Варвар

ВАРВАР

Всем графоманам посвящается....

Писалось под Оззи Осборна, 'Крематорий', 7б, 'Смысловые галлюцинации', 'Пинк Флойд', 'Ногу свело', 'Сплин', 'Наутилус', 'ДДТ', Мерлина Менсона.

Может быть, они знают, как и я, что истинный

путь к сердцу мужчины — шесть дюймов

металла между ребрами. Иногда хватает и

четырех, но я люблю шесть, для гарантии.

Анита Блейк, 'Нарцисс в цепях'.

Свет уличного фонаря падал на великолепную мускулистую грудь мужчины, играл на длинных золотых и серебряных прядях его волос, на сильных плечах, шее, оставляя лицо почти неразличимым в темноте.

Он чуть приподнялся и скользнул в меня одним мощным, плавным, уверенным движением бедер, заставив меня выгнуться от острого удовольствия и застонать. Толчок, еще один. Я закрываю глаза и отдаю себя на волю раскаленной волне желания, прокатившейся по моему телу. Я так и не смогла увидеть его лицо.

Неизвестный, чужак, но его ласки знакомы мне, знакомо ощущение прикосновения нежнейшей атласной кожи к моему телу, пряный запах, звук дыхания, неторопливая манера заниматься любовью. Я знаю его. Знаю, как старого страстного любовника, вернее знает мое тело.

Я провела по его спине руками, заполнила ладони упругими ягодицами, с наслаждением сжала их и услышала, как он застонал, почувствовала, как он сильнее, резче стал двигать бедрами. Я со всхлипом втянула в себя воздух, едва не теряя рассудок от ощущения его большой твердой плоти во мне.

Так сладко...

Так горячо...

Так невыносимо хорошо...

Мужчина надо мной выгнулся, откинул назад голову. Мои руки жадно, нетерпеливо скользнули по нему вверх, зарылись в роскошных невозможных у людей волосах, попытались притянуть его голову к моему лицу. Губы потянулись к губам, чтобы припасть в поцелуе, глаза отчаянно хотели увидеть бесконечно любимое лицо, но он отстранился.

— Не спеши, сердце мое, — прошептал он голосом, таким же неуловимо прекрасным, как лунный свет, — у нас с тобой впереди вечность. Целая вечность.

Он извернулся и поймал губами мой сосок, втянул его в рот, отпустил, легонько прикусил зубами и снова втянул, двигаясь во мне сильно и настойчиво, заставил меня закричать и вонзить ногти ему в спину.

Я беспомощно откинула голову, пронзительно вскрикнула, судорога прошла сквозь меня, заставив мои бедра, бешено двигаться под ним. Принуждая меня извиваться всем телом. Новая волна желания, мучительного и отчаянного, пронзила меня в великолепном, неукротимом восторге наслаждения.....

Застонав, я проснулась. Его хриплый крик триумфа еще звучал в моих ушах. Я села, смахнула ладонью пот со лба, мое разгоряченное тело ныло, так и не получив вожделенной разрядки. Рядом заворочался Никита:

— Солнце, что случилось? — его голос был немного хриплым ото сна.

— Сон. Опять этот сон.

Никита втянул носом воздух:

— О, — его золотистые глаза заблестели в темноте, — как я люблю этот твой сон! Иди сюда, — шепнул он низким от страсти голосом, жадно притягивая меня к себе.

Я приникла к нему, пробежалась пальцами по спине, нетерпеливо выгнулась ему навстречу:

— О, Боже! Да! Никита, да!

Он накрыл мой рот своими мягкими губами в неистовом поцелуе, просовывая в меня язык, одновременно проникая в меня, и весь мир взорвался наслаждением...

Глава 1.

В небольшой долинке внизу через густую листву был виден маленький домик. В наушниках у меня прозвучало: 'Варвар, мы на месте'. Я немного повернула голову вправо и посмотрела в прицел снайперской винтовки на занавешенные тряпками окна домишки. В них не было движения, только изнутри проникал слабый свет. Вообще, вокруг не ощущалось никакой жизни, даже птицы не пели. Наша группа была скинута с вертушки в этом районе час назад, так как по данным разведки именно здесь местная банда оборотней под громким названием 'Воины Аллаха' держала заложников. Я закинула свой калаш за спину, чтобы не давил на ребра. Снова глянула в прицел винтовки. Никакого движения.

Военные действия на Северном Кавказе шли уже не первый год, то, затихая, то, разгораясь с новой силой, оставляя за собой разруху, голод, болезни, смерть и небывалый разгул преступности. Похищения людей стали обыденным делом. Боевики по всему миру вербовали различных отщепенцев, стараясь привлекать на службу оборотней, ведь помимо невообразимой живучести, силы и выносливости многие из них обладали магическими способностями и были практически неуязвимы. Со временем именно оборотни становились единственными выжившими в таких отрядах, а сами отряды превращались в настоящий кошмар для всех, кто находился в зоне их действия. Наша группа была создана для ликвидации этих банд, всего три года назад.

Члены нашей группы не только обладали определенными навыками ведения диверсионных боевых действий и участвовали не в одном вооруженном конфликте в нашей стране и за рубежом, но и почти все имели недюжинные магические способности и были невосприимчивы к чужой магии. Четверо из нас были оборотнями. Я была единственной женщиной в группе, и только я могла пользоваться не только своими метафизическими силами, но и служить пользоваться чужой магией как своей собственной.

Кроме того, я — единственная из всех нас дипломированная, так называемая 'серая' ведьма.

За три года существования в этом аду мы заработали среди боевиков репутацию беспощадных палачей. Нас прозвали 'Ночными Призраками' и нас боялись.

Так, все на месте. Пора приступать. Я призвала свой магический щуп, похожий на тоненькую розоватую опалесцирующую ниточку, и направила в сторону домика, пытаясь просканировать его изнутри на предмет присутствия и количества теплокровных . Прижав к горлу микрофон, я сказала: 'Так, ребята, чувствую троих у правой стены и еще двое или трое в левом дальнем углу от двери, скорее всего это заложники'.

Никита подполз ко мне сзади и дотронулся до локтя: 'Держи окна', и уже в микрофон для всех: 'Пошли!'. Я обернулась к нему, найдя его глаза, и позволила себе на мгновение утонуть в этой невообразимой теплой золотистой глубине. 'С Богом!' — и послала ему поцелуй губами. Он улыбнулся, натянул маску и, пригнувшись к земле, стал спускаться к дому. Я включила свои сенсоры 'на полную', чтобы ощущать их всех пятерых, ползущих сейчас вниз как серые неразличимые в предрассветном сумраке тени.

Серый и Миха прижались к стене по обе стороны от двери, Женька и Игорек -под окнами. Никита приподнялся от земли, чтобы одним прыжком выбить дверь. В этот момент у меня вдруг сдавило грудь от ужаса. Я крикнула: 'Нет, Кит, стой!!!' — и, отшвырнув винтовку, рванула вниз к дому. Автомат колотил меня по спине, словно подгоняя: 'Быстрее! Быстрее!'. Никита прыгнул, и ребята вломились внутрь, и в тот же момент раздался взрыв. Я, с побелевшими от ужаса глазами, была уже рядом с домом, около двери, когда рвануло второй раз. Бесцветное пламя раскрылось бледным цветком передо мной, и я стала падать в это белое грохочущее безмолвие...

Я лежала голая на чем-то твердом и холодном. Вокруг были каменные стены, увешанные черепами разных животных и расписанные какими-то знаками, плохо различимыми в сумраке. Это явно было какое-то капище. Я попробовала пошевелиться и почувствовала ремни на руках и ногах. В панике я рванулась, и на меня накатила тошнота, боль начала рвать мою голову и тело на миллионы кричащих частей. С моих губ сорвался стон. Надо мной возникло темное горбоносое лицо со сверкающими черными глазами в окружении длинных белых волос. Тонкие жесткие губы произнесли: 'Ты пришла в себя. Хорошо'. Жрец поставил чашу мне на грудь, точно над сердцем, и резанул ножом свое левое запястье. Кровь полилась в чашу. Я открыла рот, пытаясь заговорить через боль, которая терзала все мое тело. 'Молчи', — сказал он и начал читать заклинание на неизвестном мне языке. Чаша с кровью начала светиться, а мое тело пульсировать в такт его словам там, где чаша касалась моей голой груди. Жрец макнул палец в кровь и стал рисовать на мне знаки, на лбу, на животе, на ногах и руках, не прекращая читать заклинание, нагнетая его темп и повышая голос. Он взял чашу в руки, приподнял мою голову и сказал: 'Пей', я отрицательно качнула головой, жрец пристально посмотрел мне в глаза. Сила его взгляда сминала мою волю, как пластилин. 'Пей'. 'Нет', — с трудом пошептала я. Он повернулся и сказал кому-то: 'Держи ей голову'. Чьи-то руки обхватили меня, и жрец насильно открыл мне рот, одновременно вливая в него светящуюся кровь, и зажал мой нос. Я конвульсивно сглотнула. 'Что ты делаешь?' — начала говорить я, но в этот момент он резанул ножом мою грудь, там, где раньше стояла чаша, и, приложив к ране свое еще кровоточащее запястье, что-то крикнул на незнакомом мне языке, завершая заклинание. Мужчина, державший мою голову, наклонился, и я увидела такие же черные сверкающие глаза, но волосы были чёрными. Он наклонился ниже и прижался губами к моему рту в поцелуе. Его язык раздвинул мои губы, его сила, его магия потекли ко мне. Я попыталась вырваться, мою голову рванула боль, глаза заволокло серыми пятнами тумана, и я стала падать в эту мягкую серую пустоту, где так спокойно, где нет звуков, нет боли....

Глава 2

Я пришла в себя на кровати. Попробовала пошевелиться и обнаружила, что не могу двигать руками. Паника начала затапливать меня. 'Спокойно, Варвар, спокойно', — сказала я себе. Медленно повернув голову, я увидела, что мои руки зафиксированы бинтами, и к ним подключены капельницы и датчики каких-то тихонько пищащих аппаратов, стоящих вокруг моей кровати. Так, я в больнице. В этот момент в палату влетела медсестра и подбежала ко мне. Увидев, что я открыла глаза, она улыбнулась мне и нажала кнопку в изголовье кровати. 'Сейчас придет врач', — сказала она. Вошел молодой мужчина в зеленоватой униформе. На его лице были видны следы усталости, но глаза приветливо засветились от мягкой улыбки. Он спросил: 'Как вы?'. Я поморщилась. 'Что-то болит?'. Я хотела сказать 'Нет', но из моего горла вышел только тихий хрип. Со второй попытки у меня еле слышно получилось 'Пить'. Он сделал знак медсестре и отошел к аппаратам. Медсестра ватным тампоном смочила мне губы, и несколько капель воды попало в рот. Я попыталась схватить тампон зубами. 'Больше пока нельзя', — сказала она, погладив меня по голове.

Врач снова подошел к кровати и спросил:

— Как вас зовут? Вы помните?

— Варвара.

— А фамилия?

— Круглова.

— Сколько пальцев? — он показал мне два пальца.

— Два.

— Отлично. Ночку еще проведете здесь, а завтра мы вас переведем в другую палату.

Он набрал в шприц какое-то лекарство и воткнул иглу в капельницу.

— Поспите еще немножко — улыбнулся он.

Мягкое золотистое тепло стало окутывать мое ноющее тело, и я погрузилась в сон.

Утром я проснулась в уютной отдельной палате. Сквозь занавешенное окно пробивались солнечные лучи. Судя по ним, было где-то около десяти — одиннадцати часов утра. Приподнявшись немного, я огляделась. Абрикосовые стены, холодильник, телевизор на стене, кресло, журнальный столик, прикроватная тумбочка. С правой стороны я увидела приоткрытую дверь в ванную, выложенную кафелем такого же мягкого абрикосового оттенка. Ничего себе! Где это я? В такой роскошной палате я никогда не лежала. Если и попадала в больницу, то там было все как обычно — переполненная палата, белые стены, кровать с продавленной сеткой и комковатым матрасом и расшатанная тумбочка. В изголовье я обнаружила кнопку вызова медсестры.

Ей Богу, буквально не успела я нажать на нее, как прекрасное виденье в белом накрахмаленном халатике появилось передо мной. Вау, я в сказке! А может в раю!?

Медсестра подошла к кровати:

— Здравствуйте, вам уже лучше? Что-нибудь принести?

— Здравствуйте. Если можно воды, пожалуйста.

— Сейчас — она отошла к холодильнику, взяла с него стакан и кувшин с водой.

— Я позову врача — она подала мне стакан. Я взяла его нетвердой рукой. Вода угрожающе колыхалась в стакане.

— Меня зовут Ирина. Я ваша сиделка — с этими словами она помогла мне выпить пару глотков. Живительная влага полилась в мое истерзанное горло. Вот так, теперь гораздо лучше. Ирина вышла. Я опять откинулась на подушки. Минутки через две-три вошел давешний врач. Сейчас, при свете дня, я могла лучше его рассмотреть. Среднего роста, шатен с голубыми глазами. На его груди был приколот бейджик. 'Логинов Алексей Николаевич' прочитала я.

— Ну, здравствуйте, Варвара Дмитриевна! Я вижу вам намного лучше.

— Где я?

— Вы в Москве, в военном госпитале.

— Хм, мне и раньше приходилось бывать в военных госпиталях. Что-то я не припомню такого комфорта.

— Вам выделили палату для высшего командного состава.

Все страньше и страньше. Прямо, Алиса в стране чудес.

— Чем же я заслужила такую честь?

— Я не знаю. Приказ поступил свыше. Я свяжусь с начальством, они пришлют кого-нибудь, кто введет вас в курс дела.

— Сколько времени я здесь? Какое сегодня число?

— Ровно неделю. Сегодня двадцать первое сентября.

Он начал задавать мне вопросы о моем самочувствии. Я на автомате отвечала, а сама размышляла. Так, прошло восемь дней со дня операции. Где все? Что случилось? Что вообще произошло? Меня ранило? Почему я в Москве, ведь военные госпитали есть и гораздо ближе к Грозному? Моя голова начала понемногу накаляться. Я покосилась на Алексея Николаевича. Хм, добрый доктор Айболит. Нет, этот ничего не скажет, даже если знает. Ладно, подождем. Врач, тем временем, светил мне в глаза, просил проследить за пальцем, стукал по моим локтям и коленям резиновым молоточком. Вошла медсестра Ирина, поставила мне градусник и стала мерить давление. В общем, они тормошили меня, а я напрягала свои извилины на предмет предположений, где Никита и ребята, и что вообще все это значит. 'Терпение, Варвар, терпение. Оно есть высшая человеческая добродетель', — подумала я. Наконец, меня оставили в покое. Тело немного ныло, как после интенсивных физических перегрузок, в голове приятная легкость образовалась. Я выпила еще воды, свернулась калачиком на кровати и отплыла в сон.

Глава 3.

Проснулась я как от толчка. Секундное замешательство, затем до меня дошло, что кто-то негромко стучит в дверь палаты. Затем дверь приоткрылась, и в палату вошел невысокий коренастый мужчина в штатском. Жесткие седые волосы подстрижены площадкой, водянистые голубые глаза, квадратная челюсть, плотно сжатые губы. Я расплылась в широченной улыбке, ну хоть завязочки к ушам пришивай. Мужчина тоже заулыбался в ответ. В глазах у него проскользнуло что-то, но я не уловила что.

— Как же я рада вас видеть Николай Ильич!

Подполковник Синичкин Николай Ильич, наш координатор, единственный из вышестоящего начальства, кого мы знали в лицо, и потомственный ведьмак собственной персоной, пододвинул кресло ближе к моей кровати. Помог мне усесться поудобнее и плюхнулся в кресло.

— Не поверишь, Варька, я тоже, я тоже — прогудел он низким голосом. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Слабость еще, голова немного кружится. Но это все.

У него в глазах опять промелькнуло что-то. И опять я не уловила что. Я напряглась.