Глубокой ночью 13 июля через Свислочь (в РИ — Днепр) тихо переправились группы наших разведчиков. В это же время полки первого эшелона дивизии подтягивались и скрытно располагались на восточном берегу, готовя различные средства переправы: рыбацкие лодки, сплавной лес и плоты. В районе Пуховичей из подручных материалов удалось восстановить взорванный пролет моста. Утром, с началом интенсивной двадцатиминутной артиллерийской подготовки, части 63-го корпуса начали форсирование Свислочи. В эти июльские дни стояла изнуряющая жара, мало спадавшая даже по ночам. Гитлеровцы, совершенно не ожидая нашего наступления, беспечно прятались от жары по домам в Пуховичах и Марьиной Горке. Они снимали с себя оружие, а иногда и обмундирование. В таком положении застал их наш первый огневой налет. (все — РИ, только бой шел у Днепра, за Жлобин).
Противник был настолько ошеломлен наступлением частей корпуса, что вначале почти не оказывал организованного сопротивления. И только после того как наши атакующие подразделения вышли на западные окраины Марьиной Горки, гитлеровцы опомнились. Укрывшись за железнодорожными насыпями, использовав водонапорные башни и каменные здания, они начали оказывать сопротивление, которое усиливалось с каждым часом. Во многих домах засели автоматчики — "кукушки".
К исходу дня дивизиям пришлось вести наступательный бой, в полном смысле слова выкорчевывая штыком и гранатой, расстреливая в упор засевших в домах и блиндажах фашистов. В этих боях отличились многие воины и подразделения. Батальон 437-го стрелкового полка первым ворвался в Марьину Горку. Когда на следующее утро враг предпринял попытку окружить батальон, то наши воины не только не отступили, но снова обратили гитлеровцев в бегство. Шесть раз поднимал капитан Баталов в атаку свой батальон, дважды дело доходило до штыковых ударов, и противник бежал. В результате такого упорства батальон отвлек на себя значительные вражеские силы, содействовал продвижению наших частей и полному освобождению Марьиной Горки. За героические действия командиру этого батальона капитану Баталову Федору Алексеевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.
15 и 16 июля части 63-го корпуса продолжали с боями продвигаться на запад, не давая гитлеровцам задерживаться на выгодных рубежах и отбивая их неоднократные контратаки. Только на западном берегу реки Птичь (в РИ — Друть) противнику удалось закрепиться. Но и там немцы чувствовали себя очень неуютно — ведь в этой местности действовали бойцы 214й вдб — до 20го июля 63й ск совместно с ними и местными партизанами провели несколько удачных операций по уничтожению штабов, тыловых подразделений и даже уничтожению одного пехотного полка (в РИ были подобные операции, причем меньшими силами).
Командир 63-го корпуса Л. Г. Петровский почти непрерывно находился в частях, наступавших на главном направлении. Он придавал огромное значение контролю выполнения отданных приказов и одновременно всеми имеющимися у него средствами и способами стремился помочь нижестоящим командирам решить порученную боевую задачу. И бойцы не подкачали. Так, 21 июля командир 9-й батареи артполка 154-й стрелковой дивизии лейтенант Борода со своего наблюдательного пункта заметил на поле боя вражеское противотанковое орудие и немедленно открыл по нему беглый огонь. Несколько разорвавшихся снарядов заставили артиллерийский расчет гитлеровцев бросить орудие. Лейтенант Борода с несколькими бойцами захватил орудие и, развернув его, открыл огонь по отступающему противнику. Два дня спустя в бою овладел немецкой пушкой и открыл из нее огонь по врагу красноармеец Вершинин из 465-го стрелкового полка 167-й стрелковой дивизии. Подобных примеров мужества и героизма воинов 63-го стрелкового корпуса можно привести немало.
22го июля (в РИ — 30го) командующий войсками 21-й армии приказал 63-му стрелковому корпусу перейти к обороне — на фронте усилился нажим подходивших пехотных дивизий вермахта (в РИ эти дивизии снимались с блокирования и уничтожения окруженных советских войск медленнее, поэтому подходили они позднее, и бои шли восточнее — дальше идти). С переходом к обороне части корпуса приступили к инженерному оборудованию занятых рубежей. Отрывались танковые ловушки, окопы полного профиля, устраивались завалы, расставлялись противотанковые мины и малозаметные препятствия. Одновременно по приказу командира корпуса велась интенсивная боевая подготовка во всех подразделениях — и в тех, что стояли на передовой позиции фронта, и в тех, что находились в тылах и резервах. Особое внимание обращалось на обучение бойцов и командиров применению гранат и бутылок с горючей жидкостью. Начиналась почти двухмесячная Днепровская битва (в РИ наши остановились за 25-40 км до Бобруйска, немцы 10го августа начали наступление, к 14му окружили 63й ск, Петровский лично вывел из окружения сначала 154ю сд (при этом был разгромлен штаб 134й пд и захвачены немецкие документы), а затем он вернулся за второй — 61й сд (остальные дивизии были выведены из состава корпуса ранее) и при ее выводе был смертельно ранен (перед этим отказался эвакуироваться присланным за ним самолетом, отправив на нем раненных бойцов; по выходу из окружения он должен был вступить в командование 21й армией)).
Южнее Бобруйска с теми же намерениями — добить танковые дивизии — действовал 66й стрелковый корпус. Правда, его сил было явно недостаточно для выполнения такой задачи, несмотря на то, что пять танковых и три моторизованные дивизии вермахта практически истаяли в предыдущих боях, да и в наступлении на Бобруйск с юго-запада участвовало только три танковых — остальные прорывались на Бобруйск со стороны Слуцка. Но все-равно — 232я сд была единственным полноценным соединением 66го ск. Включенный в нее 110й полк 53й сд до размеров дивизии нисколько не дотягивал, да и переданная из 4й армии 75я сд тоже была уже не полнокровным соединением, хотя и опытным — она вела бои с первого дня войны, постепенно отступая от границы через Припятские болота. Правда, стрелковый корпус был подкреплен 25м мехкорпусом, хотя, как я отмечал ранее, это было еще довольно "сырое" и недоукомплектованное соединение, но все-равно — на начало июля в нем было 185 легких танков Т-26 и БТ, 12го июля прибыли 64 Т-34. Но к этому времени дивизия уже участвовала в боях. Да еще ее соединения постоянно раздергивали. Так, из 50й танковой дивизии в 219ю моторизованную этого же корпуса были переданы мотострелковый и артиллерийский полки. Да и потом танки зачастую использовались мелкими группами, для разведки — за несколько выходов было потеряно более тридцати танков — как от огня противника, так и надежно застрявшими в непроходимой местности.
Но наступать все-равно надо было. Наша оборона к югу от Бобруйска пока не испытывала давления со стороны немцев, и без наступления войска просто простаивали, тогда как рядом — в паре десятков километров — шли бои. Это не дело. В том числе и для этого нужны контратаки — чтобы задействовать все силы обороняющегося. Например, если немцы слитно атакуют на каком-то участке, то другие участки не подвергаются давлению и войска на них просто стоят, ну, может, отражают атаки незначительных сил. Так что, если эти войска двинуть в наступление, хотя бы и на небольшую глубину, то немцам придется отвлечь часть своих сил на отражение этой атаки — соответственно, они могут выделить меньше сил в своей основной атаке. А если все пойдет удачно — атакующих можно и отрезать от основных сил. Видимо, советское командование руководствовалось в том числе и такими соображениями. К тому же к востоку сосредотачивался еще один — 67й — корпус, хотя на 6е июля из состава его 102й, 151й и 132й дивизий в район Гомеля прибыло только по одному стрелковому полку, артиллерия и корпусное управление. Но сосредоточение шло с приличной скоростью, так что корпус если и не примет участие в наступлении, то как минимум подстрахует 66го на случай неудачи. Риск был невелик.
Так что 66й ск в лице 232й сд и при поддержке 25го мк атаковал вторую танковую группу южнее Бобруйска, с прицелом выйти на Любань, Погост, а то и отбить Слуцк. Поначалу наступление развивалось успешно — наши сбивали фланговые заслоны, перерезали несколько дорог, по которым 2я тг продвигалась на восток, разгромили несколько колонн. Но чем дальше, тем все больше усиливалось сопротивление немцев — подходившие 134я и 131я пехотные дивизии вермахта вставали в оборону, а затем все активнее начинали контратаковать подходившими основными силами, стараясь перехватить инициативу, чтобы уже самим выбирать место боя — где успели сосредоточить войска — там и атаковать, чтобы уже наши реагировали на действия немцев, перемещая свои части не туда, куда надо советскому командованию, а туда, куда "укажут" своим наступлением немцы. А при равных силах догоняющий почти всегда отстает. К двадцатым числам наступление заглохло.
Но попытки советского командования переломить ситуацию на южном фланге Западного фронта произвели неизгладимое впечатление на немецкое командование. Гудериан назвал его "наступлением Тимошенко" и насчитал в атакующих порядках не менее двадцати дивизий — у страха глаза велики. Командующий группой армий "Центр" также с беспокойством отреагировал на начало наступления "черного корпуса": "Русские начинают наглеть на южном крыле 2-й армии". ЖБД других соединений тоже пестрели сообщениями типа "LIII АК был атакован превосходящими силами противника и вынужден перейти к обороне". А также: "На участке XXXXIII АК противник крупными силами атаковал 134-ю пехотную дивизию" (все — РИ).
Несмотря на все усилия, нашим не удалось переломить ситуацию и погнать врага на запад. ЖБД 21й советской армии отмечал постепенное ухудшение обстановки. Если в начале наступления в нем говорилось "Противник, оказывая слабое сопротивление, отходит", то в последующие дни все чаще начинают встречаться фразы, упоминавшие "упорное сопротивление противника". Потери 21й армии в период с 5го по 20е июля составили 4900 человек, в том числе 889 человек убитыми и 2280 пропавшими без вести (в РИ — потери с 11 по 20 июля — 5801 человек, в том числе 989 человек убитыми и 2280 пропавшими без вести). Но и немецкие дивизии, особенно танковых групп, понесли ощутимые потери. Так, 2я тг окончательно превратилась в мотопехотные дивизии с небольшим вкраплением танков (в РИ безо всяких боев под Слонимом и Слуцком (АИ) в той же 17й танковой на 4 июля оставалось всего 80 из 239 танков) и участвовала в тех же боях на Березине большей частью своей артиллерией и остатками пехоты, хотя артиллерия танковых дивизий была слабее чем пехотных — если пехота имела 36 легких 105-мм пехотных гаубиц, 12 150-мм полевых гаубиц, то танкисты — 24 гаубицы калибра 105-мм, 8 гаубиц калибра 150-мм и 4 пушки калибра 105-мм. А с учетом, что в предыдущих боях танковые дивизии уже потеряли минимум половину артиллерии, их вклад был не так уж велик. К тому же два корпусных артполка, подтащенных советским командованием под Бобруйск, своими кувалдами калибра 203 мм неплохо проредили немецкую артиллерию — как минимум в первые дни, пока не посбивали наших арткорректировщиков. Помимо артиллерии, танкисты еще сформировали небольшой танковый кулачок из тридцати машин, который поучаствовал в одной из атак. Но все-равно, основную работу по захвату Бобруйска в последующие две недели выполняли пехотные части вермахта.
А безлошадных танкистов отвели на отдых в Барановичи, где они ждали новые танки, ездили в отпуска и занимались ремонтом техники — немцы попытались приспособить для восстановления своих танков местные депо и другие обрабатывающие заводы. Там-то мы и застали эту братию во второй половине августа, немало покрошив их при освобождении города — танкисты тоже ходили в черной форме, поэтому наши бойцы поначалу принимали их за эсэсовцев и расстреливали не разбираясь кто есть ху. Конечно, под раздачу попали далеко не все оставшиеся в живых танкисты второй танковой группы — примерно треть находилась в отпуске или в госпиталях на территории Рейха, часть оставалась в своих дивизиях в качестве водителей бронированной и обычной техники, ремонтников. Но с тысчонку танкистов мы положили, и еще человек двести-триста попали в нам в плен. Так что помимо проблем с наличием танков немцы заимели и проблемы с наличием персонала для работы на них.
Так что к середине июля самым сильным из всех танковых дивизий осталась 12я танковая, которая еще в начале июля прошла на юг от Минска, затем — на запад, во фланг слуцкому УРу — со своими полутора сотнями танков она оказалась единственным танковым соединением ГА "Центр", способным выполнять масштабные задачи, и в дальнейшем "двенашка" доставила нам много проблем, в числе которых было окружение Бобруйска (в РИ к 4му июля в ней оставалось 209 танков из 220 на начало войны — дивизия участвовала в боях под Сенно и Лепелем — воевала с 5м и 7м мехкорпусами, окончательно переломив ход сражения в пользу немцев). Но о событиях конца июля-начала августа у нас было уже гораздо меньше сведений — прошло слишком мало времени, чтобы мы могли набрать достаточное количество свидетельств, показаний, документов для составления более-менее цельной картины.
