Я заслоню тебя собой (фанфик по Гарри Поттеру)

Я заслоню тебя собой

Я заслоню тебя собой,

Душой и телом от напасти.

Пусть над тобой не будут властны

Ни дьявол, ни его герой.

Всё закончилось. Тролль лежал дурно пахнущей грудой посреди туалетной комнаты. Спасатели и спасённая приходили в себя и с трудом пытались понять, что же делать дальше.

С ней произошла удивительная вещь, которую невозможно описать известными ей словами. Самым близким по смыслу названием было бы добавочное зрение. Нет, она не стала видеть магию, или ауру, или что-то ещё подобное. Ей почудилось, что она смогла заглянуть в душу своего спасителя и распознала её как очень близкую и родную, вызвав мгновенные слёзы в глазах и перехвативший дыхание спазм горла, не позволившие ей сказать хоть что-то сразу. И это было к лучшему.

Только что на её глазах тот самый Гарри Поттер, которого вот уже полтора месяца после той полуночной дуэли она считала хулиганом и нарушителем, а ещё — человеком посредственных умственных способностей, как-то запросто, прямо у неё на глазах совершил самый настоящий подвиг. Ради её спасения он рискнул своей жизнью, и только его собственной храбростью, умением мыслить там, где другие цепенеют от страха, когда именно его приказ Рону заставил того сделать невероятное, и, ещё конечно же, чудом сохранил её.

Она тут же отбросила из числа героев Рона, так и не сделавшего даже нескольких шагов от спасительного выхода. Того наверняка притащил Гарри, сам Рон просто не способен был добровольно ощутить чувство вины за свои действия. А Гарри — может, здесь и сейчас он смог сделать это за другого. Это ещё один жирный мазок в начавший складываться у неё в душе образ Гарри Поттера. Да был бы тролль в нормальном состоянии, его дубинку Левиосой Рон смог бы поднять разве что вместе с самим троллем. Для неё очевидно, что Гарри своей палочкой повредил троллю мозг, учитывая какая поразительно маленькая была у того голова для такого большого существа. Тролль уже агонизировал, с трудом держал дубину и даже не мог попасть свободной рукой себе же по загривку, где его героически оседлал Гарри. Упавшая дубина просто милосердно отключила ему сознание.

Приходу профессоров она обрадовалась совершенно искренне. Вот теперь уже всё позади. Сейчас мальчишек похвалят и наградят, её пожурят слегка, и отпустят спать. А может в больничное крыло отправят, успокоительных зелий дадут, что тоже не помешает ни ей, ни им? Слова МакГоннагал стали для неё настоящим шоком. Впервые на её памяти взрослые, авторитетные люди серьёзно собирались наказать героя за подвиг, за настоящее, а не книжного самоотречение. Она ощутила вдруг с неведомой доселе уверенностью, что если она сейчас допустит несправедливость, случится что-то страшное и непоправимое. Она, конечно, не знала и не понимала, что сейчас и её собственная судьба, и судьбы как всех присутствующих, так и многих, многих других, даже не имеющих понятия о её существовании, оказались в её руках. Нити Мойр зависли свободно в ожидании решения маленькой девочки с копной кудряшек, которая впервые в жизни делает Выбор, став всего на миг воплощением Провидения. Теперь только её слова и действия надолго определят узор грядущего, выпавший на долю этой части мира жребий.

Гермиона решила, что небольшое заблуждение неправедных судей стоит отмены громадной несправедливости. Ведь даже в суде обвиняемые совершенно не обязаны говорить всю правду. И тогда, глубоко вдохнув, как перед нырком в глубину, сказала самые главные, такие простые и такие трудные слова в своей пока ещё очень недолгой жизни:

— Это я виновата, профессор...

Колесо Фортуны со скрипом, но подчинилось её воле и свернуло на другой путь. Грядущее стало светлее.

Уже после она поняла, что в действительности совершила в тот самый судьбоносный вечер своей жизни. Собственное благо и кажущуюся справедливость она принесла в жертву высшей справедливости для всего мира. Это был правильный итог. Она совершенно безмятежно восприняла свою слишком вольную интерпретацию правды и смехотворное наказание за неё и не ощутила ни капельки раскаяния. Сначала удивлённый, а потом и восхищённый взгляд Гарри был ей вполне достаточной наградой.

Вполне ожидаемо самым понимающим и лучше всего объяснившим непонятное оказался дедушка, с которым она сумела поговорить на зимних каникулах. Тот обычно на все её вопросы к месту шутил, рассказывал сказки и самые разные истории как из своей богатой событиями и приключениями жизни военного, а потом торгового моряка, так и услышанные им в самых разных городах и странах мира. Но в этот раз он сделал исключение и своими словами сделал понятными и близкими чёрствые книжные определения.

— У тебя проснулась совесть, внучка. И лучше так, чем если бы это произошло от вида мёртвого тела того, кто отдал за тебя свою жизнь.

Потом он объяснил, и что совесть — глубинное свойство личности, а отнюдь не одна из черт характера или один из комплексов, мешающих жить "экономически эффективно". Именно она отвечает за сопереживание, ощущение себя пусть и особенной, но частью мира людей и всего живого также, в громадном большинстве случаев не такой уж и важной. Именно её голос призывает пойти против писанных правил, если их исполнение ведёт к торжеству неправды и несправедливости. И она же, отметая логику эгоизма, даёт возможность не колеблясь выбирать жертву собственных желаний, интересов и даже жизни ради другого или других. Ещё многое другое рассказал ей дедушка. А потом добавил:

— Большинству людей в обычной, мирной и упорядоченной жизни почти не встречаются ситуации, где нужно руководствоваться именно ею.

Обдумав, она спросила:

— А если нет такого общества? Или в нём идёт война, например? Что тогда?

— Не дай тебе бог, солнышко, даже раз в жизни коснуться хоть краешком настоящей войны. Да, для войны нужна армия с бойцами, командирами, снабженцами. Но не менее, а часто более важна происходящая в тот момент война за души людей. Большая или гражданская война касается всех, и люди, многие из них, не выдерживают и проявляют свою звериную сущность, заразную для остальных. Если зараза перекинется на большинство, то любая победа в итоге обернётся поражением. Часто даже хуже поражения военного. Нужны ориентиры для душ, настоящие герои. Такие, как твой Гарри. Лично показывающие образцы мужества, стойкости и одновременно совестливости, человечности.

— К сожалению, такие люди по-настоящему проявляют себя только на войне или во времена смут и катастроф. Но часто нелегка их личная жизнь и судьба. Они слишком добры, чтобы вовремя вылезти из мерзости и болота как бы мирной жизни потому, что очень привязаны к тем, кого считают близкими, и потому очень зависимы от них в обычной, не требующей подвигов жизни.

Дедушка знал, что говорил. Оставшись круглым сиротой после убившей всю его семью нацистской бомбы, он ушёл воевать, но, как несовершеннолетнего, его взяли только юнгой на флот. Участвовал в конвоях к союзникам, многое видел, горел, тонул, год лечился в русском госпитале, где выучил язык, не раз сталкивался в жизни с предательством и подлостью, но всё равно был самым добрым человеком из всех, кого она знала.

Он порекомендовал перечитать "Трёх мушкетёров" после второго года и "Графа Монте-Кристо" после третьего и мягко поправил её слишком поверхностное видение этих замечательных образцов литературы.

Потом его не стало. Автокатастрофа. Она долго не могла выплакать всех слёз по нему, наконец осознав, что смерть — это навсегда. После его гибели она всё больше и больше старалась находиться там же, где и Гарри, всегда выбирая любую возможность провести время рядом с ним вместо самого шикарного отпуска с родителями.

А тогда, сразу после спасения от тролля, она поняла самое важное. У неё теперь есть знамя, символ надежды и веры. И у этого знамени есть имя — Гарри Поттер. Под этим знаменем она теперь будет воевать, станет бойцом за достойное будущее. И своё, и всех хороших людей без исключения. Лишь бы Гарри шёл вперёд, лишь бы его не сломали, лишь бы не сбился он с пути. У неё теперь есть сверхзадача — чтобы Гарри Поттер был жив, здоров и способен быть самим собой. Будущее манило к себе яркой звездой, рассеивающей мрак отчаяния и неуверенности, сжигающей, как ей казалось, все страхи её пока ещё маленького мира.

В ту ночь искренне радовался Гарри Поттер. У него появился ещё один друг. Заполнилась внутри него ещё одна пустота, оставленное десять лет назад его матерью. Теперь это место было занято живым человеком. Той, кто сделала то же самое, что и его мать — закрыла его собой от несправедливости мира. Позже она по праву займёт ещё множество мест в его душе, но эта её роль в его жизни и судьбе надолго останется для него самой главной. Сама она даже не подозревала о той буре чувств, эмоций и надежд, которую вызвала в нём. Теперь вся её активность и настойчивость в его отношении получила оправдание. Она таким образом заботится о нём. Это было главным. Он действительно кому-то нужен, не только как приятель поболтать и развлечься.

Радовался совершенно неожиданному и чудесному результату директор Хогвартса Альбус Дамблдор. Он радовался за себя, во всех своих ипостасях, за благополучно завершившееся для всех участников неожиданное испытание, за мистера Поттера. Но больше всех его обрадовала мисс Грейнджер. Именно она самостоятельно и по внутреннему выбору сделала тот шаг, который во многом определит дальнейший путь её и её новых друзей.

Радовался Альбус Дамблдор — предводитель светлой стороны. Гарри впервые сам проявил в себе качества истинного рыцаря, воина, спасителя людей. Уже скоро он станет символом борьбы с тёмными силами, тем, кого так не хватало им в предыдущей войне с Тьмой. И сегодня он получил настоящую опору на этом пути. Друга, который всегда пойдёт за ним и если надо пожертвует собой ради него.

Радовался Альбус Дамблдор — политик. Гарри стал силой, самостоятельной, с собственной моралью и внутренним стержнем. Очень скоро с этой силой придётся считаться всем. Ему уже сейчас надо задуматься над операцией по освобождению Олимпа Света от своей собственной одиозной и поднадоевшей многим фигуры. Чтобы Гарри, утвердившись там, — неважно, живым или нет, — не потерялся в его давно ставшем привычным для всех нимбе величайшего светлого волшебника. Придётся потрудится, а уж возможности, определённо, будут. А для финальной стадии надо подумать, кого к этому замыслу привлечь помимо старых друзей и знакомых — Эфиаса, Матильды и, желательно, Аба. Может быть ему удастся хоть слегка помириться с братом и, не исключено, что привлечь того к решению некоторых других задач.

Но больше всех радовался просто Альбус Дамблдор, личность вне всяких постов и достижений. Радовался тому, что двое его учеников пробудили в себе. Эйфорию эту омрачала лёгкая горчинка от поведения младшего мистера Уизли. Но старый директор надеялся, что Рон будет теперь под сильным влиянием уже двух своих замечательных друзей и найдёт в себе силы тянуться и идти за ними по тернистому, но прекрасному пути к настоящему человеку.

4