Волшебство обмана (общий файл)

Глава 1. Волшебники с севера

Самые невероятные события случаются, когда их не ждешь. Баронесса Зоненштадская знала об этом по собственному опыту и потому каждую секунду своей жизни была наготове. Лишь когда ей минуло семьдесят лет, она позволила себе чуточку расслабиться— и пожалуйста! За окном сыплет снег, сугробы в человеческий рост и все, что отделяет ее от холодной смерти, — это маленькая печка в санях. В санях! Ей и в голову не могло прийти, что случайный разговор на одном из торжественных приемов закончится посреди бескрайней белой степи в стране, где нет дорог, а есть лишь направления.

От недовольства собой Лукреция Зоненштадская еще глубже зарылась в меховое манто. А надо отметить, что тот северянин был хорош и напомнил ей бравых гусар ее юности, которым она позволяла кружить себя на балах, но не кружить себе голову. С каким напором и с какой восхитительной наглостью он подошел! К той, к которой уже много лет никто не осмеливался подходить просто так...

Недоброжелатели называли ее старой интриганкой. Но баронесса считала, что они умаляют ее способности. Если уж говорить со всей откровенностью, то вернее будет — профессиональная интриганка. И профессиональная настолько, что в прошлом месяце играючи расстроила свадьбу, призванную породнить две сильных монархических династии. Не бесплатно, конечно. Лукреция знала себе цену.

К несчастью, цена эта нисколько не смутила незнакомца, на западный манер назвавшегося ей Вольфгангом. Ну как тут откажешь, когда младшая внучка на выданье, а непутевый сын пристрастился на старости лет к картам?

'Молодой волк обвел старую лису', — с неудовольствием констатировала пожилая дама.

Сани внезапно остановились, дверца распахнулась, впустив ворох пушистых снежинок, и внутрь заскочил упомянутый выше северянин-'гусар'.

— Добрый день, леди Лукреция! — радостно воскликнул он, стряхивая с себя комья снега. — А на улице-то распогодилось!

— Добрый день, — сухо ответила пожилая дама. Если это распогодилось, то вполне возможно, что с обратным путешествием придется ждать до весны.

Лукреция еще раз оглядела своего спутника, будто желая удостовериться, что представившийся ей на балу шикарно одетый бравый 'гусар' никуда не испарился за прошедшие несколько недель. Да, камзола, перегруженного золотой вязью вышивки, не было, но высокий рост, светлые волосы и тяжелые надбровные дуги с густыми бровями никуда не делись. Ну хоть смотреть будет приятно. Лет после сорока Лукреция стала воспринимать красивых мужчин именно так: как картины или статуи — не больше.

И все же странно, откуда северянин взялся посреди пустой заснеженной дороги? Уж не на ветре же прилетел? Хотя, кто его знает.

— Нам осталось совсем немного до города, — успокоил спутник баронессу. — А там согреетесь.

Как бы между делом он потрогал печку, прошептал пару слов, и в санях стало будто бы теплее.

— Вольфганг...,— начала было Лукреция.

— Здесь друзья зовут меня Вольга, — перебил ее 'гусар'. — Это ваши соотечественники что только не вытворяют с моим именем. Не удивлюсь, что в следующем моем путешествии меня вообще станут звать Вольфом или Вульфом. Аррррр!

Вольга совсем по-мальчишески оскалил зубы, очевидно изображая волка. А впрочем, для баронессы он и был мальчишкой лет тридцати-тридцати пяти.

В город они въехали довольно неожиданно. Вот только что вокруг не было ничего, кроме бескрайней белизны, и вдруг, то по одной стороне, то по другой, из сугробов стали выныривать покатые крыши, резные коньки, заборы, калитки, колодцы, сады. И чем дальше, тем выше становились дома, шире окна, затейливее резьба, а вместо коньков на крышах появлялись невиданные звери и птицы.

Лукреция, сама того не замечая, придвинулась поближе к стеклу. Там, за окнами кареты, проносилось что-то вроде ярмарки. Праздник? Весь народ разодет ярко, аж в глазах рябит. Мужчины в меховых шапках, разноцветных кафтанах, подпоясанных у кого ремнями с чеканными пряжками, у кого вышитыми кушаками с бахромой. Весь народ крепкий, рослый: у парней широченные плечи, девушки — полногрудые, с тонко затянутым станом, щеки пышут румянцем, а яркие юбки только что не горят на фоне белизны снега.

Баронесса почему-то тут же представила, как выглядит со стороны: маленькая востроносая старушка с хрупкими птичьими косточками, по самые глаза закутанная в серое меховое манто.

— У вас какой-то праздник? — спросила она Вольгу, который все это время внимательно наблюдал за ее реакцией.

— У нас каждое воскресенье праздник, — ответил он непонятно.

Лукреция не переспросила, лишь плотнее закуталась в мех. Эта страна одновременно пугала ее и бередила.

Они остановились далеко от центра города перед деревянными хоромами, один размер бревен в срубе которых внушал невольное уважение. Представить, что где-то и когда-то росли такие исполины, было практически невозможно. Баронесса только ступила из саней, как тут же оказалась по колено в снегу. Не дав ей даже вскрикнуть, Вольга неожиданно легко вынул гостью из сугроба и посадил себе на плечо, будто она была молоденькой девушкой, а то и вовсе ребенком. Лукреции ничего не оставалось, как только выпрямиться и с достоинством перенести щекотливую ситуацию. Баронесса не позволяла себе терять лицо ни при каких обстоятельствах. Кто знает, может у северных варваров принято именно так обращаться с гостями? Хотя чутье подсказывало, что Вольга просто не захотел, чтобы гордая аристократка утонула в снегу.

Так она и въехала в этот громадный резной дом: сквозь сад засыпанный снегом, касаясь головой раскидистых еловых лап, верхом на гостеприимном хозяине. Северянин отпустил гостью только на крыльце. Наверно, из тех соображений, что негоже будет, если дама стукнется головой о косяк.

Лукреция невозмутимо поблагодарила его, привела в порядок одежду и как ни в чем не бывало проследовала внутрь через тяжелую дубовую дверь, обитую кованым железом. В доме пахло деревом, выпечкой и мокрым мехом. В широком коридоре или, как назвал его Вольга, в сенях их никто не встретил, будто в эдаких хоромах не было ни единого человека прислуги. Баронесса вспомнила, как подозрительно живо и дружелюбно хозяин общался с возницей, и пожалела, что в этот раз не взяла с собой горничную. Вольга сам снял с нее меховую накидку, сам обмел небольшой щеткой запорошенные снегом сапоги и подол платья. Лукреция помалкивала,осматриваясь, зорким взглядом примечая каждую мелочь. А мелочей было довольно: в сенях стояло множество пар обуви, и мужской, и женской. Причем большая часть богато расшита бисером или из добротной, хорошо выделанной кожи. По стенам висели полушубки, меховые шали и кафтаны, так что в доме гостило или жило не менее десяти человек, а то и вовсе целая дюжина.

— Ваша комната на втором этаже, — Вольга широким жестом показал на дубовую лестницу, такую крепкую и просторную, что при необходимости по ней мог подняться всадник на лошади. Складывалось впечатление, что из этого дома совсем недавно выселилась семья великанов, и только после этого он отошел 'гусару'.

Лукреция кое-как преодолела гигантские ступени, не обращая внимания на красноречивые, но уже привычные жалобы коленей. В конце концов, старость случилась с ней не сегодня утром — каждый раз напоминала себе баронесса. Сначала ты привыкаешь к морщинам на лице, потом к тому, что дети твоих детей зовут тебя бабушкой. Больные колени на этом фоне не кажутся такой уж катастрофой.

В спальне было просторно, светло и аскетично. Следом за Вольгой в комнату ввалился вихрастый мальчишка, которого до этого момента пожилая дама считала лишь возницей и не более того. Паренек без особой натуги один за другим составил в комнату тяжеленные сундуки баронессы. Откуда только сила в долговязом теле? Задумавшись, Лукреция тут же напоролась на любопытный взгляд возницы, в котором не было ни тени услужливости или подобострастия. Вот ведь наглец!

— Ждан, оставь нас, пожалуйста. Баронесса устала с дороги, — попросил Вольга.

— Ничего она не устала! — возмутился вихрастый. — Вы просто будете секретничать.

— Цыц! — хозяин прищелкнул языком, и прохвост оказался за дверью. Лукреция даже не успела заметить, как это у него вышло так быстро.

Лишь только дверь за мальчишкой закрылась, Вольга повернулся к пожилой даме и жестом предложил ей сесть в широкое разлапистое кресло.

— В этом доме нет слуг, — ответил он на невысказанный вопрос, — только гости. Мои особые гости.

— Вы обещали рассказать, в чем суть моего задания, когда я прибуду на место, — невозмутимо напомнила баронесса, устраивая свое закоченевшее тело на мягком сиденье.

— Я уже начал это делать, — светловолосый 'гусар', ни мало не смущаясь, примостился на один из сундуков Лукреции. — Вы, наверно, считаете, что прибыли в школу для магов?

Пожилая дама приподняла седые брови, что было равносильно ожидавшемуся от нее вопросу.

— Строго говоря, здесь нет ни одного мага, и это не школа, потому что я не учитель. На севере вообще не существует магов в вашем понимании этого слова, но есть волшебники.

— Простите, я, наверно, недостаточно хорошо знаю ваш язык. В чем разница?

— Со временем, думаю, вы сами поймете. Сейчас в этом доме гостят девять юных волшебников, а я лишь присматриваю, чтобы от них не вышло никому вреда.

— И как долго они будут здесь гостить? — с сомнением спросила баронесса.

— Пока я не сочту их безопасными для самих себя и для окружающих, — развел руками Вольга. И не поймешь, шутит или нет.

— И в чем же суть вашей проблемы? — Лукреция сложила тонкие пальцы в замок.

— Этот дом не просто место для молодых волшебников, но и хранилище для наших семейных реликвий.

— Семейных?

— А вы не знали? Все волшебники севера — ветви одного древа, связанные, пусть и дальними, но неразрывными узами родства.

Пожилая дама беспокойно пошевелилась в кресле. Она привыкла заранее готовиться к заданиям, но на этот раз у нее не было ни достаточного количества времени, ни источников информации. Ощущать себя школьницей, не выучившей урок, было неприятно.

— Так что с вашим хранилищем?

— Оттуда пропадают вещи.

— Много? Какие?

— Проблема в том, что я и сам не знаю, сколько и чего там хранится. Заметил это только месяц назад, когда пропало кольцо Радогаста Предсказателя погоды. Потом исчезло зеркало Береники и пояс Всеслава. Но на самом деле, скорее всего, пропало гораздо больше.

Баронесса неодобрительно поджала губы. Она любила порядок во всем, и хранилище ценностей без мало-мальски вразумительного каталога представлялось ей чудовищным разгильдяйством.

— Там хранятся только волшебные предметы?

— Не обязательно. Там собраны предметы, которые когда-то принадлежали знаменитым волшебникам.

— Вы же волшебник, почему сами не найдете вора?

— Дело в том, что все эти реликвии — достояние нашей семьи, любой может взять, что пожелает. Но для того чтобы вынести их из дома, необходимо мое разрешение. Я проверял: ни одного из пропавших предметов в доме больше нет. Сделать это мог только очень сильный волшебник, но кроме моих воспитанников в хранилище никто не бывает. Я даже не знаю, что для меня сейчас важнее: найти пропавшее или узнать, кто скрывает свой талант.

— Поразительная беспечность с вашей стороны! И полная профессиональная несостоятельность! — не удержалась от выговора баронесса. — Так и дом по бревнам разобрать можно — вы не заметите.

— Вы слишком строги ко мне, — нисколько не обиделся Вольга. — Нет у нас такой профессии, как воспитатель волшебников. Тут обитают девять великовозрастных оболтусов, не знающих, куда девать собственную силу. А я один. И иногда мне нужно спать, пусть в это время кто-то и разбирает дом по бревнышку. Вы когда-нибудь имели дело с невыспавшимся волшебником?

Никакого намерения шутить у Лукреции не было.

— К тому же есть еще и этический вопрос, — продолжил хозяин дома. — Одно дело, если вы будете вмешиваться в жизнь ребят и высказывать свои подозрения, и совсем другое, если это будуделать я. Как нам потом существовать под одной крышей?

Баронесса не могла не признать, что в этом есть здравый смысл.

— Боюсь только, что вмешиваться в жизнь ваших подопечных мне будет не так-то легко, учитывая пропасть в десятки лет между нами.

— О, об этом не беспокойтесь! У меня уже готов план! Но о нем после ужина. У вас есть два часа, чтобы отдохнуть, а потом спускайтесь вниз в столовую.

Вольга поклонился и вышел, оставив Лукрецию в некотором замешательстве. Такого неоднозначного задания у нее еще не было. Во всех иных случаях баронесса ощущала свое превосходство: в остроте ума, знании человеческой психологии, умении плести интриги. Здесь же... Северяне были абсолютно непонятны — сталкиваться с этим народом ей еще не приходилось. А уж северяне-волшебники... с волшебниками состязаться было все равно, что принимать участие в спортивных соревнованиях в ее возрасте.

И все же внезапно вспыхнувший азарт и давно позабытое девичье любопытство мешали ей собрать вещи и немедленно уехать обратно.

В столовой баронесса была ровно в шесть. И была она там одна: компанию в назначенное время ей составила только кукушка, выпорхнувшая из напольных часов — самое воспитанное существо в этом доме. Пожилая дама заняла место во главе стола (которое, как она считала, полагалось ей по праву старшинства и титула) и, чопорно положив руки на колени, принялась ждать.

В две минуты седьмого в комнате появилась худенькая щекастая девчушка, ойкнула при виде грозной старухи и едва не уронила стопку тарелок, которую принесла.

— Не ой, а добрый вечер, — поправила ее Лукреция. — Хозяин дома сказал, что ужин будет в шесть. Почему никого еще нет?

— Так сейчас же шесть, все придут, — невразумительно пролепетала девочка.

Баронесса многозначительно показала на часы, где жила ее верная союзница в вопросах пунктуальности — кукушка. Великая интриганка, она давно уже примерила на себя роль дотошной старой перечницы — в таком образе ее редко кто принимал всерьез, полагая, что старушенция лишь в шаге от слабоумия. Это всегда было на руку.

Для пущего эффекта Лукреция пристукнула по полу клюкой, которую таскала скорее как театральный реквизит, чем как необходимую опору. Незачем окружающим знать, что несмотря на свой почтенный возраст баронесса еще весьма и весьма проворна.

Девчонка быстренько расставила тарелки и, сверкнув хитрым взглядом, скрылась в коридоре.

Когда на часах было пять минут седьмого, в столовую начали подтягиваться и другие обитатели дома. Появился вихрастый пацан, что до этого правил ее санями, небрежно и иронично поклонился. Но не успел он сесть, как Лукреция стукнула клюкой по столу, аж тарелки зазвенели.

— Молодой человек, потрудитесь сначала объяснить свое опоздание к ужину!

— Чистил и кормил лошадей после дороги, Ваше Строжайшество! — стервец вытянулся в струнку и зачем-то приложил ладонь к виску.

Лукреция не удержалась от вздоха.

— Даже если причина уважительная, необходимо, прежде всего, извиниться перед теми, кого вы заставили ждать.