Батя

— Ещё раз говорю тебе, сынок, гони ты его — отец вновь сурово посмотрел на Анатолия и неодобрительно покачал головой. Помолчав всего секунду, он поднялся на ноги, и, заскрипев протезом, направился к поленнице. Там с трудом согнувшись в пояснице, старик потянулся за кочергой и взял её в руку. На секунду та замерла, будто сабля, в крепкой и моложавой ладони старика.

Сын поморщился и кинул быстрый взгляд в ту сторону избы, где за занавеской храпел Лёха.

— Да нельзя же так — зашипел он на отца, словно уж. Вид его при этом сделался по-детски виноватым, будто его старый товарищ вовсе не дрых сейчас на кровати в дальней комнате, а хитро подглядывал в щёлочку за тем, как Анатолий станет выгораживать его перед хозяином дома.

— А как тогда можно? — отец посмотрел прямо в глаза сыну. Ему при этом даже не пришлось повышать своего голоса. Слова звучали бархатным тембром и казались почти осязаемыми на ощупь, однако прикосновение их было жёстким и отнюдь не приятным. Медленно проковыляв к печке, стрик поворошил угли. Пламя вспыхнуло ярче и несколько искр закружились, словно оранжевые мухи, а затем приземлились около лежащей невдалеке груды сухих дров. На несколько коротких секунд полумрак сеней развеялся, и на лицах двух людей отразились всполохи красноватого цвета.

— Давай помогу — Анатолий попробовал отвлечь отца от горестных дум, но тот не поддался, остановив сына жестом.

— Не лезь-ка ты, я сам. Не такой уж старый ещё — буркнул он.

Сын не знал, как дальше продолжать разговор. Пляшущие отблески огня из печи едва освещали сени старой избы, и если бы не требовательный свист чайника на чугунной плите, они бы, наверное, так больше и не заговорили тем вечером.

* * *

В тот день, когда раздался звонок на его мобильном телефоне, Анатолий уже неделю, как гостил в деревне, помогая отцу с пасекой. Очень хотелось побыть в покое, вдали от городской суеты. Жена с дочкой планировали добраться до деревни только через несколько дней, а он приехал сюда — в лоно русской природы — сразу, как только завершил основные дела в конторе.

— Толян, плохо у меня всё. Бизнес накрывается медным тазом. Кредиторы одолели, а тут ещё жена грозит на развод подать. Выручай! — голос друга был вязким и заторможенным, словно во время разговора он всеми силами пытался выкарабкаться из тугих нитей, которыми его стремительно опутывала нелёгкая жизнь.

— Да что нужно-то, скажи — Анатолий напрягся, но пообещал сделать всё, что было в его силах. Он хорошо знал Леху — если тот крепко запил, то дело действительно обстояло скверно. Дружили они с самого детства, и прошли вместе, что называется, и огонь, и воду. Вначале работали на заводе, а позже, в 90-е годы, даже сообща имели несколько киосков с лимонадом, шоколадками и сигаретами.

— Мне бы отойти с недельку. Голова уже пухнет от всего.

— Ну, не знаю, Лёш, я вообще-то в деревне. Если надумаешь выбраться подальше от городской суеты, тогда бери такси и приезжай сюда. Ты ведь помнишь, где это.

Уговорить отца насчёт приезда нежданного гостя оказалось труднее, чем предполагал Анатолий. Уж очень сурово встретил тот новости о делах Алексея.

А как тот ещё мог отнестись к бестолковому товарищу своего сына, если батю в его молодые годы самого изрядно потрепала жизнь...

В прошлом отец служил кадровым военным и растил Толика с Маринкой совсем один, продолжая числиться в полку летного состава даже после того, как при аварии самолёта по самое колено ему оторвало ногу. Анатолий ещё с детства запомнил, что отец тогда даже слушать не пожелал никого из врачей, которые уговаривали его поставить крест на служебной карьере. Летать пришлось даже с протезом на ноге, и никто не мог возразить упрямому офицеру, потому что начальство уважало и ценило его безмерно. Батя крайне негативно относился к разным 'соплям', искренне считая что 'даже в густой мгле, летая с выключенными приборами, можно отыскать маршрут, если кишка не тонка'.

— Я не прошу тебя о многом, отец — стал упрашивать сын — Пусть Лёшка побудет у нас совсем чуть-чуть. Перекантуется, отойдёт человек. Глядишь, всё у него в делах образуется и уедет он снова зарабатывать свои 'большие деньжища', как раньше. Поверь, не станет он тут долго ошиваться, уж я-то хорошо его знаю.

Во время того, первого разговора, батя молчал и только играл желваками на шершавых морщинистых скулах. Потом пожал плечами. Согласился, вроде. Не так чтобы одобрил щедрый поступок сына, но и не отказал. "Места в доме хватит, пусть в дальней комнате спит".

Леха приехал на следующий день и сразу пустился разводить жалобы. Плакался и причитал он про свою никчёмную жизнь, про сволочных компаньонов, и даже на жену с дочкой всё время что-то наговаривал. Потом, правда, хватал себя ладонью за волосы, пускал слёзы, и тут уже клялся, что любит их без памяти. Старый друг словно хотел выговориться за все те годы, которые не виделся с Анатолием, и сейчас его просто несло на красноречие.

Правда, не уехал Алексей ни на следующий день, ни на второй, ни даже на третий. Отыскал сельский магазин и крепко принялся за горькую. Так и пошло с тех пор в доме: утро гостя начиналось с того, что слышались болезненные охи, ахи и бесцельные шатания по двору, а вечером, после порции очередных откровений — снова спать. Хорошо хоть на пасеку он не рисковал соваться, споткнулся бы об улей, всполошил бы пчёл.

Так прошла целая неделя.

* * *

Андрей убрал чайник с плиты и откинул на носике свисток — уж больно громко тот голосил в тишине дома. Отец вытащил из полки баранки и сахар. Молча отпили по первому глотку. Чай приятно обжигал горло, наполняя душистым ароматом пространство уютной кухни.

Что-то зашуршало в дальней стороне дома. Видать, Лёха проснулся.

Так и есть, через минуту он, покачиваясь, стоял в дверях и сонным взглядом смотрел на двух сидящих за столом людей.

— Ну, проходи, дорогой гость, раз пришёл — громко позвал батя — Садись, отпей с нами чайку.

Алексей почесал в затылке, скривился, словно от боли и тяжело помотал головой.

— Не, что-то плохо мне.

— А от чего же тебе плохо, мил человек — голос старика звучал громко и уверенно — Аль не нравится у нас?

Алексей собрался, было развернуться, чтобы отправиться в противоположную сторону на выход из дому, но тут отец поднялся и перегородил ему дорогу. Он был ниже гостя и гораздо уже в плечах, но какая-то внутренняя сила присутствовала в его маленькой сухой фигуре, преодолеть которую не мог бы даже такой богатырь как Леха. И хотя гость в этот момент не видел глаз старика в полумраке кухни, он уже тогда вдруг понял, что смотрят они на него, ой как не по-доброму.

— Батя... — Анатолий хорошо знал, что обычно следует за таким взглядом.

— Погоди, сын, я сам скажу.

Гость остановился в дверном проёме, не в силах двинуться дальше. Какая-то неведомая сила словно пригвоздила его к месту и не отпускала ни на шаг.

— Я тебе, хороший человек, вот что скажу. Езжай-ка ты домой к себе.

Анатолий заёрзал на месте, но прервать речь отца не решился. А батя продолжал говорить, обращаясь к гостю. Хлесткие слова его били верно и точно, будто стрелы, попадающие в самую цель:

— Возвращайся к семье. Объясни всё, жена простит. Бизнес, говоришь, не идёт? А ты пробовал зубами его грызть? Знаю, что сможешь, если захочешь! Вон, когда молодые были, ещё и не такое с Толиком могли. Я ведь всё помню! Возьми свою никчёмную жизнь за горло и не отпускай, пока силы есть. Если хорошо держать будешь, не она тебе, а ты ей рога обломаешь.

Изумлённый такими безжалостными словами в свой адрес, Алексей стоял прямо, даже покачиваться перестал. Он попытался, было, оправдываться, но старик не дал ему и слова вставить.

— Что? Трудностей у тебя много? Да какие это, к чертям собачьим, трудности! Все ваши беды, если голова есть, да руки на месте, решить можно в два счёта. Ой, жизнь вас балует, видать, сильно! Кредиты им, понимаешь, субсидии. Когда мы молодыми были, только на себя одних рассчитывали, и ни на что не жаловались. Никто нам просто так ничего не давал. Ни в долг, ни задаром.

— Проблема, ты сказал? Да разве это проблема! Тфу, мелочь, какая! Вот когда б у тебя три дня как умерла жена, а на твоих руках двое детей малолетних остались, тогда б ты что делать стал? Да ещё если бы при этом начальство разнарядку тебе прислало в командировку лететь сроком на две недели. Вот это, брат, действительно, проблема! Поэтому не ной-ка ты, поганец и сопли утри свои. Езжай, друг дорогой к себе и поднимайся помаленьку. Учти только, что не выгоняю я тебя сейчас, и рад буду видеть всегда, если ты со всей семьёй и детишками надумаешь сюда приехать.

Батя поднял руку и крепко похлопал Леху по его широкой груди. От этого гость закачался, но на ногах всё же устоял.

— Да я-то что? — промычал он, когда старик закончил свои увещевания — мне бы сейчас только в туалет сходить...

— Сходи, милок, сходи — согласился батя, пропуская гостя за дверь — Проблемы у них, видишь ли... — пробормотал он уже совсем тихо, словно не обращаясь ни к кому. Скрипнув ногой, он сел, наконец, за стол, чтобы допить свой чай.

* * *

С Алексеем они встретились спустя примерно год после того случая. Анатолий ездил на конференцию по строительному бизнесу, когда совершенно случайно нос к носу столкнулся со своим старым другом. Обнялись. Анатолий осмотрел товарища со всех сторон и цокнул языком

— Да ты просто франт, Леха! Костюмчик-то, небось, не одну сотню больших зелёных денег стоит?

— А то, как же! — друг улыбался и весь сиял. О том, что приключилось с ним год назад, он не очень хотел вспоминать, поэтому говорили только обо всём хорошем. Выяснилось, что потихоньку жизнь у Алексея вошла в прежнюю колею, бизнес вновь двинулся в гору, да и с женой отношения наладились.

В конце беседы, сидя в дорогом кафе, они уже собрались закругляться, когда Алексей всё же не выдержал.

— Знаешь, — сказал он — твой батя, он... особенный. Здорово он меня тогда мордой об стенку размазал. Если бы не тот разговор с ним, я бы, наверное, так и не задумался над своей бестолковой жизнью. Так и спился бы окончательно. Как он поживает, кстати? Привет ему от меня предавай.

Анатолий закусил губу и отвернулся. По тому, как медленно и безнадёжно он покачал своей головой, друг всё понял. Поздно!

— Когда? — сдавленным голосом спросил он.

— Три месяца назад — Анатолий помолчал, а потом добавил, вздохнув — Один хотел жить, не хотел поближе к нам в город перебираться. Пчёлы у меня, мол, хозяйство с огородом. Так и умер в том доме. Соседи только через два дня обнаружили.

Двое старых друзей ещё немного задержались в кафе, вспоминая прошлые годы своей жизни. Ветер доносил со стороны кухни запах корицы и жареных блинов. В тот момент им обоим казалось, будто они снова стали маленькими детьми, и что сидят они сейчас вовсе не в кафе посреди огромного мегаполиса, а на старенькой деревенской веранде маленького дома, который стоит на пригорке между широкой извилистой рекой и зелёным сосновым лесом.