Наследник для императора

Елена Помазуева

Наследник для императора

ПРОЛОГ

— Дрегас, тебе придется выбирать — или жизнь ребенка, или Ингрид, — произнес человек в черном, внимательно глядя на женщину, лежащую на постели.

— Я не могу! — в отчаянии прохрипел высокий мужчина.

Его плечи поникли, видно было, что ему чрезвычайно тяжело, просто невыносимо смотреть на любимую женщину, которая металась в родовых муках уже несколько дней. Одет он был по-домашнему, в простую рубашку и брюки темно-зеленого цвета, отчего еще сильнее бросалась в глаза бледность лица. Сейчас на нем читалось сострадание к любимой и отчаяние оттого, что не может ей ничем помочь.

— Дрегас, ты должен решить, — жестко произнес человек в черном. — Если промедлишь, я не смогу спасти никого!

— Ты говорил, что в этот раз все получится, — хрипло, словно вырывая каждое слово из отягощенной переживаниями души, произнес Дрегас.

— Почти получилось, ты же все знаешь, — чуть смягчил свой тон человек в черном. — Ингрид оставалось лишь два месяца.

— Два месяца, — прошептал будущий отец ребенка.

— Дрегас! — Он встряхнул за плечи несчастного мужчину. — Возьми себя в руки и прими решение! Промедление означает смерть обоим — матери и нерожденному ребенку.

— Я не могу, — еле слышно прозвучал ответ.

— Любимый, — тихо позвала Ингрид, — тебе нужен наследник.

— Ингрид, — присел на край постели Дрегас. — Ты дорога мне, я не смогу жить без тебя, — прошептал он, прижимая ее горячую кисть руки к своим губам.

— Наследник... наш ребенок, — делая паузы между словами, произнесла Ингрид.

Супруги встретились взглядами и были не в силах прервать этот молчаливый разговор. Они понимали друг друга без слов по выражению глаз, по оттенкам эмоций, мелькающих на лицах. Муж и жена даже дышали в унисон — тяжело, хрипло, с болью в сердце.

— Торонт, спасай мою жену, — твердо произнес Дрегас, поднимаясь с постели.

— Дрегас, — прошептала роженица, не сводя встревоженного взгляда со своего мужа.

— Сделай невозможное, но чтобы Ингрид жила! — громко и решительно произнес он, подходя к своему другу.

Торонт и Дрегас обменялись взглядами. У одного во взоре читалось понимание и сочувствие, у другого — отчаянная решимость. Если бы от Дрегаса хоть что-то зависело, и не стоял этот ужасный выбор между любимой женой и нерожденным ребенком... Если бы он мог! Но, увы, единственным человеком с магией целителя был его друг, которому он верил как самому себе, а потому оставалось только уповать на судьбу, что Торонт спасет его Ингрид.

— Дрегас, можешь уйти, — мягко предложил Торонт.

— Нет! — резко выдохнул Дрегас в ответ, словно бросил нож под ноги, и отошел в самый дальний угол.

— Я бы не советовал тебе оставаться, но если ты настаиваешь, — развел руки в стороны целитель и направился к ожидающим его указаний помощницам.

Слова Торонт произносил твердо и четко, тоном человека, знающего, что ему предстоит. Помощницы, выслушав приказания, в тот же миг принялись каждая за свое дело. Комната, освещенная до сего времени несколькими канделябрами, вспыхнула ярким магическим светом, от которого роженица закрыла глаза и стиснула губы, стараясь быть сильной перед предстоящим испытанием. Ее супруг и повелитель сделал свой выбор, самый болезненный для ее сердца, а потому нужно держаться изо всех сил и быть такой же мужественной, как он. Ингрид не была согласна с мужем, она бы предпочла отдать свою жизнь, лишь бы ребенок, плод их любви, жил рядом со своим отцом, но спорить сил не было.

"Я женщина, я должна быть сильной. Дрегасу сейчас гораздо хуже, чем мне. Легче, конечно, умереть и перестать бороться, но я не могу оставить своего супруга. Ему потребуется вся моя любовь, чтобы помочь пережить очередной удар судьбы". — Эти слова Ингрид говорила себе мысленно, повторяя как молитву, понимая, что сейчас ей самой потребуется много сил, чтобы выжить.

В это время шли приготовления к операции. Магические шары, ярко вспыхнувшие под высоким потолком большой комнаты, давали холодный белый свет, подчеркивая бледность всех присутствующих. Роженица с влажными и спутанными волосами, в беспорядке разметавшимися по подушке, с закрытыми глазами и молящаяся всем богам о своем супруге, выглядела слишком маленькой и хрупкой на широкой постели. Тонкая белая простыня, которой она была накрыта, только подчеркивала ее неестественную бледность. Дрожащими руками она обнимала свой большой живот, словно прощаясь с ребенком, жизнь которому так и не смогла дать.

— Начинаем, — отдал короткий приказ Торонт и сдернул простыню с роженицы.

Вокруг кровати с приготовленными инструментами, разложенными на полотенцах, встали помощницы. Их строгие лица не выказывали никакого волнения, сосредоточенное выражение говорило о готовности и решимости перед предстоящей операцией.

— Торонт, ты уверен, что нет никаких шансов? — раздался хриплый голос Дрегаса из дальнего угла, где он сидел в глубоком кресле и очень внимательно следил за всем происходящим.

— Да, Дрегас, — обернувшись к своему другу, строго и уверенно произнес целитель, — Но Ингрид будет жить. Это я тебе обещаю.

Легкая улыбка скользнула по губам Торонта, и он больше не отвлекался ни на что постороннее в этой комнате. Ему предстояла тяжелая операция по извлечению плода из чрева роженицы.

Дрегас стиснул подлокотники, едва завидел небольшой замах короткого целительского ножа, сверкающего на лезвии магией. Ингрид тяжело застонала, но после легкого прикосновения одной из помощниц провалилась в спасительный сон.

— Слишком слаба, — без эмоций произнес Торонт.

— Она выживет? — вскочил на ноги Дрегас.

— Да! Бездна тебя побери, Дрегас! Я же сказал, что Ингрид будет жить! — рявкнул он.

После этих слов Дрегас остался стоять на том же месте, не в силах сесть обратно в кресло и отвести встревоженного взгляда от жены. Его высокий рост позволял видеть все, что происходило за спинами помощниц целителя. Он сжимал и разжимал кулаки, понимая всю свою беспомощность. У него есть магия, ее сила огромна, но он ничем не может помочь.

— Ребенка извлекли, — взволнованным голосом произнес Торонт и обернулся к своему другу, держа на руках безжизненное тело младенца.

Это был дракон. Маленький, с крохотными неразвитыми крыльями. Его глаза закрыты, тело не покрыто чешуей, махонькие лапы — с едва намеченными когтями.

— Отдай его мне! — буквально ринулся к целителю несчастный отец.

— Дрегас, ты не можешь ему помочь. Он мертв, — покачал головой Торонт.

Но отец-дракон не желал ничего слушать. Он схватил безжизненное тельце своего ребенка и прижал к себе.

— Он — дракон! И моя магия может ему помочь, — резко сказал Дрегас.

— Без шансов, — с сожалением произнес Торонт. — Ему нужен был еще один оборот, чтобы родиться человеком.

Но Дрегас уже не слушал, в его сердце поселилась крохотная искра надежды, что есть шанс, да пусть даже хоть четверть шанса! Ведь его сын — дракон, и его магия теперь может сделать хоть что-то.

Дрегас вливал в безжизненное тельце свою силу и магию, становясь с ним единым целым. Он чувствовал, как у сына расправляются легкие, напрягаются мышцы сердца, подчиняясь невероятной магической силе. И сердце стукнуло раз, потом другой, и еще. Он радостно посмотрел на Торонта.

— Его сердце стучит!

— Твоя магия заставляет его работать, но это не жизнь, — с сочувствием произнес Торонт.

Как целитель он понимал всю тщетность попыток друга. Ингрид — человек, а Дрегас — дракон. Их ребенок должен был пройти все восемь оборотов в теле матери, чтобы родиться здоровым. Женщина может родить только человека. Опасными периодами во время беременности были именно те моменты, когда плод был в виде дракона. Человеческий организм отторгал его, как инородный. Что, собственно, и произошло.

— Работаем дальше, — отвернувшись от потерявшего всяческую надежду отца-дракона, приказал Торонт.

Операция шла своим чередом. Помощницы со знанием дела сшивали все ткани от стенок матки до внешнего слоя кожи, а целитель накладывал заклинания, помогающие швам заживать быстрее. Сосредоточенно, быстро и очень умело. Каждый знал свое дело, и люди действовали слаженно, на подхвате друг у друга..

— Все, — наконец произнес Торонт.

Дрегас продолжал стоять со своим мертвым ребенком на руках. Он не оставил попыток оживить сына, но вскоре ему пришлось признать правоту Торонта — только магия заставляла биться сердце младенца. Этот мальчик никогда не вырастет, не расправит крылья в небесах и не сможет ощутить сладость полета над облаками.

— Дрегас, — тихо позвал Торонт. — Ингрид будет жить.

— Да, ты обещал, — безучастным тоном согласился с ним друг.

— Дита, заберите ребенка, — повернувшись в сторону, приказал Торонт, понимая, что это необходимо.

Дрегас — могучий дракон, его грозный взгляд заставлял трепетать любого человека, но сейчас перед ним стоял несчастный отец, потерявший своего еще нерожденного ребенка. Дракона.

— Как Инргид? — охрипшим голосом спросил Дрегас после долгой паузы.

— Она спит. В ее состоянии это самое лучшее, — успокоил его Торонт. — Присядь, нам надо поговорить.

— Не будем ей мешать, — со смесью нежности, любви и отчаяния посмотрел на свою супругу Дрегас.

— Тогда поговорим в твоем кабинете, — согласился с ним Торонт.

Мужчины покинули комнату, вновь погрузившуюся в полумрак. Магические светильники погасли, и только тусклый свет свечей разгонял тьму. Помощницы целителя наводили вокруг порядок. Обессиленная Ингрид спала глубоким магическим сном, в который погрузил ее Торонт, и только легкое движение груди выдавало, что это все же сон. Смерть забрала ребенка, но не женщину. Вскоре помощницы погасили и свечи, оставив лишь две у изголовья кровати, погрузив комнату с задернутыми шторами во тьму.

— Удивительно, как она выдержала пять дней, — тихо произнесла одна из них.

— Господин Торонт все это время поддерживал ее своей магией, — поделилась другая.

— Если бы не он... — задумчиво протянула первая собеседница.

— Погибли бы и мать и дитя, — согласилась с ней вторая.

В кабинет подали несколько бутылок красного драконьего вина, кувшин с водой и мясные закуски. За последние дни два друга даже не прикоснулись к еде и держались только благодаря магии. Уставшие, они расположились у погасшего камина, где подле их ног тотчас же обосновалась любимица хозяина дома. Собака заглядывала в печальные глаза своего господина и ждала только знака, чтобы подбежать и утешить его, но дракон смотрел мимо своего преданного четвероногого друга в угасший камин, символизирующий его утраченные мечты.

— Дрегас, выпей вина, — предложил Торонт.

Он понимал, что тому сейчас очень тяжело, и самое лучшее в такой ситуации — это дружеская доверительная беседа.

— Почему? Почему нельзя было спасти их обоих? — тихо прошептал в отчаянии Дрегас.

— Я уже говорил тебе, что в этом случае пришлось выбирать. Либо пожертвовать ребенком в пользу матери, либо стимулировать выброс магии у плода во время прохождения родовых путей, что привело бы к смерти Ингрид, — вновь повторил то, что уже говорил ранее, Торонт.

Тяжелый выбор — мать или дитя, и Дрегасу пришлось его сделать. Целитель не мог сказать себе, какой бы выбор сделал он. Но переживания друга понимал и принимал близко к сердцу.

— Шестой раз... — вздохнул Дрегас. — За что боги решили покарать мой род? Почему Ингрид не может родить нормального ребенка?

— Она человек, ты дракон, — мягко ответил ему целитель.

— Но ведь рождаются полукровки! — сверкнул на него недовольно глазами Дрегас.

— Рождаются, — согласился с ним Торонт. — Ингрид не повезло в первый раз, когда выкидыш случился после падения с лошади. Ей нужно было не торопиться и переждать, чтобы ее репродуктивная система вошла снова в норму, но вы не желали ничего слушать.

— Мы ждали три года! — рыкнул на него Дрегас.

— Получается, что мало, — пожал плечами Торонт. — С тех пор человеческий организм Ингрид воспринимает беременность драконом как угрозу и избавляется от нее. Конфликт крови, материи, магии.

Дрегас стиснул кулаки, устремив свой взгляд в потухший камин. Перед его глазами всплывали картины из прошлого. Пять раз они уже сидели в этом кабинете, и его друг и целитель Торонт Сирежский объяснял снова и снова причины выкидышей у его жены. Супруги долго переживали, утешали друг друга и надеялись вновь на ниспослание чуда. Но прибавлялись лишь потери. И сегодня могла бы стать невосполнимой утрата, если бы смерть унесла в своих костлявых руках не младенца, а Ингрид. Дрегас знал, что жена, едва очнувшись, упрекнет его в неверном выборе, потому что ей больше жизни хотелось подарить любимому наследника. Дракон понимал: кроме слов утешения, ему предстоит оправдать свой жестокий выбор.

— Дрегас, есть еще одно... — замялся Торонт.

— Говори. Хуже все равно быть не может, — не отводя взгляда от камина, отозвался тот.

— Ингрид больше не сможет иметь детей, — делая над собой усилие, с трудом выговорил целитель.

— Что? Что ты сказал? Почему? — резко вскинулся Дрегас и впился полыхающим взглядом в друга.

— Слишком долго мы ждали в надежде на оборот драконенка, — свел брови к переносице Торонт, понимая, что сейчас причиняет невыносимую боль другу, который взволнованно смотрел на него. — Начался воспалительный процесс, потому что малыш порвал ткани, переворачиваясь внутри.

— Ты мог ее вылечить! — сквозь зубы произнес Дрегас.

— Я вылечил, — глядя прямо в глаза, произнес Торонт, — удалив все, что нужно. Но в результате Ингрид больше не сможет иметь детей.

Дракон еще какое-то время смотрел на друга, сообщившего ужасную весть, а потом уронил голову на грудь, скрывая свое горе.

— Пойми, я не мог поступить иначе, — мягко произнес Торонт и накрыл своей ладонью безвольно повисшую кисть друга.

— Убирайся! — яростно прошипел дракон, даже не дернув рукой.

Торонт сочувственно покачал головой и медленно поднялся. Он понимал, каким ударом для Дрегаса стала такая новость. Они вместе росли с самого детства, много лет жили рядом, поэтому он, как никто другой, прекрасно понимал душевную боль дракона.

Молча и очень медленно Торонт направился к выходу, оборачиваясь с каждым шагом в надежде, что друг его остановит. Ведь сейчас дракону особенно была нужна поддержка и доброе слово, но Дрегас сидел все в той же позе, даже жестом не пытаясь остановить единственного друга. Собака подползла ближе к хозяину и ткнулась мокрым носом в повисшую руку, но он не прореагировал. Тихий щелчок двери, и целитель покинул кабинет дракона, оставив его наедине с невеселыми мыслями.

А ведь Дрегасу еще нужно сообщить любимой жене о том, что она больше не сможет родить ему наследника.