Глава 1. Прибытие.
Где я... Тьма медленно рассеивалась. Голова кружилась, пред глазами плыли разноцветные круги, я никак не мог сфокусировать зрение. Я с силой проморгался, и чёткость постепенно стала налаживаться. Куда это меня занесло? Я скинул простыню, которой был укрыт по грудь и сел, свесив ноги с жесткой, деревянной лежанки. Холодно... Под простынёй одежды не оказалось, я был гол, аки новорожденный младенец. Не понял... Я огляделся вокруг, и меня пробрала дрожь. Я что... В морге? Твою мать... Рядом стояли ещё лежанки, и на некоторых из них лежали недвижные тела. Я насчитал три. Сквозь маленькое оконце под самым потолком небольшой комнаты с каменными стенами пробивался тусклый свет, и я смог их рассмотреть. Блондинчик с орлиным профилем и квадратной челюстью, какой-то китаёза и негр. Такая вот дружба народов. Но чёрт бы с ним, надо отсюда выбираться! Если это какая-то шутка, то нихрена не смешная! В голове сами собой возникли кадры из американских фильмов, в которых герои вот так же приходили в себя в какой-то запертой комнате. И с ними потом точно не случалось ничего хорошего. У меня ёкнуло сердце, и я, шлёпая босыми ногами по холодному каменному полу, рванулся к двери. Дерьмо! Заперто! Я заорал что есть силы и забарабанил кулаками в толстую, зачем-то обитую железными полосами, дверь, но тщетно. Никто не отвечал. Внезапно в полнейшей тишине, прерываемой только стуком моего заполошно бьющегося сердца, раздался шорох. Я обернулся. Передо мной стоял труп. Тот самый китаёза. Я хотел было закричать, но не смог выдавить не звука. Ноги приросли к полу, и я не мог даже пошевелиться. Узкоглазый что-то произнёс, но я не разобрал ни слова. Потом что-то мелькнуло, на мою голову обрушился удар, и я вновь погрузился во тьму.
* * *
— Эй, ты как, живой? — как сквозь толстый слой ваты донёсся до меня чей-то голос. А потом на меня вылился поток воды. Ледяной! В голове мгновенно прояснилось и я смог более-менее связно соображать. Я помотал головой, прогоняя головокружение, и сел на пол, прямо в лужу натёкшей с меня воды, прислонившись к каменной стене. Надо мной стояли четверо. Те трое, что лежали на соседних нарах, которых я за покойников принял, и ещё один, с ведром в руках. Его-то, наверняка, и надо благодарить за холодный душ.
— Охайо годзаимас! О гэнки дэска? — произнёс китаёза. Тот самый, что меня вырубил. Кунфуист хренов... Я потёр саднящую челюсть. Удар у этого Брюса Ли поставлен что надо. Но вроде ничего не сломал, и то профит.
— Вставай, хватит рассиживаться, — со странным акцентом произнёс человек с ведром. Смуглый, жилистый, с заплетёнными в косу длинными чёрными волосами, он аккуратно поставил ведро в угол и кивнул на одну из деревянных лежанок, где стопкой были уложена какая-то одежда. — Одевайся.
И то дело, а то сидеть голой задницей на холодном каменном полу не слишком-то уютно. Я поднялся на ноги, инстинктивным мужским жестом прикрыв самое дорогое, и с опаской посмотрел на окруживших меня людей. Они, в отличие от меня, уже были одеты. В какие-то странного покроя, с завязками по бокам, серые куртки, и широкие, длиной до середины голени, штаны. На ногах тапочки с отступающим большим пальцем. Дерьмо, куда это я угодил? Я что, перенёсся из своего родного сибирского города в какой-то лагерь ниндзя? Бред собачий...
— Этот, похоже, ничего не помнит. Странно. На моей памяти это первый такой случай. Надо доложить директору. Введите его в курс дела. Вы теперь ученики школы Онора. И у вас только два пути — пройти обучение до конца, или умереть. Третьего не дано, — смуглокожий подошёл к двери и приложил к ней ладонь, на мгновенье окутавшейся голубоватой вспышкой. Дверь беззвучно открылась, а у меня отвалилась челюсть. Да уж, всё страньше и страньше. — Я скоро вернусь. Вас ожидает вводная лекция.
Дверь закрылась и я остался наедине с тремя парнями. Я быстро схватил одежду, и, путаясь в рукавах и завязках, принялся на себя все это напяливать. Я, всё-таки, вырос не в толерантной Европе, а стоять голым в окружении трёх оценивающе разглядывающих тебя мужиков не самое большое удовольствие.
— Как тебя зофут? — спросил блондинчик, когда я наконец разобрался с завязками куртки и надел на ноги тапочки, на удивление оказавшимися вполне удобными. И у этого странный акцент. Немец, что ли?
— Денис, — осторожно ответил я.
— Я Герхард Ортнер. Из Берлина.
Точно, немец. Что за хрень здесь творится? Очнулся непонятно где, какая-то школа, мужик этот с косой странный. И эти ещё. Русский, немец, китаец и негр. Меня пробил нервный смешок.
— Я сказал что-то смешное? — нахмурился блондин.
— Нет, прости, я просто... А где я?
— Всему своё время. Познакомься с остальными.
Вперёд выступил китаец и сдержанно поклонился.
— Я Такэру Уцуси из рода Мусаси. Самурай моего господина Такамицу Кодама.
Я неуклюже поклонился в ответ. Ошибочка вышла. Не китаец. Японец.
— Денис Исаев. Студент. Россия.
— Россия? А где это?
— Я тебе потом объясню, — прервал самурая Герхард. — Это Мбвана, — немец кивнул в сторону чернокожего крепыша. — Он охотник.
У меня ум заходил за разум. Какой, нахрен, самурай? Какой господин? Двадцать первый век на дворе! Меня не оставляло чувство нереальности происходящего. Самурай этот, с выбритым надо лбом участком головы, кажется, такую причёску я видел в каком-то фильме, негр-охотник, зыркающий на меня своими глубоко посаженными карими глазами. Рукава его куртки были закатаны, и я только сейчас рассмотрел на его предплечьях страшные шрамы. Немец, правда, ничем особым не отличался, разве что стоял, как кол проглотил, слегка расставив ноги и заведя руки за спину. Военную выправку ни с чем не спутаешь. У моего дяди, полковника очень специальных войск, царство ему небесное, была такая же.
— Где я? Куда я попал? Почему я ничего не помню? — меня начала накрывать паника. На розыгрыш это не походило. Мысли метались в голове, как заполошные.
— Значит, ты точно ничего не помнишь? Дас ист шлехьт... — негромко произнёс Герхард. — Что последнее ты помнишь перед тем, как очнуться здесь?
— Я шёл от друзей, — принялся лихорадочно вспоминать я. — Было уже поздно, транспорт уже не ходил, такси я поймать не смог, и пошёл пешком. А потом провал.
— Он не видел свою смерть... — густым басом, резко диссонирующим с его приземистой фигурой, произнёс Мбвана.
У меня оборвалось сердце. Что значит, смерть? Я ведь живой!
— Я что, — я постарался, чтобы мой голос не сорвался в истерику, — умер?
— Как и мы все. Как и все ученики школы Онора. Нам всё объяснили, после того, как мы... Ну...
У меня подкосились ноги и я рухнул на деревянную лежанку.
— Живые не могут долго продержаться против порождений мрака. В нас нашли искру магии, и выдернули сюда. Не спрашивай, кто и как, я и сам этого не знаю, — продолжил Герхард, присев на соседнюю лежанку. — Я погиб в Берлине, когда русские брали штурмом наш район. В дом, который я оборонял, попал снаряд русского танка.
— Я русский, — потрясённо прошептал я. Так он что, погиб в 1945 году, во время штурма Берлина? Господи...
— Сейчас уже совершенно неважно, кто кем был в прошлой жизни. Нам дали новый шанс, и им стоит воспользоваться. Такэру, — повернулся к японцу Герхард, — а ты как погиб?
— Разрезал себе живот, — спокойно пожал плечами самурай. — Я не смог защитить своего господина во время нападения на наш лагерь. Я единственный остался в живых, и владетель префектуры Ниигата разрешил мне с честью уйти из жизни.
— А ты, Мбвана?
— Во время охоты зашёл на территорию соседнего племени, с которым мы враждовали. Попал в засаду. А потом с меня заживо сняли кожу. Надеюсь, её натянут на барабан шамана, и я смогу хоть изредка видеть свою родину, — тоже абсолютно спокойно ответил чернокожий охотник.
Кажется, я схожу с ума... В голове творился полный сумбур. Я изо всех сил зажмурился и с силой прикусил губу, надеясь, что от боли проснусь, и окажется, что это просто страшный сон. Во рту появился привкус железа. Кажется, я прокусил губу. Открыв глаза, изменений не заметил. Тот же 'морг' и трое парней в странных одеждах. Впрочем, точно такая же теперь была и на мне. Почувствовав влагу на подбородке, я провел по нему рукой, ожидая увидеть кровь. И увидел... Герхард что-то потрясённо прошептал на немецком, так же прикипев взглядом к моей ладони. Не веря собственным глазам, я поднёс её к глазам. Кровь на ладони была. Но не привычного красного цвета. Она была голубовато-серой.
Из транса нас вывела открывшаяся дверь.
— Что ж, теперь вы знаете и сами, — скрестил на груди жилистые руки, увидев наши потрясённые лица, сказал человек с косой.
— Знаем что? — первым вышел из ступора Герхард.
— Идите за мной. Директор Школы Онора ожидает вас. Он объяснит всё лучше меня. И ты, — вонзил в меня холодный взгляд смуглокожий. — На год первокурсникам выдаётся три комплекта одежды. Стираете сами, — ткнул он пальцем в пятна крови на воротнике моей куртки. — Если приведёте одежду в негодность, будете ходить голыми. Всё понятно?
Я судорожно кивнул.
— Ко мне обращаться мастер Моран. Или наставник Моран. Так же обращаться ко всем учителям. К директору обращаться директор Ланнис. Только так и никак иначе. За мной, я и так из-за вашей четвёрки выбился из расписания занятий.
Недовольно бурча себе под нос, наставник Моран зашагал вверх по длинной лестнице к выходу из подвального помещения, где мы, оказывается, находились. Всё-таки, это был морг.
Солнце больно ударило по отвыкшим от яркого света глазам, как только мы выбрались на поверхность. Зашипев, я закрыл глаза ладонью, пережидая неожиданный приступ боли. Рядом раздалась явно матерная рулада на немецком. Похоже, проблемы с глазами не у меня одного.
— Спокойно, это случается со всеми новоприбывшими. Сейчас пройдёт, — сухо произнёс наставник Моран. И в самом деле, через пару мгновений стало легче. Протерев заслезившиеся глаза, я завертел головой по сторонам. Зрение стремительно возвращалось в норму, и я наконец-то смог осмотреться. А посмотреть здесь было на что. Я замер с открытым ртом. Мы стояли на вымощенной серой брусчаткой площади. Небольшой, в виде вытянутого овала. Это место невероятно напоминало какой-то средневековый замок — мощные стены, сложенные из огромных каменных блоков, того же серого, как и брусчатка, камня, бойницы, контрфорсы... Стоящий рядом Герхард присвистнул: — Напоминает чем-то наши древние замки. На Нойшванштайн похоже.
— Только небольшое отличие, — самурай указал куда-то под ноги. Я сначала не понял, в чём дело, а потом до меня дошло. Был яркий, солнечный день, но тень, отбрасываемая нашими телами, была не одна... Я прикрыл глаза от слепящего света ладонью и взглянул на небо. Солнца было два. Одно ярко-белое, стоящее в зените, ярче привычного земного, и второе, меньше по размеру, голубоватого цвета, висящее почти у горизонта.
— Я не знал, что у бога Солнца есть младший брат, — раздался рядом низкий голос чернокожего охотника. Я тоже замер, не в силах оторваться от открывшегося зрелища. Если до этого момента всё со мной происходящее казалось каким-то нелепым фарсом, или кошмарным сном, который никак не хотел заканчиваться, то теперь я точно понял — я не на Земле.
— Что замерли? — недовольно прикрикнул на нас мастер Моран. — Успеете ещё насмотреться! Директор Ланнис не любит ждать. Бегом, мясо для тёмных!
Наставник сорвался с места, и нам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Бежать пришлось недолго. Но даже этой небольшой пробежки хватило, чтобы задохнуться. Ну не бегун я, и никогда им не был. Я бежал, хватая ртом воздух, в боку кололо, но даже это не мешало мне вертеть головой во все стороны, рассматривая место, куда меня закинуло. И именно поэтому я упустил из виду небольшую группку учеников, одетых в такие же одежды, как и мы. Они только вышли из двухэтажного здания с покатой крышей, покрытой красной черепицей. Я успел заметить нереально огромные глаза, как со всего маху влетел в кого-то, сбив с ног, и сам рухнул сверху, ободрав локти и сильно приложившись о брусчатку коленом.
— Чтоб тебя Бакха раком поставил, недоносок безглазый! — раздался подо мной придушенный вопль. — Слезь с меня!
