Бд-17: История Квантовой Девочки - "и утративши одни границы, взамен приобрели другие"...

...я всегда была одна.

Прямо сейчас, когда я думаю об этом, я понимаю, что в моём случае это полная правда.

Говорят, человек рождается один и один умирает, а всё остальное — иллюзия, но это не так. С самого первого вдоха, первого удара сердца, первого шевеления пальца и самого угасания человек всегда имеет спутников — тот, кто сидит на правом плече, всегда пытается направить его на путь Добра, Сострадания, Милосердия. Не Света и не Справедливости, это, на самом деле, не так уж и важно; сидящий же на левом на первый взгляд толкает его во Тьму, но в глубине его поступков кроется ещё более жестокие нотки — ведь главное совсем не Тьма, а Зло, Жесткость, все эти ароматы власти и "Права Сильного".

Иногда, впрочем, они могут и ошибаться.

Но, всё таки...

Заслужила ли я подобную компанию?

* * *

— База вызывает QG-7, как слышите, приём? — рация шипит, разрывая тишину ночи, в которой до того слышался лишь редкий ветерок да уханье совушек.

Рация выключается точь-в-точь в нужный момент — и тень начинает скользить в сторону городка.

* * *

Я стою на поверхности Плутона и смотрю на далёкую яркую звезду, лучи которой когда-то меня согревали. Прямо там, где-то чуть ниже самого центра яркого пятна, находится третья по счёту планета в этой системе, на поверхности которой я лежу и смотрю на небо, мечтая полететь в космос.

Всё относительно.

Я знаю, что это тяжело — но я так же знаю, что это легко, ведь я сейчас лежу в этом американском порту и одной из первых вижу странные самолёты, что начали проносится над головами. А затем вспышка, и, пойманная врасплох, я испытываю боль — что бы понять, что я в этот момент так же лежу в больнице и ничего не чувствую, пока обо мне говорят высшие чины США.

Всего лишь на два года назад я вижу совсем иной мир — и одновременно я вижу другое: раскалённую, уничтоженную столицу Врага. Я иду, выискивая взглядом следы сражений, что не были следами битв обычных людей — будь то оплавленные улицы, следы когтей, проходившие сквозь ряды домов, тончайшие порезы, странный дымок, искажённые тела и многое другое, как вдруг передо мной выскакивает солдат с испуганным выражением лица.

Внезапно я понимаю, что я помнила его появление и знала дальнейшее — и вот я уже в "дальнейшем", перед обугленным местом, на котором разорвало несчастного, в которого мне было достаточно ткнуть пальцем. Остальные солдаты начали стрелять по мне куда более интенсивно, но...

Я вдруг просыпаюсь, понимая, что сижу на Плутоне и смотрю на уже мёртвую Землю — и одновременно я иду по лесу в поисках еды, способной продлить агонию четырёхлетней девочке ещё на пару часов.

И всё вдруг меркнет во вспышке.

— Я уже это когда— то говорила. Сейчас.

* * *

...мир всегда был для меня не таким, как для прочих. Я видела становление мира, его расцвет и медленное угасание — а может быть, неспешный восход, пик и разрушение? Я и сама не знаю. Мой разум скользит между эпохами с той же скоростью, что и у простых людей — или, может быть, и вовсе не нуждается в понятии скорости?

Знаете, когда-то давно в будущем я узнаю откуда-то — многие люди считали, что концепция "времени" выдумана самими людьми, и единственная мерка, по которой мы определяем "ход" времени — это изменение состояния вещей: от жизни к смерти, от глины в скульптуру и снова в глину, от новых плодов до перегноя...

Что же я могу сказать? Ну, для начала, Лавкрафт был не то что бы прав...

* * *

— Ты можешь точно знать, что произойдёт в будущем?

— Именно ради этой искренности я так часто возвращаюсь к этому моменту, так что всегда спасибо.

* * *

Когда ты смотришь на время, ты видишь лишь огромную массу переплетающихся червей-линий, но это лишь первый взгляд. Надо помнить одно — каждое событие имеет свой "вес": какое-то меньший, какое-то — больший, а некоторые вещи могут быть настолько "неподъёмны", что притягиваются к основному Ядру Времени и тянутся за ним, как спутники.

Выглядит странно, но я уже привыкла вспоминать, как первый раз это увидела и как поняла в последний.

* * *

— Что Вы знаете о "мыши Эйнштейна"?

Принцип квантовой неопределённости... если коротко, то это теория, гласящая, что простая мышка может поменять целую вселенную, если просто не так на неё взглянет. Выглядит крайне нестабильно, — а вдруг любое живое существо может поменять мироздание ленивым оглядыванием? — но стоит учесть один момент.

Если кого-то учить тому, как воспринимать мир, то он будет его воспринимать примерно в том же общем потоке, что и другие — и люди, и животные, веками воспринимая мир схоже, в итоге создали самоподдерживающуюся систему.

Но что, если что-то в оной выйдет из-под контроля?

— Поверьте. Хотя Вы никогда не верите, но я надеюсь, что когда-нибудь...

...что-то — изменится?...

* * *

Они назвали это "Квантовым Смещением" — просто потому, что им надо было это как-то назвать. Все попытались вцепится в меня, словно в новый Святой Грааль — что и в самом деле был когда-то у наци, но утерян опять после ВМВ, проверено как-то давно, многократно и с завидным постоянством — или что-то аналогичное; либо же, что я уже давно знала вдоль и поперёк, меня боялись и ненавидели.

Они все пытались докопаться до моих сил. Аннанербе, Шестой Отдел, Общество Туле и Паранормальные Дивизии, ГОК, Фонд, Фенрир и Арахна, Ватикан, эти бешеные паладины, Архилич, И.Н.О.Г.Р.И.Ф. и многие, многие другие — у всех были теории, догадки, примеры, опыты и испытания...

И всё было разбито вдребезги.

В итоге, даже самые лучшие умы планеты не могли понять причину произошедшего — как и мою зацикленность на больших числах. Можно понять, почему я так уверена в том, что вселенные не ветвятся и вся мультивселенная нынче состоит не более, чем из пятисот квадриллионов миров — пусть существует и воистину бесчисленное количество временных линий, от ни-одной и вплоть до бесконечности, во всех них сразу и в каждом по отдельности.

Потому что в тот день пятьсот квадриллионов Элиз Маркови объединились в одну, живущую сразу во всех мирах.

Это выглядит безумием, но я всегда знала, что безумна даже для Хартпейна — это такой милый чудак с тремя личностями, который обычно был весел, но иногда и крайне трагичен, эх... -, ибо я понимала, что я застряла. Я уже знала всё, я уже была везде, и я уже могла всё — но одновременно я только получала эти знания, была где-то и сделала всё, что было в моих силах. Все мои решения были предопределены, и даже самые сильные события обычно создавали ещё одну Вселенную, где ещё одна я никак не могла что-либо изменить.

Но было кое-что, что держало меня в состоянии рассудка помимо того, что я не могла сойти с ума потому, что не сошла в будущем и не сходила в прошлом — это те, кого мне довелось назвать моими друзьями.

* * *

Два парня стояли передо мной, как и всегда в этой версии мира — чуть настороженные, один более агрессивный, второй наоборот.

"Как же малы три года срока..." — думаю я, привычно и виновато взирая на столкнувшегося со мной растрёпанного шатена с торчащими во стороны крупными иголкам прядями, ныне считающего трещины на асфальте, положив на него голову и немного недоумённо моргающего из-за резкой смены положения в пространстве, — простите, я могу?...

* * *

Нельзя сказать, что я не помню 41-й. Сложно не помнить того, при чём присутствуешь прямо здесь-и-сейчас — Вы не находите ли?

Тогда всё ещё всё было по-другому — никто и не пытался воспринять изменения мира, все думали, что всё вернётся на круги своя. "Подумаешь, какие-то мстюны в масках", — решили они, — "побегают, побегают — да и перестанут; у нас тут, вон — события-то какие ворочаются!", — и с интересом смотрели за океан, не догадываясь, что будет буквально через десяток лет.

Так они восприняли начало Эпохи Героев — буднично, с неверием и даже прохладным игнором происходящего, будто бы люди всегда умели летать или бегать со скоростью поезда.

Обывателей ли, впрочем, это вина, что они считали "супергероев" временным и просто невероятно-недолговременным явлением, думая о том, что "побегают и исчезнут", после чего жизнь снова станет обычной и простой — понятной и скучной?...

А новоявленные "герои" тем временем всё бегали и бегали, врываясь в ход привычной жизни — и всё никак не хотели переставать, игнорируя желания власть имущих. Ни сейчас, ни тогда, ни потом, ни пять лет спустя, ни даже тогда, когда то, что копилось всё это время за океаном, в один день пришло к нам и неожиданно решило остаться в наших жизнях ещё на пять лет. Тогда всё ещё было по-другому — косящий под косплеера римлянин Гладиатор, повелевающий фотонами Светомастер, надежда советских людей Майор Социалист и Полковник СССР, милая принцесса Нептунида... все они бегали, бегали, да и решили ринуться туда, дальше — вместе со всеми на фронт. И я была вместе с ними — но сколько же всего было тогда таких людей, не известно никому.

Даже мне.

И возвращаясь сейчас, я опять смотрю на эмблему со стрелочками, направленными в центр круга, с призывами Защитить и Сохранить, опять я иду на сговор с лунными базами Рейха и Новой Швабией, заточённой во льдах; я снова и снова иду по кругу, пересекая границу подводного Безумного Града, ощущая, что здесь, где Безумный Водный Бог Кошмаров спит, выжидая момента, я становлюсь чуть более свободной, а он — чуть более озадаченным, и вновь встречаю рассвет на холме рядом с городами-близнецами — напротив двух девушек, так схожих своей судьбой, что будучи совершенно различными когда-то в итоге стали практически идентичными, оказавшись вне рамок понимания простых людей; я снова и снова смотрю на повторение одних и тех же событий по всей временной линии во все стороны и по всему пространству вокруг — и понимаю, что дни похожи не только для меня, но и для простых людей.

И я немного жалею.

Человек, видевший Эпоху Героев, её начало — и одновременно конец... Он никогда не сможет испытывать эти странные чувства вроде надежды. Надежда на чудо... обычно это утверждение можно было бы высмеять — не бывает чудес, говорят они. События случаются просто потому, что они случаются — а происходит только то, что может произойти. Случайностей не бывает, всё закономерно. Вот только....