Первым, что увидел вошедший в боевую роту рядовой Инфернов, была радостная ухмылка на лице дежурного по роте сержанта, чьих земляков он, Николай, упокоил в учебной роте.
— Рота уехала в караул, — с той же улыбочкой сообщил сержант солдату, — так что... — он многообещающе похлопал по штык-ножу, непременному атрибуту наряда по роте.
— Вижу, слухи дошли и сюда, — отозвался Коля. — Что ж, будем опровергать.
Наблюдавший сцену Двужилин, который по штату принадлежал этой роте, несколько забеспокоился. Каких трудов стоило отмыть туалет — он хорошо помнил. А уж то, что в роте осталось очень уж много представителей толерантной национальности, подсказывало, что здесь работы будет не меньше.
Тиха солдатская ночь, только вот кому-то не спится. Пробираются почти неслышимые тени по расположению, собираются пока неподалёку от спящего на втором ярусе тела.
— Господа, — голос Миркона взрывает тишину похлеще иной гранаты. — Вам так не терпится отведать крови? Могу обеспечить.
Стоявший на "тумбочке" представитель землячества захрипел и схватился за торчащий из груди штык-нож, секунду назад ещё спокойно сидевший в ножнах.
Арматурина перекочевала из рук одного из парней в руки демона, что бы вернуться обратно и пришпилить бывшего владельца к стене. Свистнул штык-нож дежурного по роте, вспарывая ему же горло. Хорошая дубовая доска раскроила голову своему владельцу, забрызгав окружающих мозгами. Невинно стоявшая в стороне табуретка внезапно проломила в двух местах рёбра особо безоружному парню, отличавшемуся большими размерами...
Утро представило так и не разбуженным дневальным первой и третьей смены ужасающую в своей жестокости картину. Казалось, некто просто испытывал различные быстрые способы убийства людей. Свёрнутые шеи, разбитые головы, оторванные руки-ноги и те же головы, вырванные внутренности, проломанные грудные клетки, в одном случае даже вырванный позвоночник, которым задушили лежащего рядом.
Вопль ужаса быстро поднял на ноги остальных солдат. Зря, так как их стошнило в собственные кровати.
— И так, ты не был свидетелем этого происшествия? — военный прокурор окинул взглядом фигуру, рядом с которой дистрофик выглядел бы мастером спорта по тяжёлой атлетике.
— Никак нет. Я очень устал и проспал всю ночь...
— ...! — выругался прокурор. В прошлый раз этот парень был более... осведомлён. А теперь... куда девать почти два десятка трупов и как раскрывать дело? Ведь некоторые были убиты с нечеловеческой жестокостью.
— Разрешите идти? — спросил солдат.
— Иди... — махнул рукой следователь.
Рядовой "отдал честь" и вышел, неплотно прикрыв лверь.
— Ну, как? — спросил его женский голос.
— Ну, как? — спросила к'хассида вышедшего из кабинета Миркона.
— По уставам и всему такому — просто замечательно. А вот реализация... — он махнул рукой. — Даже до аргентских войск не дотягивает. Кста, как там Агрума и Деж? Скучают?
— Ещё как. И ангельши тоже там. Возвращаемся?
До следователя вдруг дошло, что женщин с таким голосом в дивизии нет, и он вылетел из кабинета. Как раз в этот момент демон преобразился в свой излюбленный облик крылатого юноши с кошачьими глазами.
— Ты кто? — ошарашенный прокурор даже забыл вставить пару слов из "командного".
— Демон, — спокойно отозвался тот. — Миркон Эттекс Тёмный.
— Так это ты убил их? — сложить мозаику с таким ключом подсказки было проще простого.
— Ну, да, — подтвердил демон. — И что?
— А перед судом ответить не хочешь?
К'хассида и Миркон переглянулись.
— Давай повестку, — миролюбиво сказал Мирк.
— Вообще-то, подсудимый должен отсидеть в КПЗ... — прокурор растерянно пытался загородиться от реальности.
— Видишь ли, если мне захочется, то ваше КаПэЗэ меня никак не удержит, — в доказательство своих слов демон продемонстрировал огненный шар величиной с хороший арбуз. — Так что вам придётся положиться на моё честное слово...
Дверь суда распахнулась, и готовые кинуться на "убийцу невинных деток" остолбенели. Шедший по проходу в новеньком боевом доспехе Хаоса демон презрительно усмехнулся. Подойдя к трибуне для свидетелей, он спокойно смерил судью взглядом. И изложил прошедшие события.
— Готов ответить на вопросы, — сказал Миркон. Тень за ним шевельнулась, но к'хассида пока решила остаться незримой.
— Вы утверждали, — начал прокурор, — что та группа не поделила жертву. Врали?
— Нет. Та группа действительно не поделила человечка. Со мной. Я сам хотел пришлёпнуть эту жертву неудавшегося аборта. Жаль, он сам залез в петлю, без моей помощи.
Зрители зашумели. Кто-то выкрикнул:
— Прекратите этот маскарад!
— Могу прекратить твою жизнь, — презрительно бросил демон через плечо.
— И вы утверждали, что не являетесь свидетелем...
— Насколько я знаю, свидетель и участник — разные вещи. Нет?
Прокурор запнулся.
— Как вам не стыдно! — выкрикнула активистка из Союза Воинских Мамаш.
— Э-э-э... женщина, вы кому это? — ехидно поинтересовался Миркон. — Демону?
— Маскарад! — опять выкрикнул тот же голос.
Демон обернулся. По тому, как преобразились его глаза, к'хассида поняла, что терпение Миркона находится на той грани, когда он готов воздействовать на собеседника очень болезненными действиями. Нужен был только небольшой толчок. И он произошёл. С воплем "Зарежу!" один из родственников выскочил в проход и кинулся на демона с ножом, больше всего напоминающим небольшой меч.
Миркон хмыкнул, сделал жест рукой, будто метнул что-то, и бегущий повалился на спину с ледяной иглой между ключиц.
— Ещё кто? — будничным тоном спросил демон.
"Ещё кто" нашёлся. Получив "воздушный молотом" несколько переломов, тут же потерялся. Но зал, подражая песне
"Пусть ярость благородная;
Вскипает как волна",
вскочил на ноги.
— По всей видимости, придётся убивать, — цинично вздохнул Миркон.
Расслышавшие эти слова первые два ряда растерянно переглянулись. До них как-то внезапно дошло, что, если действовавший голыми руками демон устроил путешествие в один конец для двух с лишним десятков человек без капли сожаления, то и вооружённый он поступит точно так же.
Автоматчики на дверях растерянно переглянулись, посмотрели на толпу и на одинокую фигуру демона с размотанной цепью, и на всякий случай передёрнули затворы. Демон хищно оскалился. Цепь ядовитой змеёй бросилась вперёд, и, хотя никого не задела, навела среди людей порядочный переполох. Миркон оскалился ещё раз: "тень страха" подействовала безупречно.
Судья, не знавший, что делать, то ли потребовать от зала спокойствия, то ли нырнуть под стол и не высовываться, почти с облегчением воспринял разлетевшееся в дребезги окно и появившиеся в проёме фигуры с белоснежными крыльями.
— Миркон Эттекс Тёмный, ты арестован! — выкрикнула одна из восьмикрылых фигур.
Демон тяжёло вздохнул, всем своим видом показывая, как ему надоели эти приставалы, и в его руке появился тошнотворно-умилительный комок, переливающийся всеми оттенками радуги девятнадцати цветов. Самый опытный херувим шлёпнулся на пол и притворился чем-то вроде забытого с зимы сугроба, но остальные были новичками, и поэтому знали об "арестованном" очень мало. За что и поплатились.
Посмотрев на фарш с перьями, оставшийся восьмикрылый приготовил на всякий случай "нить бегства" и высунулся из-за кресел, под которыми залегли люди. И нос к носу столкнулся с поигрывающим "поцелуем пустоты" демоном.
— А, Свирепый! Сколько веков не виделись...
— Ага, — осторожно сказал светлый. Весь его вид говорил, что он с удовольствием не виделся бы ещё пару-тройку тысячелетий. Он был ровесником демона, прошёл всю лестницу от простого ангела и отлично знал, на что способен выглядящий почти безобидным в человеческом облике Миркон Эттекс Тёмный.
— Ты всё ещё на побегушках? Я слышал, что некоторые из вас перебрались в другие пантеоны, благо их достаточно.
— Перебрались, — махнул рукой херувим. — А толку? Кем были, теми и остались, да ещё и положение потеряли. Сам знаешь... — восьмикрылый осторожно несанкционированно вздохнул. И тут же ощутил у основания черепа кончик ножа к'хассиды. И дёрнул "нить".
Миркон посмотрел на опустевшее место, хмыкнул и открыл портал на Аргенту.
