Времена года

Когда-то Сергей любил музыку, но сейчас буквально проклинал её. Сколько раз он заставлял себя удалить тот злополучный файл, но каждый раз его рука останавливалась в последний момент, перед тем, как нажать всего лишь одну кнопку. Ох, какими же ненавистными казались ему эти дребезжащие звуки скрипок струнного оркестра... И с каким упоением он вновь вслушивался в них в те минуты, когда после долгого игнорирования вновь запускал ту запись. Неужели так будет продолжаться очень и очень долго? "Боже, когда же это закончится!"

* * *

Обстоятельства сыграли с выжившим на станции человеком злую шутку, когда автоматика разбудила его после длительного сна.

После того, как Сергей очнулся в своей гибернационной камере, он уже тогда внезапно почувствовал, что случилось что-то плохое. Его опасения полностью подтвердились, когда обнаружилось, что на вызовы никто из команды не отвечает, а доступ теперь имелся лишь к нескольким небольшим отсекам космического корабля, потому что большинство помещений оказались полностью заблокированными.

Когда же он попытался влезть в память компьютера, то с ужасом обнаружил, что на "Колумбе" он остался совершенно один — все остальные члены экипажа погибли после аварийной разгерметизации, которая затронула добрую половину станции. Отключившееся в тот момент питание, мгновенно погубило обитателей двадцати восьми капсул. Его двадцать девятый модуль жизнеобеспечения чудом уцелел.

— Запрашивает главный технический оператор экипажа. "Ариадна", ответьте!

Сергей пытался выяснить некоторые моменты, касательно своих перспектив. Он очень хотел получить дополнительную информацию от главного электронного мозга космического корабля, который кто-то из любителей древней истории окрестил красивым греческим именем.

— Отвечай, консервная банка! — не сдержался он, потому что центральный компьютер изрядно барахлил, и категорически не желал вступать в диалог.

Наконец огоньки интеркома мигнули, и невозмутимый женский голос ответил:

— "Ариадна" на связи. Какие у вас будут за... запросы?

— Мне нужно знать расстояние до Земли — хриплым голосом пробормотал оператор в микрофон — И вообще, как так вышло, что уцелел один только я?

— При той скорости, с ко...торой мы движемся, до земли лететь т...ри года, один ме...месяц и шестнадцать д...дней — запинаясь ответил центральный мозг станции. По поводу второго вопроса данные от...сутствуют. Возможно, в вашем конкретном случае вы не погибли, потому что вовремя произошло пере...подключение системы к другому источнику жизнеобеспечения. Кластеры частично потеряны... потеряны...ряны.

— Вот попал, так попал в переделку, чтоб тебя! — проговорил человек негромко, будто разговаривая сам с собой. Ему хотелось стукнуть кулаком по обшивке со всей своей силы, однако Сергей побоялся повредить ещё что-нибудь на корабле, и тогда он просто схватил себя за волосы, а потом долго-долго сидел так в тяжких раздумьях, соображая, как ему быть дальше.

Выживать в одиночку целых три года в стенах повреждённой космической станции — та ещё задачка. Сергей вдруг вспомнил всех поочерёдно членов своего экипажа, после чего ему сделалось ещё более тоскливо и одиноко.

Они все жили здесь на корабле как одна дружная семья. Их экспедиция должна была продлиться почти сорок лет. Двадцать лет — полёт к цели, и столько же назад к Земле. Большую часть времени, пока они направлялись в сторону созвездия Пегаса, людям предстояло провести во сне, однако и на общение между собой у них нашлась целая куча времени. Пока занимались подготовкой к полёту, и затем на месте, когда вели научные исследования третьей планеты звезды Эниф, вся команда здорово сдружилась.

Сейчас, оказавшись один среди мёртвых отсеков станции, Сергей никак не хотел поверить в то, что никогда больше не увидит командира корабля Анну Ларсон, которая когда-то проявила себя в качестве отличного техника, и могла здорово находить общий язык с любым из коллег-астронавтов. А замечательные биологи Ольга Вульф и её муж Константин? Или весельчак Лукас Ив, который первым придумал назвать найденную планету Астрой? Как можно забыть их добрые улыбки и не скучные разговоры за ужином, которые Сергей будто видел и слышал только вчера?

Из немногих уцелевших данных центрального компьютера оператор узнал ещё много важного и интересного. Например, выяснилось следующее: чтобы поддерживать жизнь единственного, уцелевшего на "Колумбе" человека, повреждённому компьютеру станции срочно потребовались дополнительные кластеры, и поэтому "Ариадна" вынуждена была пойти на крайние меры. Главный мозг корабля попросту отформатировал основные модули памяти, оставив нетронутыми только те уцелевшие после аварии разделы, которые отвечали за три основных функции: навигацию в космическом пространстве, работу маршевых двигателей и управление циркуляцией воды и воздуха. Ещё Сергей с облегчением узнал, что груз с образцами, собранными на Астре, остался не повреждённым, а, значит, кто-то на Земле всё-таки дождётся анализы и пробы, собранные во время экспедиции "Колумба".

Запасы еды на станции имелись в избытке, правда, с доступом на продуктовый склад Сергею пришлось изрядно повозиться.

Немного позже оператор с удивлением узнал ещё об одной весьма неприятном факте: оказывается, он остался абсолютно без единого кинофильма и без записей музыки.

— А это зачем понадобилось стирать? — спросил он у главного мозга корабля, хотя и так уже знал ответ.

Сергей хоть и ворчал, но мысленно благодарил головной мозг станции за то, что "Ариадна" пожертвовала всем, перестроив все системы корабля так, чтобы человек ни в чём не нуждался.

Но разве это жизнь? Три долгих года куковать в одиночку, без малейшей связи с внешним миром! Можно ведь сойти с ума от тоски!

С записями человеческих изображений и голосов ему было бы веселее. Сергей любил старые киноленты, а ещё ему нравилось слушать как современные композиции, так и классическую музыку. Предпочтения у него, конечно, имелись, но по большому счёту его устроила бы сейчас хоть какая-нибудь, пусть даже одна песня. "Слушал бы её сутками напролёт и вспоминал бы о Земле".

Выручил личный коммуникатор. Сергей даже подпрыгнул от счастья, когда на заре следующего дня, проведённого на опустевшей станции, он вдруг вспомнил про то, как однажды загрузил в память устройства запись с концерта Антонио Вивальди, которую потом так и не стёр.

— Вот оно счастье! — вслух прокричал он, перегружая в компьютер файл с драгоценной записью. Следом Сергей приказал "Ариадне" под страхом смерти не трогать его и не удалять.

— Файл небольшой, поэтому его присутствие ни...как не повлияет на работу основных систем жизнеобеспечения корабля — согласился мозг станции — Пусть остаётся, если это так важно для Вас.

— Еще как важно! Бездушная ты консервная банка!

* * *

Прошло несколько недель. Сергей нёс привычную вахту, изредка проверяя системы космического корабля, и даже периодически пробовал чинить компьютер, правда, без особого успеха. Он исправно вёл бортовой журнал, ежедневно записывая туда то, что происходило во время однообразных будней. Всё это время с ним была музыка, которая изливалась через громкоговорители, наполняя пространство стации звуками скрипок и виолончели.

В первый раз Сергей не стал воспроизводить тот файл спустя всего один месяц. Надоело страшно.

"И почему — думал он, с некоторым отвращением прокручивая в голове звуки струнного оркестра — я не сохранил ещё что-нибудь. Нельзя же так издеваться над собственной психикой! Сколько можно слушать одно и то же!".

Однако прошла всего пара недель, и оператор вспомнил о том, что в молчаливом пространстве станции как-то уж слишком тихо. И тогда музыка зазвучала вновь.

На сей раз, он не перегибал палку, и слушал запись концерта по нескольку минут каждые два-три часа. Это принесло некоторое облегчение: с одной стороны серые однообразные дни ощущались теперь не такими одинокими и тихими, с другой — звуки музыки не так надоедали, как раньше.

Примерно через полгода Сергей готов был рвать волосы на своей голове. Тоска одолевала нещадно, а до Земли ему ещё лететь и лететь. То, что он доберётся до дому в положенный срок, человек нисколько не сомневался. Однако Вивальди он теперь ненавидел.

Примерно два последующих месяца несчастный выживший пытался вести диалоги с виртуальным собеседником в лице Ариадны, но окончательно починить главный мозг станции ему так и не удалось. На большинство реплик, если их произносил человек, та отвечала что-то вроде "информация недоступна" или "не хватает баз данных, чтобы ответить на ваш запрос". Тогда приходилось вновь и вновь слушать одну и ту же запись симфонического оркестра, чтобы ощущать хотя бы какое-нибудь присутствие человека.

Когда-то Сергей любил музыку, но сейчас буквально проклинал её. Сколько раз он заставлял себя удалить тот злополучный файл, но каждый раз его рука останавливалась в последний момент, перед тем, как нажать всего лишь одну кнопку. Иногда, в минуты тоски и отчаяния ему хотелось только одного: выйти в соседний коридор, отыскать там ненавистного ему Итальянского композитора, и выкинуть того в открытый космос...

Прошло два года. За это время Сергей строго выработал систему своего распорядка: утром он делал плотную физическую разминку, чтобы постоянно быть в форме, затем завтракал и после отиравлялся ковыряться с вычислительными блоками Ариадны, устройство которых он уже выучил наизусть. Потом — обед, записи в журнале, в конце дня ужин, и спать.

Музыку он старался теперь включать крайне редко, потому что просто боялся сойти с ума от однообразия звуков скрипок и виолончели. Правда, теперь, когда он знал наизусть каждую ноту этого произведения, он просто закрывал глаза и представлял себе сначала весну, потом лето, осень и зиму. Все четыре времени года вставали перед его глазами настолько ярко, будто Сергей не находился сейчас внутри огромной жестянки, летящей сквозь пространство холодного, безжизненного космоса, а шёл по земле и дышал свежим воздухом, наполненным запахом скошенной травы. Он очень скучал по родной планете, и выученная наизусть музыка постоянно напоминала ему о том, как выглядела его родная Земля в разное время года.

Сергей много раз представлял в своих мечтах, как однажды, после своего изнурительного полёта, он отправится весной на рыбалку или как когда-нибудь вдохнёт терпкого морозного воздуха после настоящей русской бани. А ещё он искренне обрадуется каждому жёлтому осеннему листку, где среди осин и берёз растут белые грибы вперемешку с подосиновиками в прохладном лесу...

Время медленно и неумолимо приближалось к тому моменту, когда на экране сонара начнёт отображаться крошечной точкой долгожданное Солнце. Очень скоро должна наступить минута первого сеанса связи с Центром управления космическими полётами. Человек очень ждал этого момента и искренне верил в скорое окончание своей миссии.

* * *

В тот день, когда в громкоговорителях раздался звук человеческого голоса, Сергей просто оторопел. Он ждал, что первый позывной прозвучит в эфире не раньше, чем через месяц, поэтому заранее не подготовился к столь неожиданному и долгожданному общению.

— Земля, я "Колумб", ответьте! — буквально прокричал он в ответ на первый затребованный вызов.

— Слышим вас "Колумб"!

Радость переполнила сердце Сергея, и человек буквально заплясал на месте от сознания того, что его путь, наконец, подходит к концу. Он просто не мог больше молчать после своего длительного одинокого заточения, поэтому без остановки проговорил три часа подряд, расспрашивая незримых собеседников на том конце эфира и попутно отвечая на их многочисленные вопросы.

Выживший оператор поведал о страшной аварии, и обо всех злоключениях, выпавших на долю его погибших товарищей. Рассказал он также о том, что все анализы и данные результатов исследований экспедиции сохранились в целости и сохранности.

— Как там на нашей родной планете? Что произошло за это время? — спросил он, приготовившись услышать даже самые невероятные новости.

В ответ последовал долгий рассказ, в котором собеседник Сергея в общих чертах изложил то, какие важные события произошли в мире за последние сорок лет. Таковых и в самом деле накопилось много, причём некоторые из них оказались весьма удивительными и неожиданными.

— Да, кстати — голос в громкоговорителе только что закончил отчёт об изменении границы некоторых государств Европы, и как поменялся в них политический строй — совсем забыл рассказать о том, что нам удалось изменить погоду на планете.

— То есть, как изменить? — не понял Сергей.

— Да очень просто. Спустя всего несколько лет после отлёта "Колумба" учёные придумали, как сделать климат на Земле абсолютно равномерным по всем её зонам. Теперь на каждом континенте одинаковая температура, даже на полюсах.

— Учёные научились управлять погодой? — не совсем понял Сергей.

— Не управлять, а полностью выровняли пояса теплоты и холода. На орбите земли теперь установлены своего рода вакуумные призмы, которые перенаправляют солнечное тепло, распределяя его равномерно по поверхности планеты. Шапки полюсов растаяли, и одно время уровень воды изрядно подпортил людям нервы. Но всё постепенно утряслось и теперь Земля процветает.

— То есть, теперь нет ни зимы, ни лета...

— Ни весны, ни осени. Всё верно! — голос на другом конце коммуникатора бодро засмеялся.

— А как же... — Сергей хотел, было, дальше развивать начатый разговор, но почему-то осёкся. Он вдруг понял, что летал слишком долго. И что очень давно не видел Землю. Ещё он вдруг осознал, что такой, какой он знал свою родную планету раньше, он её больше не увидит никогда в жизни. Не почувствует прохлады зимы и не ощутит пронизывающего ветра осени. Не увидит, как цветут в начале весны подснежники, и не загрустит от тоски во время душного летнего зноя в скорейшем ожидании сентябрьской прохлады.

Сергей ещё о чем-то говорил по связи с представителем из Центра управления полётами, но мысли его при этом улетели куда-то далеко. Когда он закончил, то долго сидел в тишине, отказываясь верить тому, что только что узнал.

Медленно, словно во сне, он потянулся к кнопке на пульте и нажал её. На маленьком экране появилась надпись: "Антонио Вивальди, скрипичный концерт "Времена года". Тишина космической станции внезапно ожила, и её пространство вдруг наполнилось торжественными звуками скрипок. Прекрасная и чарующая музыка текла, словно весенние ручьи воды после дождя, наполняя пространство жилой каюты гармонией и светом.

Человек медленно закрыл глаза, и из-под его дрожащих ресниц вдруг потекли слёзы.