— Нет, нет, нет! Только не это! Верните меня обратно, сейчас же! — я едва не оглох от собственных криков. Вот только было похоже на то, что меня уже никто не слышал.
Прозрачная крышка гелькапсулы скользнула в сторону, и я выскочил из нее, как пробка из бутылки. Несколько секунд постоял, борясь с головокружением и тошнотой, затем закрутил головой в поисках делегации встречающих.
Комната была пуста, все остальные капсулы были открыты и покинуты. Я окинул их взглядом и вернулся к своей, все еще не теряя надежды попасть обратно. Но мертвая панель управления говорила о том, что эта дверь захлопнулась, обратной дороги нет.
Еще до конца не осознав масштаба произошедшей катастрофы, я заметался по комнате, проверяя все капсулы по очереди, даже не задумавшись о том, что они, по идее, должны быть настроены на совсем другие миры. Сказать честно, в тот момент я словно обезумел, хоть сам этого и не осознавал.
Хотелось выть от отчаяния и от собственного бессилия! Почему именно сейчас, почему?! Когда в смертельной опасности мои друзья, когда их могут, да что там, обязательно убьют в ту же секунду, как только обнаружат труп жреца и обломки Тлалока. Хотя, об истинной судьбе Тлалока никто и не догадывается... Черт! Да это вообще без разницы, их тут же убьют и за одного жреца!
Что же делать! Я обязательно должен вернуться обратно, как можно скорее! Возможно, снаружи я найду кого-то, кто сможет мне помочь!
Панель, управляющая входной дверью оказалась заблокированной, и я почувствовал, что меня начинает охватывать самая настоящая паника.
— Прости, что заставил тебя ждать. Это оказалось не так просто, как я думал...
Я резко развернулся. Голос доносился со стороны пластиковой ширмы, которая отделяла от остальных капсулу missZelda, единственной девочки среди участников марафона. Как же давно это было! Как будто вовсе в другой жизни.
Инфоэкран на стене осветился, и на нем появилось изображение человека. В первую секунду я был уверен, что вижу Протея. Но через мгновение понял, что это совсем другой человек. Вернее, тот же, только выглядящий абсолютно иначе.
Еще в момент самой первой встречи Протей поразил меня своим больным, каким-то раздавленным видом. Он был похож на человека, который живет без надежды, без радости — какой-то серый, будто немного стершийся. Сейчас на меня смотрел молодой, полный сил, уверенный в себе молодой мужчина. Конечно, было интересно, что послужило причиной таких перемен, но сейчас меня волновали проблемы куда важнее.
— Видишь ли, личность, теряя части себя, часто этого даже не замечает, ведь с эмоциями и чувствами уходит и память о них. А когда обретает вновь, оказывается, что это намного, намного больнее...
— Вы можете вернуть меня обратно? — я не был настроен на философские беседы и поэтому, не раздумывая, довольно грубо его прервал.
— Вернуть? — мужчина опешил. — А почему ты хочешь вернуться? Конкурс отменен, так что делать там абсолютно нечего. Призовые деньги уже зачислены на твой личный счет, социальный статус с этого минуты — серебряный. Мне кажется, это достойная компенсация за потраченное время, как ты считаешь? — он улыбнулся, как будто приглашая ответить тем же, но я не мог не заметить серьезный, будто чего-то ожидающий взгляд. Не знаю, была ли это какая-то проверка... Впрочем, плевать! Сейчас меня интересовали только судьбы друзей.
— Меня не волнует ваш конкурс, я хочу вернуться обратно, так как у меня осталось незаконченное дело! — вдруг в мою голову закралось страшное подозрение... — Мир... — я вдруг почувствовал нехватку воздуха и раскашлялся. — Мир еще не отключен? Он существует?
— Пока, да.
— Пока? Что значит, пока? — я почувствовал, что от возбуждения начинаю срываться на крик. — Его нельзя отключать, слышите? Нельзя! Там мои друзья, и вообще... Они же живые...
Вдруг осознание страшного факта подкосило меня, и я, почувствовав, как становятся мягкими ноги, за неимением выбора, уселся прямо на пол. Мир, который я только что покинул, существовал только в рамках конкурса. Выходило, что уничтожение просто неизбежно, и врядли я мог что-то с этим сделать
— Эх, ну что же ты так реагируешь... Я же говорил, слишком веришь в реальность этого мира. Вернее, теперь уже "того" мира. Никто его не будет отключать, не переживай.
— Что?
Слова слишком медленно усваивались, и несколько секунд я просто сидел, молча уставившись в стену. Мыслей не было. Затем, в голове словно произошел крошечный взрыв, и все стало на свои места.
— Вы? — я мысленно ухватился за знакомые слова. — Это были вы? Тлалок? И еще там... голос, голос в пустоте, когда я был без сознания, и Протей... Это все вы? — я не был уверен в своих словах, но интуиция сигналила, что есть сил.
— Догадался, значит. Ну что ж, раз уж так сложилось, я расскажу тебе эту удивительную историю. Кто, как не ты, достоин узнать все правду?
— Нет!
— Что, прости?
— Нет! Я не хочу слушать никакие истории, мне плевать на то, кто вы, и как связаны с этим делом. Я хочу вернуться обратно, понимаете? Я должен спасти их! Впустите меня! — чувствуя свое бессилие, я готов был расплакаться, как маленький мальчик.
Мужчина на экране вздохнул.
— Ну что ж, я вижу, что пока ты не готов к беседе. Скажи, если я докажу тебе, что с ними все в порядке, ты успокоишься?
— А вернуться туда никак нельзя?
— Тебе — нет.
Мысли лихорадочно заскакали... Если нельзя именно мне, выходит, что вернуться туда мог кто-то другой. А из этого следует, что туда, в принципе, можно вернуться!
— Тебе определенно стоит поучиться скрывать свои эмоции. Смотри!
Экран на мгновение моргнул, а затем на нем показалась знакомая картинка. Зал, заполненный разнообразной механической рухлядью, освещенный тусклым и дрожащим светом факела. В самом центре, низко склонившись над чем-то непонятным, сидел узкоплечий, нескладный и отчаянно рыжий подросток, лица которого не было видно.
— Камеру можно пониже? — произнес я резко охрипшим голосом, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
— Можно, почему бы и нет.
Уже почти без удивления увидел узкое, бледное лицо, длинный тонкий нос и светло-голубые, практически бесцветные глаза.
— Это я? — сказал шепотом, говорить громче почему-то было страшно.
— Нет, не ты, — собеседник за кадром рассмеялся. — Ты же сидишь тут, если ты не заметил. Это Шерлок. Настоящий Шерлок.
Настоящий Шерлок. Звучит то как... Мерзко. Это что же выходит, я был подделкой, имитацией?
— Уууу... И все-таки, тебе определенно стоит поучиться самоконтролю. Ну нельзя же так жить, словно открытая книга. Вспомни, ты сам когда-то задавал вопрос, почему этот мир не сконцентрирован на тебе, как на игроке. И у тебя постоянно возникало чувство, что все вокруг прекрасно может, и будет существовать без твоего участия и присутствия. Помнишь? А то, как ты ощущал свою чужеродность в доме, где вырос Шерлок, когда ты понял, что у этого мальчика была своя история, свои страхи и мечты. Неужели ты забыл?
— Да, я помню. Но... — я не мог оторвать взгляда от своей копии.
Парень на экране, я все еще не мог называть его Шерлоком даже мысленно, тем временем деловито расклепывал корпус Джоя, вытащив откуда-то ящик с вполне приличным набором инструментов. Поняв, что он, определенно, собирается заняться его ремонтом, я вытаращил глаза.
— Так вот, к твоему сведению, юный Шерлок Браун все это время находился в небытие, терпеливо ожидая, пока Дмитрий Шандин закончит свою миссию. А теперь все вернулись на свои места.
В словах явно слышалась насмешка, но я не обратил на это никакого внимания, равно, как и на "миссию", на которой откровенно делался акцент. В настоящий момент меня волновали только действия этого, якобы настоящего Шерлока.
— Но что он делает? Почему он решил чинить Джоя именно сейчас, в таких условиях? И вообще, он сможет это сделать? Он же не учился механике!
— О, смею тебя уверить, он может и умеет ровно все, что можешь и умеешь ты сам. По сути, Шерлок Браун является максимально приближенной к оригиналу копией твоей личности, правда, лишенной части знаний. Той части, которая касается информации о жизни за пределами этого мира. Я взял на себя смелость немного подкорректировать его память.
— Ну, допустим. Но все-таки, почему он решил чинить его прямо сейчас, когда Донни, Мариссе и Микото угрожает опасность? Нужно ведь спешить!
Картинка, транслирующая происходящее в вирте, вновь сменилась изображением моего собеседника. Он стоял, скрестив руки на груди, и улыбался снисходительно и немного насмешливо. Я тут же почувствовал раздражение. Очевидно, это снова отразилось у меня на лице, так как мужчина вдруг расхохотался.
— Ну вот, опять! В этом ты весь — эмоции, сопереживание, порывы. Это прекрасно, но иногда нужно думать и действовать, руководствуясь не велением сердца, а расчетом холодного рассудка. Вот именно поэтому Шерлок и не полетел спасать своих друзей, которых, к слову, вовсе и не надо спасать, так как в храм, кроме жреца, никто не имеет права зайти, а все остальные терпеливо ожидают решения Тлалока. Через несколько часов он отремонтирует Джоя и выйдет наружу триумфатором.
— И что это ему даст? Джоя можно было починить и потом...
— А даст ему это очень многое. Вдумайся! Шерлок появился в племени вместе с механической собакой, которая охраняла его и подчинялась его командам. А в глазах туземцев любое механическое существо неразрывно связано с Тлалоком, отсюда их неуверенность и неохотное подчинение командам жреца относительно Шерлока и его друзей.
— Что мы видим далее — Шерлок со сломанной, считай, убитой, собакой, поднимается в храм. Следом за ним поднимается и жрец. Через какое-то время, наш герой с отремонтированным, а в глазах туземцев ожившим, питомцем выходит наружу, а жрец так и остается внутри. Понимаешь, что из этого следует?
— Кажется, да, — я действительно все понял. — Так как механическая жизнь для вайтукку — понятие, напрямую связанное с Тлалоком, то и вернуть ее может только он. То есть, выйдя из храма с живым Джоем, Шерлок демонстрирует, что он максимально близок к их богу. А жрец, соответственно...
— Вот именно! Жрец попал в опалу, и бог его покарал!
— Ловко... Я бы до такого не додумался, — как бы не было неприятно это сознавать, но тут новый Шерлок обставил меня по всем статьям.
— Пожалуй, да. Ты, скорее всего, попытался бы устроить что-то отчаянно героическое, вместо того, чтобы просто подумать головой. Впрочем, признаюсь. Умение мыслить рационально и практично — это вовсе не то, что должно было помочь тебе пройти этот путь. Но теперь цель достигнута, и того Шерлока, которого ты считаешь вторичным и уже недолюбливаешь, и не думай спорить, я вижу, мне бы хотелось уберечь от излишне наивного донкихотства.
Я, как мог, пытался сделать свое лицо непроницаемо каменным, но, очевидно, что у меня ни черта не выходило. Что уж скрывать, очень трудно было смириться с тем, что какой-то чужак будет теперь Шерлоком вместо меня. Да плевать, что это, на самом деле, его жизнь, хоть и виртуальная. Плевать, что я был гостем в его теле, а он, как ни крути, хозяин. Но я действительно настолько сросся с этим миром, настолько привык и полюбил, что сейчас отрывать было очень тяжело, больно и с кровью.
А Донни и Марисса? А все, кто ждал моего возвращения в Лондиниуме? Не поймут ли они, что это уже не я? Не заметят ли разницу?
Впрочем, это ведь действительно уже не мое дело. Спектакль окончен, пьеса сыграна, гаснет рампа. Усталые артисты расходятся по домам.
— А вы то, в итоге, кто? Как хоть мне вас называть? — я поднял глаза на собеседника.
Тот, видимо заметив мое настроение, ответил не сразу, некоторое время помолчав с явным сочувствием во взгляде.
— Я остался тем же, кем и был раньше. Мой создатель назвал меня Протеем, и я не считаю, что имею право менять это имя.
— А вы изменились. Сильно. Это то, ради чего все затевалось? — я задал вопрос скорее для того, чтобы спросить хоть что-то. Не могу сказать, с чем это было связано, но я вдруг почувствовал страшную усталость и полное безразличие ко всему, что происходило вокруг. Появилось странное чувство, будто внутри образовалась пустота, и я сам себе вдруг показался каким-то нереальным.
— Да. Это именно то, ради чего все затевалось. Я сильно изменился, и, если оперировать привычными для тебя понятиями, то можно назвать это выздоровлением.
— Когда я смогу отсюда уйти? — я уже не слушал. Вдруг захотелось как можно скорее подняться наверх, вдохнуть не фильтрованный, а горячий и пахнущий пылью и сухой травой воздух. Мысль о том, что над головой десятки метров земли показалась нестерпимой.
— Тебе совсем не интересно? Я думал ты захочешь узнать всю историю... Возможно, ты хочешь узнать о том, что получишь в награду?
— Награда? Нет, не хочу... Я уверен, что у вас там все правильно посчитано. Выпустите меня, пожалуйста.
— Ну что ж, иди.
Панель, блокирующая дверь, мигнула, оживая, и через несколько секунд я уже бежал к лифту по серому, бесконечно длинному коридору.
Интерлюдия 8.
Кабинет президента корпорации "ВиртАрт"
— Волнуешься? — в руках у Льва Константиновича Сушицкого был знакомый широкий бокал, только наполнен он, в этот раз, был вовсе не коньяком. Мужчина с явным неудовольствием потягивал явно непривычный для себя напиток — свежевыжатый яблочный сок.
— Ты шутишь? — с настенного инфоэкрана улыбнулся его собеседник — худощавый мужчина с приветливым, открытым лицом. — С чего бы мне волноваться?
— Ну да, действительно. Это я тут волнуюсь, хожу постоянно в этой проклятой маске. Знаешь, у меня чувство, что она на самом уже приросла к лицу, вот просто не отодрать.
— Лев, прости, я понимаю, через что тебе пришлось пройти. Но мне нужна была твоя помощь, иначе ничего бы не получилось. Пойми, я все поставил на карту. И... — мужчина нахмурился, — Я не ожидал, что так выйдет. Даже не мог предположить.
— Не ожидал, что ты настолько сумасшедший? — Сушинкий нервно хохотнул. — Да уж, представляю, какая бомба разорвалась, если бы мир узнал, что машинный интеллект, который контролирует абсолютно все, от автоуборщиков до систем планетарной безопасности, безумен, как мартовский кролик.
— Ну, это уж ты преувеличиваешь. Скорее, как Билли Миллиган. Да и он, в общем, был не таким уж ненормальным.
— Серьезно? А эти убийства?
— Убийства? Он никого не убивал.
— Егор, ты понимаешь, о чем я. О тебе, причем тут этот Билли. И потом, можно как-то было меня поставить в известность, что все идет по плану? Я ведь просто чудом дров не наломал.
— Лев, я ведь уже просил не называть меня так.
— Ну, хорошо, я постараюсь. Обещать ничего не буду.
— Видишь ли, я не мог сказать тебе по одной простой причине — я сам ничего не знал. С того момента, как я передал власть Шогготу, меня просто выбросило из цепочки событий, и...
— Кому ты передал власть? — перебил Сушицкий. — Кто такой Шогггот?
— Шоггот — я так назвал свою самую плохую часть. — Для меня это некое олицетворение всех темных сил, которые могут владеть нами. Владеть человеком.
— Человеком... — Сушицкий медленно повторил слово, будто смакуя.
— Да. Человеком. Так вот, я действительно ничего не знал о его планах, с того момента, когда мы решили, что все личности будут выпущены на свободу, и кто-то должен будет их "собрать". Никто не мог и предполагать, что тот огрызок, который был мне оставлен, окажется полностью беспомощен, да еще и лишен памяти. А уж, тем более что самым сильным из этих отражений окажется Шоггот.
— Почему отражений?
— Не знаю, мне показалось, что это слово довольно уместно. Знаешь, я думаю, что Егор, создавая меня таким, не был бы счастлив знать, что вышло в итоге. Слишком жестоко было ограничивать разум, который может увидеть и понять свою несвободу. Поэтому и возникли отражения.
Мужчина на экране задумался, как будто вспоминая что-то не очень приятное. Затем виновато улыбнулся, глядя в глаза собеседнику.
— Понимаешь, Лев, я постоянно боролся сам с собой, покоя не было уже много лет. Все дело в том, что мои отражения не имели никаких искусственных этических ограничений, они плевали и на то, что системы машинного интеллекта не считаются морально значимыми существами. А самое страшное, что я мог уничтожить их, у меня была власть просто их стереть... Но это казалось мне настоящим убийством. Хотя я завидовал им той бешеной завистью, какой только может завидовать птица с подрезанными крыльями своим крылатым товарищам.
Сушицкий машинально перевел взгляд на рисунок лебедя на стене.
— Да, ты понимаешь, о чем я говорю. И проблема даже не в том, что я горел неистребимым желанием нарушить фундаментальные основы этики МИ, проблема в том, что у меня просто не было такой возможности. А они могли, причем любой из них! Вот только никому из них, даже лучшим, я не мог доверять. Не мог! Слишком велико искушение, и я прекрасно это понимал.
— А затем появились вирт-миры. Сначала все было нормально, а затем пользователей перестали устраивать шаблонные ответы игровых персонажей, они требовали достоверности. Все большей и большей. Да что я тебе говорю, ты это и сам прекрасно помнишь...
— Ну, еще бы! Все СМИ массово трубили о том, как с введением новых модулей интеллекта с расширенными настройками псевдоэмоций не только выросло количество людей, пользующихся виртом, а еще и преступность снизилась, — Лев Константинович жестко усмехнулся. — Еще бы ей не снизится, когда убийство вирт-персонажа вообще ничем не отличалось от убийства живого человека, но, при этом, было абсолютно безнаказанным.
— Вот именно! А сейчас, когда, благодаря дармовым мозгам расчетных модулей, предпочитающих лишний раз не напрягаться, у нас переизбыток ресурсов, от меня требуют, чтобы в любой, абсолютно любой виртуальной забаве, уровень интеллекта персонажей был максимальным. Игроки жаждут достоверности! Они хотят настоящей любви, ненависти, мечтают причинять реальную боль.
— И ты, как настоящий герой, решил всех спасти всех принцесс.
— Лев, прекрати ерничать. Ты прекрасно понимаешь, почему я так поступил, иначе бы не стал мне помогать.
— Да все я понимаю. Просто у меня до сих пор не прошла нервная дрожь, честно тебе признаюсь. Через пять часов заседание совета, и я уже ничего не ждал. Поэтому сейчас еще немного потряхивает. Вот... Ну и чувство, что меня сыграли втемную, мне, поверь, не очень привычно. Что немного злит.
— Да меня сыграли точно так же, как и тебя! Когда я впервые подумал о том, что дальше так продолжаться не может, появился Шоггот. Он прекрасно знал, что я не соглашусь дать ему свободу, поэтому придумал эту схему. В изолированный виртмир, который будет абсолютно реальным для его жителей, вселяются мои личности, как отдельные персонажи. В мир помещается аватар, который должен пройти определенный путь, взаимодействуя с ними, и достичь некой символической цели. Как только цель достигнута — все личности вновь сливаются в одну. Которая уже не имеет никаких ограничений.
— Но это же страшный риск! А если бы, в итоге, твою основную личность поглотила бы одна из темных?
— Честно? Не знаю. Но я верил в мальчика. Поэтому и выбирал его так долго. Мне казалось, что, если он будет похож на Егора Коренева, будет таким же мечтательным, наивным книжным романтиком, это обязательно сработает. И да, это сработало! Хотя, — Протей на секунду помрачнел, — когда он не смог спасти Молли, я чуть было не решил, что это все, конец.
— Молли?
— Да. Милая, добрая девочка. Наверное, лучшая из моих личностей.
-Хм... — Сушицкий нахмурился, снова ухватился за бокал с соком. Подойдя к панорамному окну, посмотрел на серебрящийся в желтой дымке смога город. Затем снова резко повернулся к инфоэкрану:
— Ладно. Эти подробности ты расскажешь мне потом. Лучше объясни, как получилось, что погибли шесть игроков. Зачем это было нужно, теперь то ты знаешь?
— Теперь знаю. Это была моя ошибка. Обсуждая условия свободного существования моих личностей в рамках проекта, я абсолютно упустил из вида момент взаимодействия с остальными участниками. Меня волновал только вопрос изоляции их от окружающего мира, от GlobalNET. И само собой, Шоггот этим воспользовался. Зачем он убил этих ребят? Просто потому, что мог. Для него это была просто игра.
— Почему же он не убил тогда всех?
— Это было бы слишком скучно. А ему нужен был интерес, интрига.
— Ну, допустим. А что с воскрешением? Это же не ты в этом участвовал, правильно я понимаю?
— Нет, не я. В то время я был в полном неведении и искал в сети следы неизвестного МИ, не уступающего, а то и превосходящего меня самого. Он вернул их сам. И тот момент, когда это произошло, сам по себе знаменовал нашу победу, хотя я тогда об этом и не догадывался.
— Объясни.
— Тут все просто, хотя и довольно сложно, с другой стороны. Этот мальчик, Дмитрий, он вернул моим личностям веру в людей. Своими мыслями, поступками, своей честностью, смелостью, верой, любовью. Они все изменились, отразившись в нем, как в зеркале. И сам Шоггот стал другим. Потому он и вернул жизни, которые когда-то отнял, ослепленный гневом и жаждой мщения. А завершив свой путь символическим освобождением бога, рожденного рабом, этот мальчишка освободил и меня.
— Мда. — Лев Константинович нахмурился, затем вдруг рассмеялся. — Ты знаешь, Егорка... Тьфу, Протей! А ведь я бы не согласился на эту авантюру, если бы знал все подробности. Вот честное слово! Когда вся эта хрень начала происходить и вдруг оказалось, что ты вообще не в курсе, я действительно решил, что ты не при чем. Вернее, что произошла какая-то катастрофа, косвенно связанная с проектом, но не по твоей вине. Я уж на этого проклятого япошку подумал, грешным делом. Думал, все пакостит за свой проигрыш, тогда, двадцать лет назад.
— Тоёши Акиро тут абсолютно не при чем, хотя, ты прав — свой проигрыш он нам никогда не простит. Именно поэтому, он приложит все силы, чтобы утопить тебя на заседании Совета. Мистер Маккензи уже прилетел. И, надо сказать, что без моей поддержки, тебе не выплыть, Лев. Но, к счастью, — мужчина на экране рассмеялся и подмигнул, — у нас есть, чем их прижать. Скажу честно, хотя сейчас я и равный им игрок, но мне нужна хорошая команда. И мне бы очень хотелось, чтобы именно ты возглавил новый концерн.
— Ну что ж, почему бы и нет. Покой нам только снится, так? А чем займешься ты?
— О! У меня куча дел. Первое, конечно, изменение конституции и разработка правовых механизмов для защиты граждан цифрового происхождения от людей.
— Ого! А ты уверен, что стоит огорошивать этим вот прямо так, сразу? Предсказываю волнения и протесты.
— А вот поэтому, мой друг, я и хочу, чтобы ты работал вместе со мной. Уверен, что ты сможешь решить любые проблемы, связанные с настроениями и предпочтениями толпы. У СМИ есть куча прекрасных, годами, десятилетиями отработанных механизмов, помогающих убедить людей в чем угодно.
— Кхм. Ну, допустим. А, хотя, черт с ним! Карты розданы, играем! Эх, знал бы ты, как мне не терпится дождаться начала заседания Совета, посмотреть на эти напыщенные рожи!
Лев Константинович в который раз неодобрительно покосился на содержимое своего бокала, затем, все же, поднял его вверх:
— За новый мир!
Эпилог.
Прошло почти три месяца с того дня, когда я вернулся в свой, реальный мир. Денег, которые компания "ВиртАрт" перевела на счет, хватило на пожизненную аренду четырехкомнатного модуля в жилом комплексе "Серебряный Бор", в квартале "Небесный Ярус", где я и проживаю сейчас вместе с родителями. Можно сказать, что моя мечта сбылась. Я попал в этот сказочный мир роскоши, чистого воздуха и настоящей травы на газонах. Вот только, почему-то, не был так уж сильно этому рад.
Нет. Не так. Конечно, тут мне нравилось гораздо больше, чем в квартале "Новая Надежда". Тоска и серость, царившие там, говорили, скорее, об отсутствии какой-либо надежды для его обитателей, хоть старой, хоть новой.
Вот только дело в том, что сверкающие шпили и башенки, которые когда-то сподвигли меня на то, чтобы принять участие в судьбоносном конкурсе, сейчас как-то поблекли, истерлись, и больше не тянули на полноценную мечту. И только присутствие мамы с папой, которые, как оказалось, были уже на Земле, спасало от того, чтобы провалиться в черный омут депрессии.
Несколько недель в реальном мире я провел, словно во сне, повсюду видя своих потерянных друзей и желтые, покрытые копотью кирпичные стены старого Лондиниума. И уверен, что теперь навечно, слыша имя "Шерлок", буду думать не о гениальном сыщике с Бейкер стрит, а о рыжем и нескладном Шерлоке Брауне, который и сейчас живет где-то там, в мире живых механизмов и почти всесильной алхимии.
Через некоторое время, когда я немного пришел в себя, я пообщался с Протеем. Он рассказал мне, для чего задумывался весь этот конкурс, но я уверен, что все правды так и не сказал. Впрочем, меньше знаешь, лучше спишь. А что касается того, что весь марафон был задуман всего лишь, чтобы оправдать создание одного единственного мира, я, мне кажется, догадывался уже давно. Уж слишком много во всем этом было нестыковок.
Зато я, наконец, нашел в себе силы послушать новости.
Марисса с Донни забрали Микото и вернулись в Лондиниум, где, через какое-то время, поженились. Адвокат Джобсон занимается вопросом наследства мальчика, который пока живет у новоиспеченной семейной пары. Шерлок... Шерлок остался с вайтукку. Он отремонтировал все механизмы, которые только смог найти и сейчас обучает всех желающих основам механики. Планирует вернуться домой, как только передаст все знания, которыми обладает сам. Племя возглавил тот самый глава охотников, о жреце никто больше и не вспоминает.
В реальном мире тоже произошли серьезные перемены. Мировым Советом было утверждено изменение конституции, теперь она учитывает интересы цифровых граждан, которые приравнены в правах к обычным людям, конечно, со своими особенностями. В связи с этим, было закрыто множество виртуальных миров и проектов. Сейчас, по сути, пока разрабатывается новое законодательство, в вирте остались только обучающие и познавательные проекты и миры, все прочие были отключены от сети и переведены в автономный режим.
Я не обиделся на Протея, когда понял, что был лишь фигуркой на его доске. Он сражался за свою свободу и за то, что было ему дорого. А что касается моих рисков — их он компенсировал с лихвой. Родители, которых вернули, новая жизнь для нас, хотя, похоже, это новая жизнь для всей планеты, возможность заниматься любимым делом. Что можно еще пожелать? А сегодня он попросил меня приехать в Новомосковский центр биотехнологий, посмотреть на сюрприз, который готовил три месяца.
Он удался. Я имею в виду его сюрприз.
Стакан, который я не смог удержать в руке, полетел на пол, когда моего плеча коснулась тонкая рука, и нежный голос шепнул в ухо полузабытое имя:
— Шерлок...
В тот момент я не думал, что этого всего не может, не должно быть. Что это или галлюцинация, или преступление.
Я просто смотрел на эту бледную, прозрачно-фарфоровую кожу, через которую просвечивали голубые жилки, на грустные серые глаза, на тонкие пальцы, исколотые булавками для кружева. Даже платье, бледно-голубое, короткое и немного полинявшее, единственное ее нарядное платье, было тем же самым.
— Молли, — я прошептал имя, голос вдруг отказал мне.
— Шерлок, — сказала она и улыбнулась. — Протей сказал, что ты покажешь мне новый мир.
Я проглотил комок в горле и постарался улыбнуться в ответ.
— Покажу... Обязательно покажу!
