— Сама пойми, — стоявший перед богиней тридцатитрёхлетний еврей был очень убедителен, — без Миркона твой мир обречён на поражение в маломальской войне. А с нашей защитой...
— С вашей защитой... — тускло повторила Агрума. Вообще серебряной богине было всё равно.
— Станешь святой, что почти то же самое...
Миссионер остановился посреди Площади Основания и развернул свиток.
— Внимание!...
Рядом с помостом остановился какой-то горожанин в простой, но чистой одежде. Дослушав речь до конца, он обратился к собравшемуся уходить глашатаю.
— Постой, постой, про какого бога ты говоришь? Случайно не про Иисуса?
— Да, да, да, — закивал миссионер. К его радости, рядом начала сбираться толпа, которая внимательно прислушивалась к словам. Должно быть, этот горожанин представлял местную светскую власть.
— Милосердного и всепрощающего бога из Библии?
— Да! — радости миссионера не было предела. Вплоть до того момента, как полностью высиженное руггиное яйцо влетело ему в лоб. Вылупившийся ругг не стал разбираться, кто виноват, а кто прав, а с визгом, означавшим "Мама, меня тут обижают", вцепился в лицо ближайшего человека.
Когда вскочивший на помост разбирающийся в богословии горожанин передал малыша кружащей вокруг матери, миссионер уже отошёл от шока и начал потихоньку понимать, что в происходящем не всё идёт по плану, а не верующее, знающие Библию... это полный караул.
— Сограждане Алмазной Империи! — казалось, к голосу горожанина прислушиваются даже рассевшиеся на крышах ругги. — По всей видимости, Яхве воспользовался некоторой слабостью Агрумы. Но! Мы хорошо знаем, что идёт следом за милосердием. Именем Агрумы и во имя памяти Миркона! К оружию и смертельной магии!
— Да! — отозвалась толпа. И ринулась к арсеналам.
— Не повезло тебе, — главный священник первого храма Алмазного баронства отнял руки миссионера от лица и исцелил его лицо и вытекший глаз. — Небось, Изя по голове не погладит.
В главном храме Агрумы выстроилась верхушка Аргентской армии, те, кто учился воевать у самого Миркона. Воины и маги принимали благословление от первосвященника. За стенами тем же самым, благословлениями, занимались помощники главного жреца.
— Что-то от моих людей долго вестей нет, — Христос стоял на обзорной вершине башни и задумчиво смотрел на горизонт.
— Зато сейчас от моих будет, — раздался голос богини за спиной. — При чём не самые приятные.
— Э-э-э... — обернулся бог. И остолбенел. Аура хмурой богини налилась такой силой, что у стоявших рядом херувимов охраны пожухли крылья.
А через мгновение из громадных порталов на равнину перед Цитаделью вышло войско с ромбом Агрумы на щитах.
Стоящие на воротах архангелы переглянулись. Что-то им подсказывало, что люди пришли явно не с самыми мирными для вторгшихся намерениями. То ли светящиеся в астрале синим мечи, то ли огненные шары и молнии в руках магов.
— Именем Агрумы! — во главе войска стоя первосвященник, — Мы, народы Аргенты, приказываем сыну Яхве убраться из нашего мира.
— Милосердный, — обратился Иисус к херувиму, что стоял дальше всех от Агрумы, и поэтому выглядел получше, — объясни смертному, кому и где он может приказывать.
Восьмикрылый спланировал вниз.
— Значит, вы не хотите, — правильно оценил направленные на себя мечи первосвященник. — Что ж...
Сверкнуло что-то чёрное, и на месте херувима осталось восемь перьев с самых кончиков крыльев.
Архангелы, что стояли на воротах, поднялись с земли и посмотрели на торчащие из ворот огрызки херувимских мечей.
Агрума сделала раздвигающее движение руками, и херувимы посторонились с её пути. Христос оглянулся на несанкционированную магию.
— Знаешь, защитничек, — к нему приближалась серебряная женщина в брючном костюме, — у меня в мужьях был демон войны, а с кем поведёшься... — с небольшим размахом богиня засветила ногой богу в пах. Серебро — не самый мягкий материал... Только от силы удара Иисус взлетел на два метра, а боль гнала его ещё выше.
Богиня подождала, пока ноги Христа коснутся пола, и с разворота врезала ему ногой в солнечное сплетение. По пологой траектории сложившийся пополам бог полетел к земле.
Не успели херувимы подобрать челюсти, как свита Агрумы пополнилась четырьмя не самыми миролюбиво настроенными женщинами. Две ангельши, к'хассида и высшая демонесса отбивали всякое желание ударить богине в спину.
— Народ Аргенты! — начала серебряная, — я благодарна вам и теперь буду знать, что говорить всяким захватчикам. Прошу помочь гмаррам очистить цитадель от захватчиков.
— Хвала Агруме! — отозвалось войско.
— А мы, — развернулась богиня, — пока разберёмся с чересчур возомнившими о себе курицами. Правда, девочки?
"Чересчур возомнившие о себе курицы" посмотрели на две пары мечей, синюю и красную, тесак, радужную молнию и очень много обещающую улыбку богини, поняли, что ничего хорошего их не ждёт. Самый шустрый расправил крылья и... тучка перьев, оставленная пронзённым снарядом баллисты телом, убедительно доказала, что время для полётов ещё не пришло.
Иисус открыл глаза, перед которыми плясали разноцветные искры.
— Как думаешь, он сможет быть папой? — спросил издевающийся женский голос.
— Да, но только римским, — ответила Агрума.
— А можно мы его выбросим? — спросили два одинаковых голоса. Видимо, ответ был положительным, так как две руки взяли бога за плечи, подняли его над землёй и две женские ступни отвесили полновесные пинки.
Полёт бога прервала какая-то железная преграда.
В приоткрывшихся от гулкого удара створках Эдема показался Христос. Он полз на боку, старательно держа верхнюю ногу перпендикулярно земле. Что-то в позе сына подсказывало старому богу, что новости будут не самыми приятными.
