ЛЮДИ - ЗАГАДКИ: Способ жизни.
Пролог.
История попадания Кирилла в события не столь противоречащие здравому смыслу, насколько её причины являлись глупыми и банальными. Сам Кирилл не верит в астрал, потусторонние миры и остальные бредовые ухищрения, призванные на привлечение граждан бедствующих от кучи проблем обрушившихся на них не вовремя. К советам других он прибегал мало, но к одному все же решил привлечь чуточку своего дорогого молодого времени. Быстрая молодость отдается к старости, и не в лучшем виде. Кирилл не был таким уж и несносным разгильдяем, шрамы, украшающие взрослого мужчину не должны скапливаться на теле совсем еще не смышленого подростка. Травм Кирилл получал мало и никто не мог сказать о его не счастливом детстве, а оно в его двенадцати лет жизни покидать не собиралось мальчишку. Впереди очень много не освоенного и тратить свои минуты на учебу Кирилл никак не хотел. Стать взрослым было для него непосильным трудом, как и любой труд, он выполнять его будет только после веских причин, жалко, что таких не было. Вырастившие Кирилла люди, как и он, сами мало, что умели в этой жизни, но все же навыки выживания, слабые и малочисленные, были переданы сыну. Один факт только спас Кирилла от вероятно в будущем сулившей суммы и тюрьмы — родня. Тети, дяди сменялись в жизни Кирилла примерно раз в год. Проездом, бывая то у одних, то у других мальчик впитал некий опыт, сложившийся у состоявшихся людей. Но зло, наверное, дремлет в каждом. Улыбается тебе человек или дарит подарок, он не может стать исключением из правила, в котором какие-то древние сказали что зло, принимает любое лицо. Такое выражение Кирилл услышал после прихода к этому выводу самостоятельно. Результат понятой раньше других истины, был на его правой ладони, именно из-за него он тут вдалеке от всякого родственника готового помочь.
Темная и сырая от не перестывающего идти дождя улица, пугала Кирилла словно пистолет, снятый с предохранителя. На улицу с названием "Малая пролетарская" он доехал на такси, вызванным из телефонной будки возле не большой гостиницы. Доезжая до нужного дома Кирилл сразу достал скопленные деньги и оплатил услугу. Усатый таксист повернулся, взяв сумму, предложил Кириллу еще одну оплачиваемую помощь. Но Кирилл отказался брать у него зонт, одежду можно просушить, деньги же придется где брать. Вылез из машины и осмотрел дорогу, занятую лишь одним отъезжающим такси. Он боялся. Осень для Кирилла стала временем не удач. Для других, зима сезон сказок и чудес, но не для мальчика, являющимся пинг-понгом, то сюда, то туда, из дома в дом. Он чудом избегал приютов. Желания, отосланные деду морозу, были похожи на письмо в администрацию города. Детские образы развеивались после конечных дней февраля, подарков не было, а стоит ли верить не известно где находящемуся волшебнику? Кирилл решил вовсе не ждать с неба благосклонности.
Осень полна не хороших погод, между дождей существуют намеки на бабье лето, и все же краткие. В тянущихся от неба до земли струях холодного ливня, исчезают образы людей, на их место становятся мрачные, размытые водой сверху, образы, ныряющих в подъезды, снующие с зонтами типы, готовые напасть и съесть тебя целиком. Страхи маленького мальчика, обрушились на него тут, на одинокой улице. Всего по сути надо сделать три шага, а не бежать километр от неведомого, которое точно там, в пелене ливня. За одну минуту он успел пройти в подъезд, подняться по лестнице, нажать на звонок у дверей. И вот долгое ожидание. За дверью послышались шаги. Со скрипом, отворившись, она показала Кириллу хозяина квартиры. Тот стоял в одних штанах и тапках, на покрытой полностью длинными волосами голове, была тюбетейка.
-Проходи, сын порочный — Кирилла такое к нему обращение заставило нервничать, он думал, что все, что о чем он никогда бы не отважился сознаться, стало известно знахарю. Проведя Кирилла на кухню, знахарь предложил промокшему обтереться полотенцем. Сев за стол он налил в стоящие на нем чашки горячего чая, расположив одну из них в блюдце, пододвинул к Кириллу. Не ожидавший того гостеприимства Кирилл начал глубокими глотками поглощать жидкое содержимое.
-Я, извините, что пришел ночью, ну не мог раньше. Понимаете, я не столь богат как вам, наверное, думается. Я собрал не много денег, но...— не много стал робеть от взгляда из-под черных как смоль волос. — В основном мне пришлось одалживать.
-Деньги, которые ты мне заплатил, я могу тебе вернуть. Тебе, наверное, они будут нужнее чем, тому, у кого ... Короче мне, они не нужны. Забирай их тоже. — Знахарь сделал, по мнению Кирилла, благородный поступок. И все же раздавать направо и налево заработанное было лишним.
-А теперь к главному. Уважаю тебя как взрослого человека способного принимать ответственность за совершенное им дело. И хочу задать тебе вопрос, когда ты приедешь за своим ребенком?
Ребенок? Какой еще ребенок может быть, как показалось Кириллу у ребенка. Вроде он не оставлял в этом доме своих братьев. Так их и нет у него. Смысл настоящий, который вкладывал в слова знахарь, дошел резкой болью в голову юнца.
-Судя по твоему лицу, ты ничего не знаешь. Да, я, верно, растолковал твои вращения глаз в стороны? — Знахарь поднялся и шагнул к Кириллу. Опустил свое лицо и на ухо, чтобы в соседней комнате не проснулась Елена, зашептал — Много лет моя дочь Елена была моим спасением. Ты же не думаешь, о том, куда исчезают болезни, когда я всего раз или два, проведу над телом ладонями. Вам важен результат моих действий. Болезни они не просто явление в теле, они духи. И когда я провожу над тобой рукой, она как пылесос вытягивает всякую грязь. Все! Сеанс закончен, встал и пошел клиент к своим семьям. А что со мной? Как я все это чудо переношу? Рак, приступы, опухоли — живые. Да, да они живые — Кирилл навел свой взгляд на лицо знахаря. Вроде не выглядит он, каким то зацикленным на акультизме. Ни перстней, ни трав, развешанных у потолка.— Боль, только боль остается во мне, не радость, что я помог очередному нуждающемуся. Ты. Да нет, все вы не поймете трудности, которые я преодолеваю, что бы растить дочь.
Знахарь взял Кирилла за плечо и потащил его в кабинет. Кирилл не хотел кричать, он тоже просто не хотел разбудить Елену. Втолкнув парнишку в кабинет, знахарь запер большую дверь, обитую кожей, Кирилл знал, почему он здесь. В кабинете, сколько ты не зови на помощь, тебя просто не услышат, даже если встанут у самых дверей. Маленькая комнатка, заставленная книжными шкафами, тумбочками с лежащими на них книгами, серая пыль, не стряхиваемая давно.
-Будешь здесь ты жить. Как родит Елена, нет, не сразу, — стал подходить ближе — хотя, что бы не привыкла лучше, сразу. А то три месяца кормления и не отнимешь.— Знахарь дал в руки Кириллу книгу. Обложка книги, яркая, полосатая, была истрепанна. — Кирилл почитай её, узнаешь о моем промысле не много больше. Когда дойдешь до глав о снятие с себя посторонних энергий, прочитаешь, о том, что магам необходим человек, способный в себе подавлять духов желающих человеку, в котором они находятся, смерти. У меня таким спасителем была Елена. Я, как и многие другие маги не способен бороться с забранными болезнями. Ещё в детстве бы погиб, много приходилось мне вылечивать, людей за свою длинную жизнь.
За знахарем зазвенел телефон. Он отвернулся от Кирилла подошел к весящему на стене зеленому телефону, сняв трубку и подождав пока в ней извиняться за поздний звонок. Не сводя глаз с зашедшего Кирилла, он произнес:
-Долг мой помогать таким как он. Не беспокойся Рудольф, все придет в норму. Излечу я твоего сына.— Томно выдохнув, знахарь, повесил трубку. Потом, взяв со стола тетрадь, раскрыл её и стал что-то вычеркивать.
-Ну что, остались на этой неделе только два клиента. Мироничев и Кеногров. Кирилл, ты был, когда-то моим клиентом. Зря ты решил познакомиться с моей дочерью. Такого ты не ожидал? Твоя рана на ладони, какая то не такая. Когда она перешла ко мне, я, увидел как бы будущее. Тебе его не следует знать, мало ли, что придумаешь.
Кирилл не улавливал слова знахаря, он думал о том, как сбежать из этого дома. Роль отца ему не очень то и подходила, он знал это, судя по своему характеру. Знахарь смотрел на него, как на врага, но во взгляде присутствовало сочувствие. Он понимал, на что обрекает своего не рожденного внука или внучку. Кирилл не мог даже предложить ему один противный вариант, он помнил, что говорил знахарь, каждая жизнь важна, раз она Богом дана. Люди не могут отбирать не принадлежащие им души у этого мира. День сменяет ночь — жизнь сменяет смерть.
Позже Кирилл поймет, что он стал той душой, которая не предъявляла бы не каких претензий к своим родителям, если они хотели его лишить раньше срока жизни. Знахарь взял халат с вешалки и подал Кириллу.
-Разденишся, накинешь халат, и выйдешь отсюда. Придешь на кухню. Я дам тебе на завтра немного работы. А спать ты всегда здесь будешь. Тебе ясно? — Знахарь вышел за дверь, не закрывая её с той стороны. Он доверился Кириллу, хоть и наверняка знал, что у того на уме в данный момент. Кирилл переоделся, сложил свою одежду под один из шкафов. "Кто его знает? Может вовсе отберет все, что сейчас на мне надето. Без верхней одежды я в такой ливень не хочу идти, как животное, в чем народился" Подойдя на цыпочках к окну, он стал разглядывать дом напротив. Такой же наверно как тот, в котором он сейчас находиться. Грязный до второго этажа, свет горит лишь в некоторых окнах. Кто стоит за ними и также наблюдает за стихией. Видит он Кирилла? Потухло несколько окон, и Кирилл пошел на кухню. Идя мимо комнаты Елены, он остановился и приоткрыв чучуть дверь, заглянул. Там на кровати тихо сопела дремлющая ведьма. Теперь для Кирилла она именно ведьма, прервавшая его детство.
Он двинулся дальше по коридору, к отцу помутившей его сознание девушки. Тот на кухонном столе разложил карты, по какой то своей особенной системе.
Глава 1. От старого к новому.
Осень не обещала отзвуков лета, она пришла, и сдавать свои позиции не намеревалась. По тротуару шла девочка, её было 12 лет. На почти пустом тротуаре она, с рюкзаком синего цвета и черными лямками, брела вперед, опустив голову. Слева на дороге носились автомобили. Она отошла подальше от проезжей части, не хотела стать облитой грязью из лужи, вырывающейся брызгами из-под колес. Шарф на ней свисал почти до самого асфальта. Светло русые волосы прятались в кепке, сдвинутой на затылок. Дела с первого брошенного на неё взгляда можно подумать идут не очень то хорошо. Смотря верх, на лишенные листвы деревья, она, не глядя впереди себя, ждала одного их родственника. Минут через пятнадцать, оно вошло в её обзор. Высокое дерево, распустившее в разные стороны крючковатые ветви, с потрескавшейся корой, стояло, как и все обреченные собратья в ожидание зимы, которая в этот сезон не обещала, по словам метеорологов сюрпризов. Самая длинная ветвь уперлась в стену здания, ставшее снова местом назначения для гуляющей девочки. Трех этажное, сложное из глиняного кирпича, здание было приютом искусства.
Девочка прошла к крыльцу под навесом и открыла деревянную двухстворчатую дверь, которая не видала нормального плотника, и была вся шершавая, не покрытая лаком, белая как свежий сруб. Войдя в музей, девочка сдала куртку в гардероб. Рюкзак остался при ней, в нем находились школьные принадлежности и тетради, вложенные в тонкие книги. Свет помещения на первом этаже был скуден, на втором, девочка не увидела ни одной лампы, здесь были большие окна, занавешенные прозрачными шторами. Льющийся из них свет солнца желал не скрывать в пространстве, которое он занимает, объекты ради которых сюда заходят люди на пару часов. Дать глазам насладиться творениями чужих рук, освободить их от созерцания своего труда. "Сегодня их меньше чем обычно, — отметила про себя девочка. — Откуда они только не заявились, ради этих картин местных пейзажистов". Она развернула голову от окон к стене с висящими на ней картинами. Второй этаж становился первым залом музея. Потолок на высоте трех метров с небольшим, давал простор для очень высоких скульптур. Они стояли в ряд по середине зала. Первая скульптура мужчины или женщины, знал это исключительно её создатель, была одета в тунику. Вторая изображала двух мальчишек прижатых друг к другу спиной и опустивших свои головы. Девочка шла вдоль стены с картинами, обходя стающих и поднявших вверх лицо посетителей. Еще одна статуя, в этом зале последняя. Круг из трех человек со сращенными до локтей руками. Люди, которые когда-то стали позировать мастеру, наверное, находились в длительном состоянии удивления, увидев результат. Девочка прошла в следующий зал, свернув направо. Среди посетителей был водящий за собой толпы экскурсовод. Он делал движения руками, показывая группе любопытных раритеты, отвечал на некоторые вопросы более любознательных. Здесь может, и когда-то весели картины, требующие к себе чрезмерного внимания, но теперь остались никому не нужные, в плане приобретения их через аукцион в свои коллекции. Два посетителя не слушающих рассказы экскурсовода, бродили у скульптур этого зала. Девочка почему-то напряжено стала думать о том, почему все её внимание сконцентрировалось на них? Один может старше её на четыре года, худой и тыкающий пальцем в картины и части тела каменных людей. Его собеседник старше на лет двадцать, о чем-то, не переставая, ему толковал про какие-то массы. Девочка, набравшись, то ли смелости, то ли наглости двинулась к скульптуре, к которой как она думала, двое должны скоро подойти. Они свернули с предполагаемого пути, и необходимо было предпринять еще одну попытку услышать разговор. Девочка повторила снова тот же номер, но опять её постигла не удача. Думать над совершенным маневром она не хотела, а интерес не проходил. Старший, точно где-то снимался, потому что его лицо кого-то напоминало, но только с одной стороны. Если он поворачивал голову, всякая уловка исчезала. Она не могла узнать по мимике повернутой стороны лица, незнакомца. Не охотно сдавшись, девочка зашагала в сторону большей плотности людей. Она, присоединившись к группе, зашла в следующий зал. На втором этаже разместились три зала. В последнем, как раз было столько народу, что непонятно где какая группа и её экскурсовод. Один из их числа напролом, расталкивая в бока мешающих, забыв о своей обязанности, шел к дверям. Сзади ему не очень культурный сослуживец громко выкрикивал, требуя не отвлекаться. Девочка узнала голос из толпы. Давыд — вечно не довольный работой окружающих, был в числе, как сам думает, работников уважаемых начальством. Экскурсовод вынырнул из толпы, мигом схватив за плечо девочку, и с силой потащил в предыдущий зал. Целые поколения людей учились у старших любить детей и чтить их права, а тут при таком скопление интеллигенции, никто не повернул головы в сторону дверей. Схвативший девочку, осмотрел зал, вдалеке все еще кружили те двое. Девочка и экскурсовод смотрели друг другу в лицо. Агрессор сунул разволновавшиеся руки в карманы, видимо боялся совершить чего не доброго.
