Огорода пах, как самый обычный огород. Возможностями — тем, что могло бы вырасти, надеждами — тем, что посадили, разочарованиями — тем, что выросло, и неожиданностями — заполнившими всё свободное место сорняками. Дед Манти, в прошлом — самурай его Императорского Величества, а ныне — почётный бывший пенсионер Подмосковья, вышел на крыльцо и окинул заросли всего растущего ласковым взглядом. Растущее несколько насторожилось, но, не увидев в руках деда ничего режущего, успокоилось. Манти уселся на крылечке, закрыл глаза и подставил морщины и прочие лицевые достопримечательности летнему солнцу. При этом он старался не отвлекаться на шуршание травы.
Рука протянулась остановилась в пяти миллиметрах от цели, поскольку ухо её обладательницы оказалось зажато в тисках пальцев, привыкших к мечу.
— Так, так, так... — дед Манти поднял ухо, за которым последовала вся добыча. — Опять без спросу шаримся на участке?
— Ну, пожалуйста-а-а-а!!! — проныла девчонка-подросток, на цыпочках ведомая к калитке, затем — по мостику через условную канаву.
— Сколько раз повторять! — рявкнул Манти. — Пришли, попросили, а там — пожалуйста. Ишь вы! Пропалывать мои грядки без спросу! Развелось тут... Тимуровцев...
Раним утром дед Манти вышел на крыльцо, посмотрел на огород... и его брови, последние волосы на голове, встали дыбом: огород был прополот, трава подстрижена, грядки окучены... в общем, то, что он в чутком полусне принимал за мышиное копошение, было человеческой работой.
— И без фонариков, — просипел старик, садясь на крыльцо, — Уж фонарики я бы заметил...
У деда Манти с утра было дурное предчувствие и отвратительное настроение. Последнее было настолько отвратительным, что кукушка из настенных часов предпочла прокуковать за закрытой дверцей, и то только один раз. Виною была бессонная ночь под полной и очень яркой луной. Романтично... для кого-нибудь, но только не для лица послепенсионного возраста. Да и причина... Обнаружив после очередного полнолуния вымощенную мраморной плиткой (Манти даже догадывался, с какой дачи она была стибрена) дорожкой, экс-самурай серьёзно решил поставить местную тимуровскую ячейку на место. Для этого он, предварительно выкрутив лампочки из стоящих поблизости фонарей, в тёмное новолуние выкопал себе убежище с видом на свежеокрашенный в одно из полнолуний домик, замаскировал яму как следует под грядку на следующий год и каждую более-менее светлую ночь устраивался там в засаде. Безрезультатно. Точнее, результат был: новая пластиковая бочка под водосточной трубой, с другой стороны дома.
Дед Манти тяжело вздохнул, достал с полки жестяную банку с приклеенной поверх надписью "травяной сбор", высыпал часть содержимого в литровую чашку и снял с подставки закипевший чайник. Струя пара с шипением поднялась над чашкой, и в воздухе расползся запах земляники и яда кобры. Бывший пенсионер бросил в чашку кубик цианида, для вкуса и, потихоньку успокаиваясь, начал отхлёбывать свой отвар.
Затем пошли домашние заботы: выгул шестиногой крысы (результат одного интересного эксперимента), точнее, поиск этого грызуна по кухне, спальне, маленькой прихожей и, наконец, на чердаке (туда не вела ни одна лестница, и приходилось взбираться по гладким, а с недавнего времени ещё и окрашенным, стенам), кормление кукушки в часах (в своё время он задал вопрос: сколько мне жить осталось? Увидев в руках старичка "звёздочки", птица тут же человеческим голосом попросила отвечать по частям... ну и пришлось переселиться), поход в лес за грибами (с каждым разом за поганками приходилось ходить всё дальше), обед (суп из ядовитых жаб, котлеты телячьи со стрихнином, компот из волчих ягод), послеобеденный сон (на крыльце с открытыми глазами). Который и был нарушен исполнившимся предчувствием.
Над полянкой между огородом и дорогой завис небольшой самолёт. Из которого, с высоты восьми метров, ловко выпрыгнул молодой человек.
Прибывший увернулся от сброшенного сверху тюка, в котором, судя по грохоту, находился боевой доспех. И направился к дому. Окончательно пробудившийся от шума Манти внимательно осмотрел беловолосого парня в кимоно и деревянных сандалиях, с причёской "вежливый и послушный мальчик", ярко-синими глазами размера "мне на ногу наступил слон", тонким носом и вакидзаси на поясе. Наряду с почти двухметровым ростом образ дополнял обруч тысяч лун, немного скрытый волосами.
— Сенсей, — заученно поклонился прибывший.
— Уволился, — огрызнулся экс-самурай.
— Лорд, но позвольте... — попросил парень.
— Не позволю, — отрезал Манти. — Проваливай!
— Но Манти-сан... — умоляюще поднял глаза гость.
— Я сказал "Нет"! И нечего мне тут глазки строить, твоё Высочество!
— Я... — оказавшийся принцем глубоко вздохнул и выдавил: — помогу вам по хозяйству.
— Своих помощников хва... — взвился было Манти, но осёкся и с хитрым выражением в глазах окинул взглядом собеседника. — Ладно, будет тебе обучение. Пошли в дом.
Отхлёбывая под изумлённым взглядом отвар, сенсей в отставке поведал о своей войне с тимуровцами.
— Дикая страна, — оценил принц. — А если в суд подать?
— Бесполезно, — покачал головой дед Манти. — Во-первых, у них есть лицензия на нанесение пользы, во-вторых, исполнители сплошь несовершеннолетние. Так что...
— Слушаюсь, сенсей, — поклонился внутренне ликующий парень.
Манти поморщился, но промолчал.
После ночи крепкого сна бодрый ставший, хоть и неохотно, вновь сенсеем дед Манти вышел на крыльцо и остолбенел. Участок был окружён новеньким забором из деревянных реек, а ученика нигде не было видно. В голове экс-пенсионера пронеслось несколько непечатных мыслей по поводу сговора тимуровцев и... но тут из-под земли послышалось мычание. Мгновенно сообразив, что коров живьём никто из причиняющих добро закапывать не будет, дед Манти метнулся к лжегрядке и вытащил из-под неё замотанного в гамак принца с кляпом во рту. И вытащил кляп.
Через полчаса ученик замолчал. Дед Манти осмотрел огород. Пожухлая трава, покрасневшие и облетевшие листья создавали полное ощущение осени. Среди июля.
— Пошли, — вздохнул сенсей. — Тренировать тебя буду.
Стояли уже привычные, но всё так же неприличные московские февральские плюс тридцать пять. Аквапарки не работали: в них замёрзла вода. Зато шёл снег, и ребятня во дворах весело играла в снежки, строила снежные крепости и вообще чувствовала себя лучше, чем дома.
Дед Манти отвернулся от окна своей скромной квартиры и посмотрел на ученика. Его высочество прилежно замер в позе "дракон, кусающий левую пятку через правое плечо".
Из кондиционера высунулась кукушка и прокуковала тринадцать раз. Немного подумав, птица улетела на кухню, откуда почти сразу же донёсся звук закрываемой двери холодильника.
— И так, ты уже решил проблему? — поинтересовался экс-самурай.
"Дракон" отпустил пятку, потерял равновесие и грохнулся.
— Нет, сенсей, — ответил с пола клубок запутавшихся конечностей. — Я всё никак не могу понять, почему замерзает вода.
— Так ведь зима же, — ответил Манти.
— Плюс тридцать пять! — воскликнул принц. — Вечером! В тени!
— Вот такая хреновая зима, — философски отозвался сенсей.
— А вода...
— А вода не знает, сколько сейчас градусов в тени, — отрезал Манти. — Что бы знать, нужно иметь мозги... — бывший пенсионер окатил ученика скептичным взглядом. — Или думать, что имеешь. А у воды мозгов нет...
— А ведь в человеке на восемьдесят процентов состоит из воды, — принц растёкся на полу, вспоминая следующую позу.
— "Змея встала на кончик хвоста и свернулась спиралью назад", — вздохнув, подсказал сенсей и отвернулся к окну. Примерно час тишины ему был обеспечен (а вы попробуйте сказать что-нибудь, когда ваш подбородок упирается в ваш же позвоночник).
На далёком шоссе проехала скорая, увозя куда-то бомжа с тепловым ударом.
Ребятня неохотно потянулась по домам.
Дед Манти критично осмотрел "испуганную черепаху, подпрыгнувшую и вцепившуюся в ветку", где роль ветки играл верх дверного проёма. И сказал:
— Испуга не вижу!
Принц вжал голову со вставшими дыбом волосами в плечи и попытался втянуть все остальные конечности туда, откуда они росли.
— Другое дело, — проворчал сенсей, усаживаясь на табуретку. — А я пока помедитирую. И что бы здесь без шума!
Тимур (вообще-то его звали Егором, но должность есть должность) обвёл взглядом своих единомышленников. Подростки выглядели... как тинэйджеры после тяжёлого и непривычного труда. То есть, умственного. Внеплановая жара вкупе с гололёдом спутала им все планы. Они могли наносить только пользу, в то время, как из-за непредвиденного потепления участок уехавшего "объекта" в отоплении не нуждался, а всё остальное добро они причинить успели...
— Телевизор! — тоном ударенного яблоком первооткрывателя воскликнула девчушка с разными ушами. — И тарелка!
Проросшие на участке "объекта" пальмы, финики и сибирские кедры сильно затрудняли продвижение несущих спутниковую тарелку тимуровцев, но носителей блага это не останавливало. И даже шестиметровая очковая кобра, по неосторожности оставившая тело на пути тарелки. Впрочем, "не остановило" — несколько неточно сказано. Мгновенно научившись карабкаться по гладким стенам, они оказались на том месте, где хотели крепить тарелку. Только без тарелки. Трехметроводиаметровая кругляха покачалась в неустойчивом положении и решила приземлиться, невзирая ни на какие препятствия, пусть даже в виде шипящей головы змеи. Выползшая из-под тарелки кобра смерила расположившихся на крыше тимуровцев взглядом "вот только слезьте оттуда, я вам всё припомню!" и нарочито медленно подползла к дому, на крыше которого нарастала драма. Разноухая девчонка кричала "Это я во всём виновата! Скормите меня змее!", ещё две соратницы пытались исполнить эту просьбу, не взирая на активное сопротивление просящей и трёх мальчишек, заместитель командира Димка (на самом деле — Толик, но опять же — должность) перебирал принесённые с собой инструменты, прикидывая наиболее гуманный способ обезвреживания кобры, остальные ждали распоряжения командира. Сам Тимур стоял на коньке рядом с печной трубой и напряжённо думал, но ничего, кроме "Я стою. Я смотрю. Все спокойны..." в голову не лезло. А в следующий момент даже эти слова вылетели из головы: у калитки появились два силуэта. Сенсей и ученик.
— У нас проблемы, — пробормотал Тимур.
— Ага, кобра, — кивнули подростки.
— И не только... — командир кивнул в сторону калитки. Тимуровцы охнули. И начали орать "Не подходите! Кобра! Опасно!" и прочее в том же духе.
— Кобра? — изумился Манти. И скрылся в зарослях. Через пару секунд он нашёл змею.
— Машка! — вопль экс-самурая заставил кобру оторвать гипнотизирующий взгляд от крыши и развернуться с самым невинным видом. — Так, значит ты ужом только притворялась?! "Два пятнышшшка около голофффы", — передразнил сенсей. Кобра с именем Машка виновато потупилась. Дед Манти освидетельствовал капюшон, набухающую шишку и в его глазах полыхнула очень нехорошая зарница. — Ладно, стереги тут.
Бывший пенсионер поднял голову и одарил подростков ушинадирающеобещающей улыбкой. По лицам тимуровцев змея поняла, что будет отомщена, а через мгновение увидела, как дед Манти деловито лезет по стене, вверх, к трясущимся от страха несущим добро и созидание.
Напоминающий терьера, только красноухого, Тимур обвёл глазами соратников, чьи уши были примерно в том же состоянии.
— И так, наша задача сильно усложнилась, — подвёл итоги он. — Пока на территории участка ползает эта змея, проникнуть туда... — терьеры... то есть, тимуровцы передёрнулись.
— Факир, — пискнула всё та же девчонка. Она её уши, в отличие от остальных, были похожи на заячьи. — И пока он не успокоит кобру...
Кобра нежилась на мраморных плитках, рядом с ней стояла миска... мискенища с молочным льдом, который змея изредка лизала, когда слишком уж перегревалась. Иногда Машка бросала взгляд на стену, на которой, в позе "паук, запутавшийся в своих лапах", висел ученик деда Манти. Сам экс-самурай лежал в шезлонге и представлял собой айсберг для любых намерений принца откосить от учёбы.
Тишину слегка нарушил шёпот за калиткой.
— Что это? — проглотив несколько матерных конструкций, спросил Димка.
— Не "что", а "кто", — отозвалась зайчи... девчонка. — Факир.
— Я говорил про индийцев! А не про...
— Да какая разница? Сейчас переоденем, и всё будет...
Голоса замолкли, раздался шорох одежды. Затем скрипнула калитка, и кто-то тихо вошёл на участок. Кобра подняла голову и застыла. Вошедший краснокожий человек в чалме, из-под которой торчали помятые перья, больше всего напоминал индейца с больной головой. Дело не спасала ни точка во лбу, ни традиционная индийская набедренной повязкой. Кобра протёрла глаза хвостом. "Факир" никуда не делся, только достал из бинтов... чалмы дудочку для заклинания змей и сел в безупречную позу лотоса. Принц со стены завистливо вздохнул. Индеец тем временем поднёс свой музыкальный инструмент к губам и начал играть. Вторая же нота показала свою невероятную эффективность воздействия на змей и не только: кобра свернулась в плотный клубок, а принц научился проходить сквозь стены. Всё, что угодно, лишь бы не слышать этой "мелодии". Дед Манти вышел из транса, заинтересованно посмотрел на "музыканта", хмыкнул и неспешно направился... в дом.
— Почему прервал занятие? — спросил он у принца, замершего на потолке в той же позе, что и снаружи.
— Сенсей! Эта музыка...
— Сейчас я поиграю, — ответил Манти, вытащил из-под кровати электрогитару, усилители и прочие прибамбасы и вышел из дома. "Факир", увлечённый реакцией змеи, которая тем самым клубком укатывалась куда подальше, заметил "конкурента" только когда Машка наткнулась на колонку, вздрогнула и исчезла где-то под грядками. Окружающие шестым чувством (даже те, кто не обладал пятью первыми), почувствовали новую опасность и отреагировали примерно одинаково. Воробьи, ласточки и прочие вороны вдруг обнаружили некоторое родство с кротами, а уж со чтраусами-клаустрофилами вообще оказались родными братьями и сёстрами, и закопались, лоси нырнули в норы, а люди — в погреба, даже у кого погребов до сих пор не было. А затем дед Манти выдал первый аккорд. "Факир" в какой позе сидел, в такой и улетел.
Светило солнце и матерились птички. Впрочем, матерились они на своём, на птичьем, поэтому их никто не понимал. Мир и порядок царили на участке деда Манти: сорняки росли на предназначенных для них грядках, кобра лежала на мраморной дорожке, кедры были подстрижены под китайских морских носорогов, на пальмах и финиковых деревьях вызревал урожай, третий за месяц, его высочество, принц-ученик деда Манти застыл в позе "ученик, внимательно выслушивающий своего учителя". Сидящий на крыльце сенсей бросал недовольные взгляды в сторону сидящего на слишком близкой ветке воробья, который сделал несколько очень нелицеприятных замечаний по поводу "лежащего на дорожке червяка", и набирал в грудь новую порцию воздуха, явно желая обматерить самого деда. В голове птицы умещалось только одна мысль, а вторая: оценить количество бросаемых на него сочувствующих типа "что ещё с кретина взять" взглядов с густооблепленной, по сравнении с пустыми деревьями участка Манти сосны. А уж понять, что такое сюрикен, мелькающий в пальцах бывшего самурая, птица была не в состоянии. Наконец воробей начал вычирикиваться... а продолжил уже в Стране Вечного Мая. Птицы успели покачать головами, а в следующий момент все звуки заглушил гул тяжёлого транспортного вертолёта неизвестной конструкции.
— За тобой, — заметил дед Манти ученику, вытащив из специального кармашка на поясе ещё одну "звёздочку". — Ты как, согласен?
— Ребелы, — отозвался ученик. — Нет, мне ещё хочется пожить.
— Хорошо, — кивнул сенсей поневоле и метнул сюрикен. Птицы проследили полёт метательного снаряда и дружно решили перенести жильё куда-нибудь подальше. В южную америку, если не слишком близко будет. Дымящий вертолёт провихлял над участком и, выбросив десант, брякнулся прямо в штаб-квартиру тимуровцев. Из-за исчерпания добрых дел, пустующую.
Десант просыпался на макушки деревьев, крышу дома, мраморную дорожу и, самые неудачливые, на грядки, тем самым весьма ухудшив настроение экс-пеннсионера.
— Разберись, — коротко кивнул на десантников дед Манти, и, разминая пальцы, направился к шлёпнувшемуся на самый роскошный куст крапивы десантнику. Тот заметил приближающиеся ноги, поднял голову и, увидев обладателя конечностей, тут же решил, что пострадал не очень сильно и вскочил, намереваясь смотаться куда подальше. Организм, правда, был против решения хозяина. Пока не увидел летящий в глаз кулак. Но было поздно.
— Ёк, — успел сказать десантник, сделал сальто назад и шлёпнулся обратно на грядку, но уже в бессознательном виде.
Через час, вылеченные из садизма десантники были размещены на третьем этаже подвала.
