Первая сказка...
Давным-давно, когда пчёлы жили в море и даже не думали про мёд, жила-была маленькая фея, которая любила сидеть рядом с горящей спичкой. И там ей рассказывали всякие истории гномики, наевшиеся бледных поганок или надышавшись спорами мухомора. И очень эта фея не любила, когда одни гномики притесняли других, хотя ничего поделать с этим не могла, потому, что была очень маленькой феей. И тогда она стала учиться на волшебницу.
Минуло некоторое время, и слово феи стало настолько могущественным, что могло двигать народы и государства. И тогда она вложила в желание все свои силы...
И наступили на земле всеобщая демократия, толерантность и либерализм.
И вот счастливая фея вернулась к спичке и застала там тех же гномиков. Но что-то неуловимо изменилось в них. Нет, они всё так же ели поганки и нюхали споры, но уже не было того веселья, что раньше. Никто не толкался, не свистел, ни шутил, а не зажжённая спичка лежала бревном на земле. И прислушалась фея к разговорам гномиков. А там... добро сменилось баблом, звёзды — поп-звёздами, наука — бизнесом, труд — спекуляцией, мечты о покорении вершин — мечтами о новом мобильном телефоне. А фраза, "давайте, я зажгу спичку", получив лишь одно слово в довесок, совсем сменила своё значение: "давайте деньги, я зажгу спичку". И только один странный гномик, не жующий поганки, не нюхавший споры, сидел в стороне, сцепив руки на колени замком, и с грустной усмешкой наблюдал за происходящим. Он слегка раскачивался и иногда кивал головой в такт своим мыслям.
Отвернулась фея от спички, а тот странный гномик оказался перед ней.
— Любуешься делами рук своих? — спросил он, кивая в сторону сборища.
— Я вовсе не делала этого, — ответила фея.
— А как же, — ухмыльнулся гномик, — именно ты это и сделала. Теперь их жизнь стала местом, где каждый сам себе эффективный менеджер, их былые ценности обесценились, если они не приносили денег, или были проданы. Им запрещено мечтать о силе и полётах, поскольку этого не могут делать другие.
За спиной у гномика развернулись большие чёрные крылья летучей мыши, и он взлетел, грубо нарушая права бескрылых созданий на равенство передвижения.
— Счастливо оставаться! — крикнул он с высоты.
А маленькая фея, уныло сложив свои стрекозиные крылышки, пошла домой пешком.
Вторая сказка...
Давным-давно, когда муравьи жили в отдельных домиках, и даже не подозревали о разделении труда, жила была маленькая фея-волшебница. И вот однажды она встретилась с гномиком. Он был очень необычным гномиком, не жевал поганок и не нюхал споры мухомора. Он не гонялся, как другие гномики, за деньгами и новыми мобильными телефонами, не ухлёстывал за девушками и не рвался вверх по служебной лестнице. И ещё у него за спиной были крылья, как у летучей мыши. И этот странный гномик не подчинился её заклятью, и нарушил права бескрылых существ на равное передвижение.
И захотела фея узнать больше про этого гномика, и стали они встречаться, и гулять вместе.
— Я — демон, — признался он на второй или третьей встрече.
— Да брось ты, — сказала фея. — Ты же хороший. А демоны — это сказка.
Да, гномик был... хорошим. Он подарил ей волшебное кольцо, о котором она так долго мечтала. И создавал для неё воздушные замки. А иногда он превращал свою голову в голову животных, чаще всего — в кошачью или собачью.
И они гуляли по берегам ручьёв, и разговаривали.
Но... он всё равно не подчинялся её волшебству. И говорил странные и страшные вещи.
Мало помалу её отношение к гномику стало меняться. Шутки его перестали смешить. Поступки — стали раздражать. Его стишки, которые он бросал ей под ноги, стали скучны.
И вот однажды...
— Хай, крошка! — сказала кошачья голова.
— Не надо, — тут же произнесла собачья. — Ей же это не нравится...
— Мне уже надоели твои звериные головы! — выкрикнула фея.
— Ладно, — немного изумлённо сказал гномик. — Я не буду больше так делать.
— И не делай! — оттолкнула его фея. И убежала.
У него был какой-то особый блокнот, который он не показывал маленькой фее. Но в один вечер она всё-таки заглянула туда и...
— Это же чёрные заклинания! — воскликнула маленькая волшебница.
— Да... — растерянно сказал гномик, поспешно забирая из её рук и закрывая блокнот.
— Я не хочу такое видеть! — воскликнула фея. — Это не должно вообще существовать!
— Я же просил туда не заглядывать... — гномик слегка разозлился. — Просил же!
— Они несут только зло! Их не должно существовать!
— Но... с их помощью можно исцелять. И... я с их помощью создал те замки, помнишь?
— Я не хочу такие замки! Ты... ты пользуешься ими? Ты... демон! Не хочу водиться с демоном! Что б ты сдох! Убирайся из этого мира!
— Я ведь говорил... в самом начале... — гномик развернул крылья, — что я — демон.
— Убирайся!!!
На этот раз заклинание подействовало на него. Гном-демон исчез.
Да, он говорил. Он говорил правду. Он предупреждал... и это выводило фею из себя больше всего. В мире, где волшебники только и ждали, что бы вонзить меч в спину, где гномики, не смотря на её заклинания, продолжали топить друг друга, но уже не напрямую, а пользуясь скрытыми, и поэтому ещё более подлыми приёмами, единственным честным существом оказался пришедший из тьмы демон.
А демон... демон оставил себе окно. И иногда с грустной улыбкой смотрел на происходящее.
Третья сказка...
Давным-давно, когда сороконожки летали по небу и не заморачивались идиотскими вопросами, жила-была маленькая фея, которая произнесла великое заклинание, и воцарились на земле толерантность, демократия и либерализм. Но что-то произошло наперекосяк, и была вынуждена волшебница мотаться по всем землям с уточняющими заклинаниями, а кое-где и контрольными, в голову, приводя мир к гармонии. Особенно много сил ушло на изгнание одного жутко тоталитарного демона...
И вот как-то раз фея пришла на любимую поляну, где встречались гномики, жевали поганки и нюхали споры мухомора.
Целая спичка лежала на земле подобно бревну. Но это — единственное, что роднило это сборище с предыдущими унылыми тусовками. Гномики веселились, толкались, рассказывали пошлые, а от того ещё более искренние анекдоты, говорили о горах и звёздах, мечтали вслух о недостижимом. И ни один не обмолвился о новом мобильнике, повышении по службе или тюнингованной машине, как о чём-то значимом.
Окончательно фею ободрил чей-то голос, выкрикнувший: "Давайте, я зажгу спичку!"
Значит, её заклинания подействовали!
Внезапно чуть в сторонке от общей кампании зажглись два больших красных огонька, словно глаза, и кто-то начал играть на электрогитаре. С первых же аккордов фея с изумлением узнала гимн Подгорной Тоталирии. И чуть хрипловатый голос запел:
Союз нерушимый, великий, свободный
Навеки сплотил наш подгорный народ.
Да здравствует созданный волей природы
Наш путь, продвижение, вглубь и вперёд!
Её стрекозиные крылышки, смятые во исполнение закона о равенстве передвижения, внезапно распрямились и налились силой. И тут грянули гномики:
Славься, отечество, наше свободное,
Гномьего братства надёжный оплот,
Знамя подгорное, знамя народное,
Нас от победы к победе ведет!
Фея вспомнила алое знамя "проклятого" государства с двумя скрещенными кирками, и её вдруг охвтила гордость за ушедшую в вечность державу. Да, в зените своего существования Подгорная Тоталирия контролировала довольно большой кусок поверхности.
Сквозь горы сияло нам солнце свободы,
И Кирка великий нам путь прорубил.
Нас вырастил Каскин на службу народам,
На труд и на подвиги нас вдохновил!
— Ещё и старый гимн! — попыталась возмутиться фея, но почему-то не получилось. Вместо этого она, к собственному удивлению, затянула вместе со всеми.
Славься, отечество, наше свободное,
Гномьего счастья надёжный оплот,
Знамя подгорное, знамя народное,
Нас от победы к победе ведет!
— Всё-таки здорово... — прошептала она.
Мы армию нашу растили в сраженьях.
Захватчиков подлых с дороги сметем!
Мы в битвах решаем судьбу поколений,
Мы к славе Отчизну свою поведем!
В это время вспыхнула спичка, и фея к глубочайшему своему изумлению увидела демона. Демон сидел на черепе гадюки, который и светился теми самыми красными огоньками. Скелет гадюки раскачивался в такт гитарным аккордам, как живой. Гитара завершалась ельфийским черепом.
Слався, отечество, наше свободное,
Гномьей победы надёжный оплот,
Знамя подгорное, знамя народное,
Нас от победы к победе ведет!
Под припев она подошла к демону.
— Изыди! — приказала она.
— А пошла ты, — отозвался демон, перебирая струны. — Здесь и сейчас твоя магия бессильна.
И только сейчас волшебница увидела, что её заклятья разодраны в клочья, а звёзды... звёзды наверху выглядят более... настоящими. Ночные светила звали. Звали летать и мечтать, творить и разрушать, дружить и ненавидеть. Они были живыми и звали к жизни. Там, где их не касалось бледноватая дымка заклятья.
— Я бы пригласил тебя полетать, — сказал гномик, — но там, — он указал на дымку, — всё ещё действует закон о равном передвижении. Впрочем... выбор за тобой, — демон замолчал, перебирая струны. — Как всегда и везде, — дополнил он, убирая гитару в неизвестность. Затем встал, расправил свои крылья и взлетел.
Растерзанное заклинание медленно сомкнулась, и тут же шутки потеряли свою искренность, на передний план вылезли карьера и мобильники, гномики стали стесняться смотреть в глаза друг другу, а стрекозиные крылья феи, только-только готовые нести хозяйку вверх, к звёздам, пожухли и опустились к земле.
— Брачный контракт, не иначе...
— В суд за приставание...
— Меня обещали повысить...
— А моя машина...
Звучали слова за спиной удалявшейся феи.
Но самое главное, она откуда-то знала, что за единая мысль на всех билась у каждого гномика в голове: "Успеть бы доложить про гимн прежде, чем это сделает кто-то ещё...".
И это было горше всего...
Четвёртая сказка...
Давным-давно, когда тараканы охотились на божьих коровок и даже не подозревали о существовании кухонь со вкусными крошками, жила-была маленькая фея, которая любила бывать на поляне, где собирались гномики, ели мухоморы, дышали спорами поганок и вообще весело проводили время. И вот на одной из таких тусовок мерзкий тоталитарный демон разрушил её закляие всебщего демократизма и заставил гномиков, и даже саму фею, спеть неодобряемую песнь: Гимн Подгорной Тоталирии.
— В банку на десять лет без права переписки! — приговор был жесток. Ещё и оттого, что все остальные участники тусовки, каждый по отдельности и не от страха за собственную шкуру, а исключительно из демократических побуждений, написали подробные доносы, в которых перечислили всех распевавших гимн, получили по полгода условного и крупные денежные вознаграждения за проявленную гражданскую позицию.
Устав прыгать к горлышку банки, фея села ровно посерёдке и приготовилась разреветься, но тут увидела нечто, совершенно выбившее её из колеи. Лицом к ней, привалившись к стене, в соседней банке сидел демон, из-за которого она получила срок.
— Почему ты там? — спросила фея.
— Я так захотел, — ответил он. — Как и ты. Это ведь последствия твоих либеральных заклятий. Кстати, а чем тебе так не угодила песня?
— Это гимн тоталитарного государства, притеснявшего многие народы!
— Да? — изумился демон. — А по-моему, некоторые из этих народов вполне заслужили...
— НЕТ! ВСЕ СОЗДАНИЯ РАВНЫ! РАВНЫ! РАВНЫ!
— Истеричка, — тихо, что бы фея не услышала, буркнул демон. И, много громче: — Что-то я не замечаю тут кучу равных тебе созданий, которые точно так же пели гимн. Да и приговорчик у них значительно мягче, не так ли?
Фея только и могла, что беззвучно открывать рот.
— В Тоталитарии такого бы не было, — задумчиво сказал демон, в руках которого появилась всё та же гитара. — Поскольку распевание песен — это личное дело каждого, а в личную жизнь государство не совалось. Ладно, — он бодро вскочил на ноги. — Я могу помочь тебе, — струны отозвались на движение руки. — Хочешь выбраться?
— Хочу... — немного растерянно сказала фея, — только...
Духи далёких гор
Мчатся во весь опор,
В огне твой край...
И она увидела результат своего согласия: первый же куплет совершенно нетолерантной песни разбил заклинание закона о равенстве передвижения, и крылышки феи вновь распрямились.
Каждый из нас — мишень,
Прячься, не прячься в тень,
Везде найдут.
В спину стреляют здесь,
Продано всё, что есть,
Свои сдают!
Веру предков сожги,
Но тень её,
Среди лесов
Слушай голос земли!
Солнце вдруг стало недемократично припекать, как и положено в июле.
Имя тебе — патриот!
Кто не помнит корней — не поймёт.
В сердце огонь не погас,
Кто не с нами, тот против нас!
Вокруг взлетели в воздух птицы.
Выход у нас один:
Выстрел, и в сердце клин,
Прикрой меня!
Мёртвым оставь покой,
Действуй, пока живой,
Идёт война!
Кровь течёт по камням!
Забудь про всё, иди вперёд,
Слушай голос огня!
Банка феи пошла трещинами. И она завопила в унисон:
Имя тебе — патриот!
Кто не помнит корней — не поймёт.
В сердце огонь не погас,
Кто не с нами, тот против нас
(ц)Ария "Патриот"
И банка взорвалась, осыпая окрестности осколками.
Когда последствия стихли, фея с изумлением увидела, что банка демона целёхонька.
Тут он одним прыжком достал края банки, подтянулся и выбрался наружу.
— Так ты мог спокойно выбраться? — изумилась волшебница.
— Да, — спокойно ответил демон. — Я и попал в банку только потому, что так захотел.
— Я... я думала, что...
— Помогаешь мне? — усмехнулся он. — Нет, уж в этом я точно не нуждался.
— А... зачем?
— Для развлечения. Ладно, ещё увидимся, — он распахнул крылья и улетел.
А фея осталась на месте, размышляя, восстанавливать заклинание или всё-таки посмотреть.
