Кто виноват - страница 1

Кто виноват?

— Милый пойдем, прогуляемся по улице. Совсем не долго. Пойдем.

— Хорошо, ты не простудись только, осень хоть и теплая, но ветер листву до верхних этажей поднимает. Иди, иди, я следом, фотоаппарат возьму с собой.

— Кому СМС отсылал?

— Федьке Паленому. Ответил ему, что дела идут нормально.

— Почему ты с ним переписываешься? Сам обронил один раз, что он в двух шагах от преступного мира?

— Поддерживал он меня не единожды, для меня он почти приятель.

— Ох, прекрасно то как. Наш подъезд, между прочим, занял второе место по чистоте. Ты знал?

— Смотрю я на наш подъезд. Не поверишь, первый раз столь убрано в нем, что кажется, не туда попал. Грязи... А запахов, уууууууууу.

— Не обращала внимание. Идем к памятнику, мы летом у него фотографировались, весной пару раз бывало. Зимой снимешь мою фигуру у пьедестала. Согласен.

— Ой, как знакома вся наша супружеская жизнь. Наверное, с десяток фотоальбомов наберется, если собрать за последние годы фото сделанное мною. Не отказываюсь, не отказываюсь, не надо так с укором глядеть.

— Тебе в сорок лет, с тремя женитьбами и четвертой в скором времени, судить мои радости, меня тридцатилетнюю, легко?

-Да нет же. Любовь не кадры запечатленные. Она борьба за наши чувства. Ловко вы женщины приучаете мужчину к будущему браку. Будто бы просто так вставила "четвертой в скором времени". Будет, все будет, верить надо.

— Милый, я вас обожаю. Идем к памятнику.

— Так равнее, ближе, чуточку левее, ну не кривляйся. Солнышко ты мое, а сейчас улыбнись в объектив.

— Постой я в сторонку отойду, а то здесь на внизу странные бурые разводы.

— Тогда заслони спиной вон то черное пятно на памятнике.

— Пятно? Ах, это. Нет не пятно, черточки смазанные. Вздумалось же кому-то на памятнике углем писать. В основном стерто, " встретите... плюйте.... Все против..., все даже ..." Размыто.

— Не отвлекайся, мир таков, письмо оно везде. Читать не надо такое.

— Все заслонила, щелкай.

— Ну, вот и все. Снято, благодарим за внимание.

— Надеюсь кадр отменный выйдет. Солнце вышло, так свет падал удачливо, после дождя тем более краски экспрессивнее.

— Надеяться? Говори лучше — верю. Вера во что-нибудь как мускул, требует тонуса и нагрузки. Помнишь... Не очень обидно, если отвлекусь от воодушевления из-за прогулки?

— Ты рядом, мой генератор воодушевления и прочих рецептов поднятия настроения. Улица дополняет радость. Рассказывай.

— Я в детстве молился за соседскую бабушку. Прекрасная женщина. Нянькой иногда мне бывала, нашей семье помогала. Маленькая, щуплая старушка с седой головой. Бедная, к старости весьма серьезно заболела. Когда старость, простуда даже случается летальной, а тут такое.

— Вы всей семьей, наверное, за ней ухаживали?

— Куда там. Родители, хоть и родители мне, но не благодарные они. Так-то на работе постоянно, до вечера. Но помочь ей в выходные, для них унизительно.

Я то мал был. Но я чем мог тем спасал ее. Молился днем и ночью, без сомнений веря в исцеление. Результат моих призывов к совести Бога, четверть века покоится в земле. Ее, наверное, уже забыли.

— У не что родни совсем не было?

— Были два охламона. Внук старший и внук младший. Два абсолютно не похожих человека. Старший негодяй по жизни, все ради выгоды. Мерзко с ним говорить, поведал однажды отец. Просишь о чем-нибудь, он оценивающе думает и раздражительно медля выдает, что просто так пальцем не пошевельнет. Второй младший, успех родителей. Золото, а не парень был. Старше меня, но уважал, как мог. С соседями здоровался постоянно, не воровал, ночью не шатался, не курил, не пил. Ученик отличный, преподаватели помнится, молились, что он у них один такой вежливый идеальный мальчик. Когда заболела бабушка в своей двух комнатной квартире, где проживала одна, к ней пришел старший внук и предложил помощь, якобы безвозмездную. Сумками пищу с лекарствами таскал к ней, сам убирался, готовил. Все во дворе было понятно, ради какой цели. Квартира ему нужна была. Младший с соседнего подъезда, где жили, почему-то реже приходить стал, а был любимым внучком, как говаривали. Отнекивался, мол занят, забот море морское. Я случайно подслушал беседу бабушки и младшего внука, перед ее кончиной. Он ее твердил, что брат его старается из-за комнат, одна корысть в ухаживании. Та бабушка ему в ответ, квартира ей после смерти не нужна, а хоть старший помогает из-за нее, так не зазря. Зачем мне награждать кучу чистых добрячков, которых лень осилила. Не любит меня старший, но мне легче с ним. А потом умерла, в завещании упомянут был старший.

— Ничего себе. Зачем ты мне это поведал?

— Говорил, что я верил и молился, а крепка ли была моя вера?

— Ладно, дойдем до магазинчика за углом и обратно домой.

%%%

— Потерпи не много, осталось сто метров до магазина, а ты уже канючишь.

— Я не плаксивая, просто после этой истории, мир приобретает вид жестокой справедливости. Ой, а кто там едет. Леха что ли, то есть Алексей.

— Какой Алексей? Где?

— Да ученик мой бывший. Паренька видишь к нам на велосипеде направляющегося, это вроде он. Ну, точно, угадала я. Длинные светло-русые волосы.

— Здравствуйте Мария Сергеевна. Гуляете?

— Здравствуй. Да вздумала мужа на прогулку вывести. Ты учишься?

— Нет. Да и в армию меня не взяли. Нигде не нужен, даже там.

— А почему? Болен и откосил?

— Зачем сразу "откосил" милый, Алексей порядочный мальчик. Вежлив, помогал многим подтягиваться в четверти. Почти рецензия.

— В военкомате... Да ладно потом при следующей встречи объясню. Спасибо вам Мария Сергеевна за то, что защищали меня от Басатанова Кости.

— Да не зачем. Как за все, так и за тебя.

— Вы...

— Чего это он сорвался? Уехал. Ты Маша его обидела что ли?

— Зря он кипит. Когда на него наезжал Костя, предупреждала, чтобы прекратили ругаться. Вызывающе вел себя конечно один Костя, но по другому сказать не могу. Знаю, что если заступлюсь за Алексея, его затравят. Похоже, он поехал в тот же магазин что и мы. Сейчас мстительно купит последнюю на прилавке баночку горошка. А то думаю, не скрасить ли вечер салатом?

— Чувства бывают очень ранимы, не забывай Маша. Смотри, быстро он, однако. Чего вынес интересно.

— Взглядом прямо таранит, как у волка. Точно за душой серьезная ... Опять в магазин. Со ступень спуститься не успел, забывчивый стал. Раньше в тетрадях не пропускал ни одной цифры, когда списывали с доски.

— Заметила, слезая с велосипеда, он шел не правильно. Нога правая заносилась над ступенями с таким трудом, и сгибалась не до-конца.

— Хромал? Мне положено быть человеком с безупречным цепляющимся за странности глазом, но извини, в упор не видела. Вышел. Алексей, забыл...

— Ничего я не забыл. Мария Сергеевна, при... когда... в общем. Я благодаря за защиту, делал это с сарказмом. Понятно, в моем состоянии есть и ваша вина. Не прощу.

— Не кричи на жену. Она преподавала тебе столько лет, неужели справедливо заслужила такое обращение в данный момент.

— Не кричал я, еще не знаете, как я нервничаю. До-свидания.

— Пока Леша.

— Ничего, не переживай Маша. Давай поднимемся. Поухаживаю за тобой маленько. Дверь в магазин открою. Вот. Похож на джентльмена?

— Улыбаешься в два лица. Вторую дверь кто откроет, да не пытайся, не дотянешься. Тамбур здесь метра два. Ладно, внешнюю держи, не первый раз, сама открою. Ой-ой, больно.

— Что? Что такое? Подними руку. Ничего себе, крови то сколько. Пережми палец, не сильно у самой ранки. Не плачь, потрепи. Надо было перчатки одевать, да не ругаюсь я, не тряси ладонью.

— Только за ручку двери взялась, и как в палец воткнется что-то. Может, укусил жук.

— Сама подумай, у тебя подушечка пальца почти надвое разрезана, какой жук обладает такой челюстью. Подожди я сейчас мигом посмотрю что там.

— Надо в больницу обращаться и перебинтовать палец, заражение небось будет. Что? Что там нашел?

— Да, дела. На тебе покушение устроили, и я догадываюсь кто. Здесь в ручку с невидимой обратной стороны лезвие воткнуто. Придется его вытащить, в больницу завезу, на экспертизу. Поехали, палец не пережми, нет наоборот, надави посильней, мало ли чем замарал его Алексей.

— Точно. Алексей последний был, что паршивец наделал.

%%%%

— Врачи что говорят?

— Ты Маша не волнуйся. Попала в кровь одна бацилла, распространяется не активно. Пойми, излечимо в наш век науки и прогресса, почти все.

— Кроме той, что у меня? Да?

— Антибиотиками такое лечат с тех времен, когда твоих мамы и папы на свете не было. Спи, отдыхай на кровати. Телевизор смотри. Договорился со всеми учителями, никто тревожить тебя в ближайшие месяцы не станет. Об увольнении не думай.

— Ты меня любишь милый?

— Да. Очень. На врачей я не очень надеюсь, попробую вылечить тебя по старинки.

— Травами? Не сошел с ума? Мне дозы медикаментов необходимы, а не сушеное сено, измельченное, заваренное с чаем.

— Нет, ни традиционная медицина, ни липовая, ни хиромантия с народными наварами. Молитва, много молитв. Буду за тебя молиться.

— Давай лучше ты меня в больницу отвезешь.

— Выпей успокоительное, поможет справиться с ненастьем.

— Обещай, что отдашь меня в руки врачей. Какой вкус любопытный у воды.

— Пей, пей. Врачей в ближайшие месяцы ты не увидишь.

— Как? Не пойму. О-о, что такое? Глаза слипаются. Ты что подмешал мне?

— Спи родная. Уснешь. Я буду за тебя молиться днем и ночью, за Марию.

%%%%%

— Где я? Почему связанная?

— На своей кровати Маша лежишь. Связал потому что думаю, не оценишь мои старания сразу. Потерпи немного, молитвой я, исправлю твое здоровье.

— Отвяжи меня. Не шути так. Я не буйная пациентка.

— Не ругайся. Верь, обязательно поможет. Молись за выздоровление в месте со мной.

— Отвяжи меня. Помешался на старости.

— Сорок лет не старость, понимаю и знаю больше тебя.

— Чем мне руки связал? И ноги, о Боже, и ногами пошевелить не возможно.

Я что пленница. Отпусти меня, а то...

— Во-первых, ты не пленница, заключение во спасение. Спасибо сама скажешь. Во-вторых, разорвал нашу простыню на части и привязал к бортам кровати. И ничего смешного в этом нет.

— Ты не простыню порвал, отношения наши разорвал. Какая после этого свадьба. Знала тебя три года, но оказывается не достаточно хорошо. Изверг. ОТПУСТИ.

— Поженимся разумеется, свадьбу перенесем наверное, но в браке нам с тобой быть. Доверься Маша мне. Будет все отлично. Заживем.

— Заживем? Перестать играть придурка религиозного, освободи меня. Закричу, соседи услышат.

— Тогда я мгновенно разрезаю путы и выкидываю их, а ты идешь встречать гостей на порог, устраивает. Кто поверит? Или мне рот кляпом заткнуть?

— Ни кляп, не нужно. Я смирно буду. Да не верю, что ты собираешься молиться, в место того чтобы отправить в больницу.

— Современны методы, народные, культурные — они взяты из опыта, от людей. Бог должен помогать, мы к сожалению не относимся с сильным доверием к выздоравливанию по Его воле. Что поделаешь время такое, народ образованный пошел. А я молиться буду, что должен делать.

— На колени встаешь? Зачем? Каяться? ОТВЯЖИ.

— Помолчи Маша, не ведаешь что благо для души твоей. Будешь мешать, кляп в рот или развяжу и уйду навсегда. Условия уяснила?

— Жесто-о-ко, ультиматум принимается. Одумайся пока не поздно.

— Я начинаю. Прервешь, будешь, свободна, от оков и от моего присутствия. Во имя Отца, и Сына, Святого Духа.

Господи помоги избавиться от хвори любимой моей. Излечи тело ее, излечи душу её.

%%%%%%

— Не выдержу. Ты уже два часа стоишь в преклонении на коленках. Встань.

— Два часа продержалась. Ну да ладно, прощаю. Отпуск я себе на работе устроил. Буду все дни с тобой, молитвой квартиру наполнять. И еще, пожалуйста, не говори со мной, когда молюсь.

— Как ты поймешь, что я пошла на поправку?

— Градусником. Температуру смерил, упала, значит удача. Голова болит?

— Жар и в висках режет. Таблетку дай.

— Никаких таблеток, второй раз повторяю одна молитва. Воду поднесу, попьёшь. Еда исключается из рациона. Энергию на переваривание тратить нельзя. Иммунитет крепче будет.

— Издеваешься, как это так без еды. Ты вообще сколь меня собираешься держать?

— По результатам молитв. Будет исцеление, освобожу.

— ОТВЯ...

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Господи помоги избавиться от хвори любимой моей. Излечи тело её, излечи душу её.

%%%%%%%

— На сегодня хватит. Вечер уже. О-о как ноги затекли, аж суставы хрустят.

— На ночь отвяжешь? Почему за меня молится надо в связанном состоянии?

— За тобой не уследишь. Хватанешь где-нибудь таблетку, напрасно молитва будет. В больницу потянет.

— Почему нельзя все сразу? Молись за меня в церкви, и навещай в больнице.

— Если есть дополнительный план, путь, значит, не веришь в полную успешность молитв, в Божий промысел не веришь. Истинно верить — есть суть спасения. Недоверие к небесному искоренить необходимо.

— ОТПУСТИ. Пожалуйста. Я вся затекла. Кожа пропотела, тело занемело. Голова стучит изнутри, подошвы от холода не чувствую.

— Признаки заражения. Подумай хорошо, вероятно, это наказание твоё.

— Ты меня обидел, пошел вон, сегодня будешь спасть на кухне.

— До завтра. В туалет не хочешь.

— Отпустишь.

— Развяжу, сходишь в судно, оно под кроватью и сразу свяжу.

%%%%%%%%

— Где был?

— Да на улице прогуливался. Краски купил, баночку одну, как и заказывала неделю назад. Надо же выкрасить в нормальный цвет нашу дверь. А то обшарпанная стоит, с тех пор как квартиру купили.

— Он о двери думает. Невеста будущая связанная им лежит, ног и рук не чувствует. Во рту пересохло, принес попить.

— Одну минутку.

— Почему ты у меня потребности в воде не лишаешь?

— Почки откажут. Ты третий день на кровати, без жидкости органы себя плохо ведут. Молиться за почки и выздоровление как-то не охота.

— Почему? Ладно, не отвечай. Скажи, пожалуйста, с чего ты взял, что воля Бога не может выразиться в моем лечении на больничной койке. Вдруг я там дам ход каким-нибудь событиям?

— Глупости несешь, жар наверное. Бог так не поступает.

— Откуда тебе известно как проявляется? Молитва наше обращение к Богу, а сам Он, что если сильно нужно, вмешаться не имеет права?

— Помолчи. Я Библию изучал ни один год, мне достоверно известно, хотя нет, лучше сказать более известно, чем твоей персоне, какие пути предпочтительней для Творца.

— Не прикрывайся Свешенным писанием. Я его не читала, но как жить мне сердце подсказывает. И развяжи левую руку, перетянул сильно, неудобно, саднит. Какие слухи по городу бабкам спать не дают?

— Когда уснешь тогда и перевяжу. Об ослаблении и не мечтай.

123