* * *
Оглядев расположившиеся вдоль стен шкафы и полки с уложенными на них свитками и книгами, Брухтарк вздохнул. С завистью. Он так вздыхал каждый раз, когда ему доводилось попасть в библиотеку башни. Вздыхал, потому что сам таким богатством обзавестись вряд ли когда сможет. Потому как это, вон, мертвякам хорошо: заказали книгу, им и привезли. А что бедному дварфу делать? Нет, заказать-то, понятное дело, можно. И наверняка привезут. А если не то? А?.. Вот то-то...
Мертвякам-то что? Попадётся ненужная книга, так они либо кому из знакомых на Равнине её отошлют, либо ученикам отдадут, да. А Бруху в таком случае что делать? А раз-другой откажешься, так и возить перестанут. Да и подгорная магия — она, как Злоглазый говорит, се-ци... не, не так. Спе-ци... — ага, кажись, правильно — фиц... фич... ская.
Грибник внутренне передёрнулся: придумают же надземники! Без пары кружек не выговорить...
В общем, только и остаётся, что завидовать. Да.
Ещё раз вздохнув, маг подошёл к столу, неторопливо уселся на предложенный стул, достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист пергамента и развернул его, предъявив собравшимся план проплешины. Собственноручно начерченный. После чего поднял голову и вопросительно посмотрел на стоящих рядом личей.
Несколько секунд мертвяки разглядывали плод трудов Брухтарка, потом Злоглазый хмыкнул и куда-то ушёл. Впрочем, вернулся он почти сразу, положив рядом с пергаментом лист бумаги, на котором был изображён такой же чертёж, только... э-э-э... несколько более аккуратный. Кроме того, в левом верхнем углу имелась четырёхлучевая звезда, указывающая на стороны света, а вдоль правого края протянулась масштабная линейка (между прочим — изобретение подгорного народа!). Рядом лёг остро заточенный карандаш.
Уважительно крякнув, Грибник принялся переносить на бумагу значки со своего рисунка. Закончив, опять посмотрел на мертвяков:
— Вот так вот примерно оно будет, почтенные. Шесть амулетов, заглублённых на метр. Строительную площадку перекроем. Уровень Силы снизится раза в два. По расчётам. Ну и мастера будут меняться. Я думаю, — он потянулся рукой поскрести подбородок, однако на полпути остановился, досадливо кашлянув — косички на бороде от этого растрёпывались. Бруху-то оно безразлично было, однако супруга... — В общем, через день. Как думаете, почтенные?
Некоторое время немёртвые обдумывали предложение, потом Гельд ткнул пальцем в седьмой значок, находившийся чуть в стороне от остальных:
— Соединяющий?
— Он самый, — подтвердил Брухтарк.
— Костей мало, — костлявый палец скользнул вверх по листу и остановился неподалёку от верхнего края: — Досюда хватит.
— Хм, — маг склонился над чертежом. — Тогда... — он покосился на масштабную линейку, прикидывая в уме расстояния, — сначала эти три, — карандаш указал соответствующие значки. — Только их вот сюда передвинуть нужно будет. Да. А за месяц я ещё четыре соединяющих сделаю. И тогда можно будет все шесть по постоянным местам ставить.
— Месяц? — приподнял бровь Злоглазый.
— Месяц, — кивнул Брух. — Они ж не просто каналы в один сводить должны, но ещё и тип Силы сохранить. А это... — подземник развёл руками. Мол, сами должны понимать.
— Научишь?
Крякнув от неожиданности, Грибник посмотрел на Гельда, на Злоглазого, опять на Гельда и нахмурился. С одной стороны — секреты, обычаи (хорошо хоть не традиции) и всё такое. С другой — сам малыш, спроси его о чём, поделится не задумываясь. С третьей — а толку? Пробовали ведь однажды подгорные руны мертвяцкой Силой наполнять, и что? И ничего. Наконец, при своей упёртости Гельд-младший и сам способен что-то этакое изобрести, разве что времени у него на это уйдёт... Н-да... В итоге, минут пять поморщив лоб, подёргав бороду и подвигав бровями, Брух ответил, что, мол, показать покажет, объяснить объяснит, но вот обещать, что выйдет толк... И руками развёл.
Немёртвые снова задумались (похоже, каждый о своём), после чего Наставник наконец кивнул:
— Хорошо. Когда начнём?
— Через неделю.
* * *
Похоже, князю понравилось устроенное Кардил представление. Или то, что она не забыла друзей (если, конечно, можно считать этого болвана Барга другом). Скорее, решила девочка, второе. В конце концов князь ведь кто? Варвар. А варвары, по слухам, относятся к дружбе с большим уважением. Говорят, они ради неё даже с богами поссориться могут. Ага. Варвары потому что.
Как бы то ни было, а относиться к Кардил после возвращения стали по-другому. Во-первых, на следующий день Наставник показал несколько приёмов работы со жгутами, забери их Ть... нет, всё же Свет. Тёмному магу ругаться Тьмой — оно как-то... не это. Не то, в общем.
Интересно, а Рех с Тором об этом задумывались? Вряд ли, ох вряд ли! Вообще, все мальчишки — болваны. Через одного — уж точно. А которые не болваны, те просто глупы. И эти двое не исключение. Так что... И кстати, Нисси как-то сказала, что многие мужчины до старости остаются детьми. И вообще. Она, бывает, даже с Наставником спорит, хотя тот и лич. И не боится ведь! Правда, с князем — никогда, но Кардил пару раз замечала, как оборотниха морщится, и слышала недовольное фырканье: 'Мужчины!' Знать бы ещё, почему. Его Сиятельство ведь из своих подземелий почти и не вылезал. Разве что поговорить с каким-нибудь интересным гостем вроде мага коротышек. Или куда-нибудь съездить.
Вообще-то Кардил его понимала: магу такой силы с обычными или почти обычными смертными просто не интересно. И про всякие насущные дела думать тоже некогда. Он магией занимается. Настоящей. А не...
Нет, Наставник, конечно, прав: сначала надо изучить основы. Простейшие вещи. И лучше, если вещи эти будут к тому же и полезными, как, например, заклинание диг... ди-а... гос... гнос... тики! Ди-а-гнос-ти-ки! (Кстати, умные слова тоже полезны — сколько тебе дадут денег, зависит от того, как ты выглядишь. В Карсе это любой попрошайка знает). И ещё Наставник прав в том, что если не уверен, что сможешь вылечить, то лучше вообще не браться — это светлым могут простить неудачу, а тёмного наверняка обвинят, что он специально убил пациента. Так что пусть лучше сам помрёт.
Да, а когда это заклинание начало получаться, её стали вместе с мальчишками водить в тюрьму. Ну, то есть мальчишек туда и раньше водили, но без неё. А в тюрьме Наставник что-нибудь ломал какому-нибудь материалу, а потом все по очереди делали эту самую ди-га... Тьфу! В общем, смотрели, что поломано и можно ли это вылечить. Ну, и лечили, конечно. Кто умел. То есть Рех с Тором. Потому что материала мало, и его надо беречь. Ну, чтобы на дольше хватило.
А после первого раза эти два балбеса стали приставать, мол, не жалко ли ей подопытных. Недоумки. Сразу видно, на улице не жили. Кардил им так и ответила. И добавила, что одному из них — в смысле, из подопытных — она бы и сама с большим удовольствием каждый раз что-нибудь ломала бы. Тому, из-за которого Барга к смерти приговорили. Остальным-то из банды повезло — их князь прямо там, на поляне в костяных гончих превратил. Так что легко отделались. Да. А что касается жалости вообще... Саму Кардил кто-нибудь жалел? Может, родители, которые бросили её в незнакомом городе без всего? Или тот, кто её подобрал? Нет, в чём-то он, конечно, был человеком хорошим, понимающим. Особенно у него получалось понимать любителей малолетних мальчиков и девочек. Кто ещё? Мастер Лирт? А стал бы он с ней возиться, если бы Его Величеству королю Карсидии не нужны были тёмные маги? Если честно — хотелось верить, что стал бы, но...
Занятая своими мыслями девочка не заметила, как идущий впереди неё Рехар остановился, и чуть было не врезалась ему в спину. Однако в последний момент ухитрилась свернуть в сторону и встала рядом, изобразив на лице каменное выражение. Впрочем, она уже знала, что магов так не обмануть — по ауре увидят. Но — привычка! Привычка, которая не раз выручала её во время жизни на улице и которая наверняка ещё пригодится, ведь не всегда вокруг будут находиться одни только маги. Кардил вспомнила Хассрата с Ниссритой и мысленно хмыкнула: 'И оборотни'.
Между тем Наставник, внимательно рассматривавший лежавшее посреди камеры тело, повернулся к ученикам:
— Итак, молодые люди, сегодня нам с вами предстоит редкая возможность наблюдать за работой великого исцеления. Но это позже, когда подойдёт Его Сиятельство. Сейчас же вам предстоит внимательно, — лич сделал паузу и повёл накрытой капюшоном головой, как будто заглядывал каждому из учеников в глаза, — изучить объект, на котором, собственно, и будет применено это заклинание. Итак...
* * *
К проплешине добирались разными путями. Наставник с учениками в сопровождении Хассрата и двух изменённых — верхом на химерах через ущелья, Гельд с Фельдом, в который раз оторванным от переписывания книг, и коротышками — пешком по тоннелю. Умертвия и молодой должны были остаться для охраны строительства. Последнего Гельд планировал заменить на нового поднятого лича, когда тот обучится в достаточной степени, чтобы случись что мог оказать поддержку воинам. Кроме того из Больших Ослов должен был прибыть поднятый с двумя костяными гончими для охраны выхода из тоннеля. Потом, конечно, подземники изготовят и установят толстую каменную дверь с устройством для её открывания, а пока о безопасности позаботится нежить.
Дварфов было два десятка и ещё один. Во-первых, рабочие — пятнадцать, потом мастер-строитель с подмастерьем — уже семнадцать, трое Старейшин из тех, что покрепче, ну и, само собой, маг — мало ли что? А вдруг Старейшины что-то по магической части спросить захотят? И вообще...
Следом за официальной делегацией на приличествующем расстоянии, обмениваясь мнениями и перешучиваясь, топали зрители числом раза в два, а то и в три больше — все, кто не был занят на работе или смог её отложить. Всё же событие предстояло более чем примечательное: впервые за долгое время подгорный народ затевал такую большую стройку на поверхности. Причём, что немаловажно, не просто стройку, а Подарок!.. А как об этом можно будет рассказывать приятелям и знакомым, которые не смогли и не догадались выбраться посмотреть! Да и тем, кто смог — наверняка ж они чего не заметят! Как пить дать!..
Когда до выхода осталось метров полтораста, случилась небольшая заминка. Землекопы заскочили в вырубленный в стене тоннеля зальчик, покидали под установленные там койки, сделанные из железных рам с натянутыми на них проволочными сетками, заплечные мешки, прихватили сложенные у входа лопаты (кирка у каждого была своя, семейная) и снова присоединились к процессии.
Зеваки оживились. Конечно, лопаты для подгорного племени инструмент не то чтобы совсем необычный, однако же не такие. Да, не такие. Однако же инструмент — он и на Равнине инструмент, а кто, где и когда видел дварфа, не способного совладать с инструментом? А?
Другое дело, что вот в таких вот случаях, когда признанного авторитета поблизости не наблюдается, таковым считает себя каждый подземник. И высказывается исходя из этого обстоятельства. Иными словами, со стороны зрителей на землекопов немедленно посыпались советы и насмешки, иногда безобидные, но иногда и не очень.
Землекопы, принадлежавшие к тому же народу и потому рассуждавшие точно так же, в долгу, само собой, не оставались, и дело грозило вылиться в грандиозную свару. Однако в светлом пятне выхода впереди вдруг появились три закутанные в плащи фигуры, и спорщики затихли. Потому как хотя под горой и относились к обитателям башни, а особенно к её хозяину хорошо, однако же предпочитали это своё хорошее отношение проявлять на расстоянии. Потому как — а вдруг? Мало ли что мертвяку в голову взбредёт. Вот так вот ляпнешь что-нибудь без всякой задней мысли, а он решит, что неуважение, и за бороду оттаскает. Оно надо? Что неприятно — полдела, а вот посмешищем потом становиться?
Хотя, конечно, те, кто с мертвяками дело имели, рассказывали, что, мол, не так всё страшно. И шутки, мол, они понимаю. Главное — не ляпать сразу, что на язык пришло, а подумать сперва. Н-да...
Как бы то ни было, гам унялся (невнимательным, подслеповатым и особо недогадливым по разу-другому прилетело от соседей под рёбра), и из тоннеля все вышли чинно, с достоинством и с написанным на лицах осознанием важности момента. Впереди, понятное дело, выступали Старейшины, за ними шествовали мастер строитель и мастер маг, ну а следом уже и все остальные. Выйдя наружу, процессия ненадолго остановилась. Подземники обменялись приветственными кивками с немёртвыми (Старейшинам гнуть спины перед кем-то, кроме королей, было 'невместно', Гельд же вообще не признавал поклонов), после чего уже вместе двинулись дальше.
Добравшись до места строительства, обозначенного четырьмя вбитыми по углам полуметровыми железными кольями, а также уложенным строго в середине специально принесённым небольшим камнем, все снова остановились. Вперёд вышел мастер строитель, с важным видом принял у подмастерья свёрнутый в трубочку чертёж, развернул, сверил его с расположением кольев и, медленно кивнув, отошёл в сторону. Настала очередь Старейшин, однако тут случилась заминка. Почтенные дварфы не удосужились решить заранее, кто должен будет сказать Слово, и вот теперь хмуро переглядывались, хмуро и молча, ибо позориться устраивать свару в присутствии посторонних не хотелось ни одному, ни другому. Да и, если честно, сил после столь долгой прогулки — а шли без малого половину дня — оставалось не так уж много. Возраст, подгорные демоны его забери!..
Впрочем, вопрос решился раньше, чем кто-либо из присутствующих успел сообразить, что что-то не так. Левый, бывший помоложе, сделал полшага назад, правый же, гордо выпятив грудь, подошёл к сиротливо лежащему камню, огладил густо посеребрённую сединой бороду, достигавшую пояса, прокашлялся и заговорил:
— Подгорный народ... знал разные времена. Всякое бывало. Хорошее. Плохое. Но какие бы времена ни были, подгорный народ... всегда ценил дружбу. Высоко ценил. Превыше всех богатств...
Внимательно слушавшие подземники согласно загудели: дружба — это да-а-а. Дружба — она... это... Дружба, в общем.
Выждав, когда гул утихнет, Старейшина снова прокашлялся и продолжил:
— И ежели у друзей подгорного народа возникала какая нужда, подгорный народ всегда им помогал. Так наши деды завещали. А им — их деды. А их дедам — их деды. Испокон веков так ведётся. А значит, и нам так надлежит. Так что... — Старейшина принял у подбежавшего мастера строителя кирку, перехватил её поудобнее, молодецки размахнулся и, хекнув, всадил в землю. — Начнём!..
Вместо эпилога (несколькими месяцами позднее)
— ...опять же жертвы... — барон Кайгар, прищурившись, посмотрел на собеседника — немолодого хуманса в чёрной жреческой рясе.
— А что жертвы? — непонимающе приподнял тот бровь, не отводя взгляда от языков пламени, старательно облизывающих только что подброшенное в камин поленце.
Беседа продолжалась уже скоро час. Хозяин и гость, удобно устроившись в креслах и изредка делая маленькие глотки из оловянных кубков, которые держали в руках (вино в них было сильно разбавлено), лениво перебрасывались словами. Один — стараясь спровоцировать собеседника на высказывание чего-нибудь этакого (чего именно, он и сам не представлял), другой — ловко обходя скользкие места и расставляемые первым ловушки. Они уже успели обсудить урожай этого года, его влияние на политику королевств. Просто политику королевств. Падение нравов среди молодёжи в этих самых королевствах. Влияние этого падения на политику и этой политики на падение. Осторожно упомянули князя (барон с удивлением узнал, что во время своего пребывания в Карсе Его Сиятельство гостил в храме Милостивого и что с того времени его ближайшим помощником является один из служителей этого бога) и как-то незаметно подошли к причине, вынудившей гостя совершить столь далёкое путешествие.
— Их вымогают! — в голосе барона звучало искреннее возмущение.
— Вы хотели сказать, вымогают пожертвования? — на всякий случай уточнил служитель культа и, дождавшись подтверждающего кивка, демонстративно вздохнул: — Увы, Ваша Милость, вынужден признать, что во многих Храмах дела обстоят именно так, как вы сказали. Далеко не все братья понимают, что поступая подобным образом, они тем самым принижают того, кому служат до уровня... м-м-м... скажем, обычного чиновника-взяточника.
— Вот именно!
— Вынужден также признать, что и среди служителей Милостивого встречаются подобные... заблуждающиеся. Однако же мы внимательно следим за тем, чтобы им своевременно разъясняли, почему поступать так не следует, — гость немного помолчал в задумчивости, после чего отсалютовал хозяину кубком и поднёс его к губам, показывая, что добавлять что-либо к сказанному не намерен.
Кайгар хмыкнул: вывернулся паршивец. И попробуй докажи, что врёт. Если, конечно, врёт. С другой стороны, какой-никакой храм баронству не помешал бы. А если с него ещё и польза будет... Н-да. Попробовать-то можно. Пусть поживёт при замке, по деревенькам поездит, кладбища навестит... А там поглядим. В конце концов вежливо — служитель богов всё-таки — проводить до границ владения никогда не поздно.
Приняв такое решение, барон решительно допил вино и хлопнул широкой мозолистой ладонью по подлокотнику кресла:
— А что, почтенный, не пойти ли нам отдыхать? День-то сегодня хлопотный выдался...
* * *
Суета на проплешине напоминала муравейник. Коротышки аккуратно снимали верхний слой грунта, отвозили на тачках за кольцо узколистых кустов и высыпали там. Находившуюся под ним голубовато-серую с частыми жёлтыми вкраплениями глину тоже грузили на тачки и увозили. В тоннель.
Отдельной группой в стороне от суеты стояли несколько мастеров, провожающих горящими глазами каждую направляющую к горе тележку, а ещё дальше замерла одинокая фигура, с ног до головы укутанная в чёрный плащ с капюшоном, закрывающим лицо до самого подбородка.
Время от времени фигура резко взмахивала рукой, и подземник, решивший копнуть слишком близко к могильнику, получал неопасное, но довольно болезненное заклинание в... какую-нибудь часть тела. Подпрыгивал от неожиданности, оглядывался на фигуру и, огорчённо крякнув — всё ведь видит, нежить богами проклятая! — поспешно сдвигался в сторону.
Иногда после этого к личу подбегал один из мастеров и активно жестикулируя пытался что-то объяснить, однако получал один и тот же ответ: 'Почтенный... — далее следовало имя, — вы уже говорили, и я всё прекрасно понимаю. Однако это опасно. Если из захоронения что-нибудь вырвется, оно сожрёт кого-нибудь из ваших соплеменников раньше, чем я успею вмешаться. И не факт, что мы сумеем упокоить это или загнать обратно. Вы готовы рискнуть?' Рисковать дварфы не хотели, и мастер понуро отходил к своим, лич же, пользуясь затишьем переводил взгляд на строящуюся башню. Её уже почти подвели под крышу. Скоро, очень скоро малыш сможет объявить окружающие земли своими, потом они превратятся в нормальные владения с деревнями и подданными, а там...
Наставник отвлёкся от размышлений и метнул ослабленную иглу тьмы в очередного излишне предприимчивого копателя...
* * *
— Да пребудет с вами Милостивый, брат.
— Да пребудет он со всеми нами. Надеюсь, на этот раз вы принесли хорошие новости?
— Безусловно, брат, безусловно. Плохих новостей нет, хвала Милостивому.
— Хвала... Брат, вы не будете возражать, если мы поговорим вот так, прогуливаясь? А то погода уж больно хорошая. В первый раз за последние... м-м-м... три недели.
— С удовольствием, брат. Сам давно не выбирался на воздух, чтобы вот так, спокойно, любуясь природой... То под крышей, то куда-то торопишься... Всё бегом, бегом...
— Ну, мне-то уже бегать не приходится, возраст, а вот под крышей... Так что вы, брат, говорили о новостях?
— Н-ну-у... Думаю, лучше начать с юга, брат.
— Как вам будет удобнее.
— В степи всё спокойно. Урук-хай приходят в себя от потрясений и начинают поглядывать по сторонам. Что заставляет нервничать их соседей в Рилгере и Хурраде. Особенно в Рилгере — хотя междоусобица там и закончилась, однако же разруха и, прости Милостивый, всегдашний рилгерский бардак. А зеленошкурых можно назвать как угодно, но не глупцами. В общем, в Рилгере ждут и боятся. Ждут, когда степь подмёрзнет, и боятся прихода гостей. По холодку, как говорят в народе.
— Н-да... А с урожаем у них что?
— Плохо, брат. С урожаем у них плохо. Как бы народ оттуда не побежал с голоду. В наших храмах какие-то запасы есть, конечно, но...
— Понятно... Ну, будем надеяться, новый король что-нибудь придумает. Что на севере?
— Четырём братьям удалось закрепиться в Вольных Баронствах. Причём все четверо сообщают, что не в последнюю очередь им помогло упоминание о Наставнике. О том, что он является ближайшим помощником князя Гельда.
— Хм-м-м?
— Рекомендация братьев аналитиков. Кроме того ещё один брат смог обосноваться в деревнях, принадлежащих князю, хотя и с большим трудом. Его Сиятельство не возражал, однако и помогать явно не намерен. К тому же Наставник особо указал на недопустимость каких-либо попыток влезть в долину.
— Что ж, значит, придётся их прекратить.
— Прекратить совсем, брат, или только в ближайшем будущем?
— Там посмотрим. И не делайте такое лицо, брат. Знаете, что бывает, если сорвать плод раньше, чем он успеет вызреть? Отвратительный вкус. Правда, некоторым нравится как раз такой, но Храм Милостивого к этим некоторым не относится. У нас достаточно проблем и без оскомины.
— Я понял, брат... Позвольте спросить?
— Спрашивайте, брат, я внимательно слушаю.
— Вы считаете, что этот... э-э-э... плод когда-нибудь созреет?
— Наставник, брат, очень умелый садовник. Очень. И очень опытный... Н-да... А что у нас за Хребтом?..
* * *
Хурргоз чуть повернул голову в сторону, откуда к старым курганам приближался... гонец? Беглец? Просто путешественник?.. Не имеет значения. Точно так же, как не имеет значения, к какому народу он относится — урук-хай, хумансам, коротышкам, листоухим... Приблизится к чёрному шатру, и можно будет увидеть, не приблизится... Братья-по-Смерти вернутся в своё полусонное состояние и продолжат ждать. Любопытство немёртвым не свойственно. Даже изменённым. Они его не чувствуют. Точно так же, как не чувствуют голода, холода, жары, сырости, усталости... скуки... Они просто стоят в чёрном шатре. Стоят в ожидании, когда Степи понадобится их помощь...
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
