Как слово наше отзовется...

Воскресенье 4 ноября 1979 года, вечер

Город Вашингтон, столица США.

К Белому Дому машины подъезжали по одной и с разных направлений, словно подкрадываясь. Конечно, про произошедшее сегодня на другом конце Земли все были уже осведомлены, но публика была еще не в курсе и лично президент распорядился 'не вызывать панику'. Именно поэтому собирались в резиденции, а не в одном из кризисных центров и столь неторопливо. Одним из последних подъехал глава ЦРУ и директор Центральной разведки, адмирал в отставке Стэнсфилд Тёрнер. Несмотря на скверную репутацию, которой он заработал в возглавляемом им учреждении из-за излишней, по мнению специалистов, приверженности к техническим средствам разведки и проведенного им сокращения штатов, он пользовался полным доверием президента. И сейчас старался оправдать его, приехав на совещание с самыми свежими данными о ситуации.

— Все собрались? — президент выглядел устало. Очень устало. Пожалуй, так плохо он не выглядел ни разу за время своего президентского срока. — Стэн, у вас есть новые данные по... событию? — даже сейчас, на совещании, посвященном этому невероятному происшествию, Картер как бы старался смягчить формулировки. Тем самым невольно подтверждая распространенное мнение о его мягкотелости и слабости как политика. Некоторые из присутствующих невольно вспомнили заголовки в 'Вашингтон Пост' о президенте, атакованном кроликом. Только вот атакован был уже не президент и участвовал в нападении отнюдь не кролик.

— Так точно, мистер президент, — бывший однокашник президента по военно-морской академии держался подчеркнуто официально, либо соблюдая внешний декор, либо исподволь присоединяясь к тем, кто уже посчитал президента 'хромой уткой'. Впрочем, Джеймсу 'Джимми' Картеру было сейчас не до таких психологических тонкостей.

— Докладывайте.

По мере доклада главного разведчика лица всех присутствующих мрачнели. Ситуация, даже для посвященных до этого в полученные детальные сведения, в описании одного из лучших аналитиков военно-морских сил представала в самом черном свете. Даже министр обороны Браун, получавший сведения практически в режиме реального времени, нахмурился. Джерри Рафшун, приглашенный на совещание, как специалист по связям со средствами массовой информации, выглядел, как на чтении завещания своего любимого дяди-миллионера, оставившего все наследство обществу анонимных алкоголиков.

Закончить доклад директору не дали. В кабинет постучался один из охранников. Смущенно улыбнувшись, он передал какую-то бумагу подскочившему к дверям Джерри и добавил:

— Прошу простить, господин президент, господа. Только что получен звонок от мистера Джордана. Он просил вас посмотреть телевизор.

Министр обороны, сидевший ближе всего к стоявшему в углу телевизору, подошел и щелкнул кнопкой. Через несколько томительных секунд экран телевизора осветился и на нем появилось изображение. На экране, украшенном логотипом популярного телеканала Америкэн Броадкастинг Компани, непрерывно повторялись одни и те же кадры. Сначала появлялось горящее полуразрушенное здание и стоящий на этом фоне бородатый молодой туземец с красной повязкой, покрытой вязью арабских букв, на лбу, в грязном камуфляже, держащий в правой руке за волосы отрубленную голову. В левой руке он держал висящий на цепочке жетон. Поворот трансфокатора — и становилось ясно видно личный номер военнослужащего корпуса морской пехоты США. Потом кадр снова укрупнялся и показывал валяющийся на земле рваный, обгоревший и заляпанный какими-то пятнами звездно-полосатый флаг...

— Гарольд, что вы скажете по поводу усиления охраны посольства? — увиденное подстегнуло президента и он, похоже, приступил к поиску очередного козла отпущения. Министр обороны, уцелевший после июльской 'чистки' кабинета, мог вполне сгодиться на эту роль. Но только и Браун тоже это понимал, отнюдь не собираясь сдаваться без боя.

— Как только мы получили предупреждение о возможном осложнении ситуации вокруг посольства, я приказал отправить в Тегеран несколькими рейсами дополнительный состав морских пехотинцев. С тяжелым оружием, переданным по каналам ЦРУ. К сожалению, переправить в Иран что-то тяжелее противотанкового ракетного комплекса и нескольких крупнокалиберных пулеметов не удалось. Но и этими силами первые несколько атак на посольство были отбиты. По отчетам, нашими войсками уничтожено не менее пятисот нападавших, три танка, до десятка БТР. И только прибегнув к обстрелу территории из танковых и самоходных орудий, иранцы смогли захватить помещение посольства.

— Что мы и видим на экране, — мрачно констатировал государственный секретарь.

— Вы что-то хотите предложить, Сайрус? — тут же отреагировал советник по безопасности Бзежинский, недолюбливавший Вэнса за его слишком миролюбивую политику.

— Пока нет, — коротко ответил госсекретарь.

— Если мы сейчас не ответим на этот вопиющий акт агрессии, — Збигнев перехватил инициативу в разговоре и теперь не хотел бы уступить ее даже президенту, — то другие враждебные нам страны и организации охотно поймут, что уничтожать наши посольства можно. И тогда никто не даст нам гарантии, что завтра они не запылают по всему миру. Особенно в странах с нестабильными и откровенными враждебными нам режимами. Поэтому мы просто обязаны нанести ответный удар возмездия.

— Советы не преминут воспользоваться этим, — проворчал Венс. — К тому же мы нарушим трехстороннюю декларацию от сорок пятого года. А Советы получат возможность не только применить право вето в Совете Безопасности, но и оккупировать часть Ирана, как в сорок первом. Нам нужен просоветский режим в Тегеране?

— Нам такой режим не нужен. Но и существующий — тоже, — ответил Бзежинский. — А Советы... ну, во-первых, нападение и уничтожение посольства — это само по себе casus belli (повод для объявления войны). Во-вторых, у нас есть, что им предложить. Например, ограничение сроков нашего военного присутствия в Иране, частичное смягчение контроля КОКОМ, торговые преференции. Да окончательная ратификация ОСВ-2, в конце концов. Они в этом заинтересованы не менее нас.

— Вьетнам, — робко напомнил Рафшун.

— Никаких аналогий, сэр, — отмел его реплику Збигнев. — Мы реально подверглись нападению. Убито свыше полутора сотен наших граждан. При этом надо напомнить народу Америки, что Иран, в отличие от Вьетнама, регулярно падал к ногам очередного завоевателя практически без сопротивления.

— Эти предложения заслуживают внимания, — подвел итог Картер. — Но остается вопрос по послевоенному режиму. Кто придет к власти, если мы свергнем исламских радикалов?

— В настоящее время в США проходит обучение старший сын шаха, Кир Реза Пехлеви. Военный летчик, по нашим сведениям популярен среди офицеров армии и авиации, — немедленно среагировал Тёрнер.

— Хорошая мысль, — поддержал его Бзежинский. — Договориться с шахом об отречении в пользу сына. Тем более, что сам шах смертельно болен. Преемственность власти сохраняется, а сын может объявить о некоторой корректировке курса...

Совещание, с перерывом на завтрак, продлилось беспрецедентно долго. Но в конце концов закончилось удовлетворившими всех решениями. Решено было приступить к переговорам, в первую очередь с СССР, Саудовской Аравией и Ираком, одновременно начав подготовку к переброске необходимых сил и средств. Подготовка к операции должна была занять полгода. А пока стратегическая авиация усиливала свою группировку на авиабазе острова Диего-Гарсия, а в портах Тихоокеанского побережья грузилась на корабли морская пехота. Одновременно большинство газет и телеканалов получали материалы администрации о жесткой, даже жестокой реакции США на произошедшее. Немедленно вводились экономические санкции, объявлялось о блокировании иранских счетов не только американскими банками, но и банками всех их союзников. Мир застыл в ожидании очередного Вьетнама, ибо самому тупому обывателю было ясно, что американцы такое нападение без ответа не оставят.