял брови, и, не сбавляя шага, прошел мимо.

"Сколько ему лет? — задумался Андер, — Сорок пять? Пятьдесят? А выглядит как старик".

— Мы пришли, — коротко бросил адъютант. Андер очнулся, поднял глаза и увидел металлическую дверь с надписью на ингл — SAN KAMZ IN TVAILAIT.

Адъютант, не глядя на Андера, без стука распахнул дверь и громко объявил:

— Господин адмирал, ренегат здесь!

Андер вздрогнул и прошел в кабинет.

Аппартаменты легендарного командующего Вольной флотилии и Объединенных сил Внеземелья, а ныне полномочного посла-резидента Итаки на Станции выглядели немногим роскошнее коридоров миссии. Те же ничем не отделанные стены и незакрытые трубы коммуникаций. Индивидуальность помещению придавали только стеллажи с доисторическими информ-капсулами и дисками, наследие времен многомесячного автономного плавания Брейвиса-партизана, а возможно, и еще более ранних — Брейвиса-контрабандиста, желто-зеленый псевдо-травяной ковер, старинный стол и тяжелые деревянные стулья.

Сам Ариэль Брейвис, как обычно прямой, как корабельная сосна, стоял рядом с большим креслом. Руки адмирал заложил за спину и молча смотрел на гостя. Андер еще раз отметил про себя, что в жизни старик и впрямь очень похож на свои изображения. Редкий седой ёжик на черепе без перерыва переходил в точно такую же седую и редкую бородку. Только на впалых и обвисших щеках топорщились черные волоски. На худом со следами многократных перегрузок смугло-пятнистом лице горели пронзительные глаза со сплошной красной сеткой на белках. Готовый портрет фанатика.

После короткой паузы Брейвис кивнул, сделал приглашающий жест на стул и отдал приказ адъютанту.

— Ортан, бутылку "Соли", пожалуйста. И два бокала!

Адъютант на секунду застыл на месте, еле заметно сделал отстраняющий жест и удалился.

Андер сел на стул. Старик нащупал рукой поручень кресла, тяжело навалился на него, медленно опустился.

"Однако, — подумал Андер, — старик уже не пытается скрывать, насколько он дряхл".

— Благодарю, что приняли мое предложение, — проскрежетал адмирал, — Откровенно говоря, не надеялся, что Вы решитесь прийти сюда, в сектор Итаки. Особенно после известного решения Великих.

Брейвис перевел дух, будто перед забегом. Затем заговорил отрывистыми рубленными фразами.

— Я готов отдать Вам должное. Вы хорошо сыграли на противоречиях между молодыми расами. Между ними и Великими Посредниками. Говоря каждому, что каждый хотел услышать. Пугая их же собственными страхами. Виртуозно притянули за уши Гегенский прецедент. Буквально вырвали у нас честно завоеванную победу.

Брейвис поморщился.

— Я видел все Ваши ухищрения, в том числе весьма сомнительные этически, и прекрасно понимал последствия. Просто Вы каждый раз оказывались на шаг впереди. На один — максимум два шага. Но всякий раз впереди.

Тут адмирал сделал паузу. Андер благодарно склонил голову. Он вспомнил, сколько ему пришлось потрудиться. Как скрупулезно, по кирпичику разбирал он цитадель из полуправды, логических подмен, софизмов и пропагандистской демагогии, которую Брейвис соорудил, защищая позицию Итаки на переговорах.

— Конечно, — продолжил Брейвис, — так же как и на Ваших представителей, на нашу делегацию работала целая армия консультантов, ксенопсихологов, специалистов по иным расам. Все эти славные ребята трудились без сна и отдыха. Проблема в том, что в работе с чужими широких специалистов практически нет. Да по понятным причинам и быть не может. Слишком разные культуры. У одного человека вся жизнь уходит, чтобы хотя бы чуть-чуть приблизиться к пониманию одной инопланетной цивилизации. Требовался очень хороший распорядитель, разбирающийся, хотя бы поверхностно, во всем сразу. Признаться, сначала я думал, что ваше представительство получает указания с Земли. Но с изумлением понял, что этот загадочный распорядитель — Вы. Не ленс, а человек. Вы — уникум, Посол.

— Спасибо, адмирал, — Андер еще раз кивнул, — я польщен.

— Это — не комплимент, — мрачно заметил Брейвис.

В это время дверь открылась, и вошел Ортан. Он катил тележку с открытой продолговатой бутылкой сине-зеленого стекла и двумя бокалами. Обойдя Андера, как пустое место, адъютант подошел к адмиралу.

— Один бокал гостю, Ортан, — раздраженно сказал Брейвис, — Впрочем, оставьте, я сам.

— Адмирал, Вы... — Ортан побледнел как мел.

— Хватит, Ортан, Вы свободны, — Брейвис указал Ортану на дверь. Ни слова не говоря, адъютант аккуратно поставил поднос на стол, развернулся на деревянных ногах, и покинул кабинет с каменным лицом.

— Боюсь показаться невежливым, адмирал, — мягко заметил Андер, — но у наших общих предков совместное употребление спиртного считалось знаком дружеского расположения. Возможно, с учетом нынешних обстоятельств Вам бы не стоило это делать так открыто? — Андер показал в сторону двери.

— Нынешних обстоятельств? — Брейвис выпучил глаза на Андера и хрипло расхохотался, — Какое трогательное беспокойство обо мне с Вашей стороны. Вы только посмотрите... Кстати, Посол, рассказать Вам, что значит слово, которым Вас у нас называют?

И не дожидаясь ответа Андера продолжил:

— Ренегаты — это христиане-европейцы — немцы, итальянцы, французы, отрекшиеся от веры предков и принявшие ислам. Ради хороших перспектив на османской службе. Ради больших денег и высокого положения. Вы знаете об этом?

Андер пожал плечами.

— Мой отец — историк.

Адмирал указал на поднос.

— Да Вы распоряжайтесь. Я думаю, мой возраст позволяет предоставить функцию виночерпия Вам. Это вино с Итаки. То, что мы научились делать под куполами. Пытались создать хотя бы слабое подобие родины. Которой Вы нас в очередной раз пытаетесь лишить. Справитесь? — Брейвис криво оскалился, — Я имею в виду, Вам приходилось разливать вино по бокалам?

Андер налил вино в бокалы, и передал один Брейвису. В то мгновение, когда рука Брейвиса притронулась к бокалу, Андер испытал странное чувство, как будто прикоснулся к герою "Илиады" или "Одиссеи". "Впрочем, Брейвис и есть герой мифа, — подумал он, — Мифа о Земле без ленсов".

— Вы знаете, что такое тост? — спросил Брейвис, — Это такая короткая — или не очень — фраза, которую у моих..., — он запнулся, — у наших с Вами предков полагалось произносить перед совместным употреблением вина. Тост произносили за что-то или в честь чего-то. Так вот, — адмирал поднял бокал, — я пью за человечество. У него была великая история, которую, впрочем, насколько я знаю, в нынешних земных школах не преподают.

Брейвис, не отрываясь, осушил бокал до дна.

Андер немного отпил, слегка закатив глаза. Удовлетворенно покачал головой.

— Вы правы, хорошее вино... По поводу "ренегата". Простите, адмирал — а кто Вы по вероисповеданию?

Адмирал скривился.

— Я — атеист. Неважно, это метафора. О чем я говорил? Ах да. Что я имел в виду. Сказать человеку, что он свои таланты положил на алтарь предательства — это вряд ли значит похвалить. Не обижайтесь, я ведь не ругаюсь, просто факт констатирую. Собственно, для того я Вас и пригласил. Хотел спросить -почему?

— Почему — что? — уточнил Андер.

— Почему Вы предали свою расу, свой биологический вид? — на лице грозного адмирала Андер увидел почти детсткое недоумение, — Я понимаю — положение, почести, деньги. Но неужели ради этого стоит перестать быть человеком?

Андер еле заметно изогнул губы в деликатной усмешке, будто оценил удачную шутку.

— Разве Вы видите перед собой не человека?

Адмирал покачал головой:

— Вы понимаете, о чем я толкую. Я сейчас не говорю о миллионах людей, которые уходят в Сумерки от великой нужды. Но Вы-то — сын известного историка, человека небедного и влиятельного, одного из лидеров Движения, как его бишь? — ага, "за сохранение человеческой культуры на Земле путем диалога".

Адмирал поморщился, будто на язык попало что-то горькое.

— Нет, я, конечно, понимаю, от соглашательства к предательству полшага. Но все же вот сам этот механизм каков? Из позиции "над схваткой", трусливой, лишенной достоинства, но все еще как-то понятной — пойти служить врагам своего рода? Я ведь слышал, несмотря на убеждения, ведущие откровенно в никуда, лично Ваш отец — порядочный человек. Может быть, даже — чем черт не шутит — искренне любящий и Землю, людей, и человеческую культуру. Он даже как будто в ссоре с Вами. Это так?

"Говорит, как человек, привыкший не убеждать, а приказывать, — подумал Андер, — Точно ли старик понимает, с кем разговаривает и в каком положении находится? Ничего у меня не выйдет."