Гел покрутил шеей. Всё повторяется. Точно так же тряслась по камням мостовой скрипучая деревянная повозка и вел её тот же самый возчик с вечно хмурой физиономией. Впрочем, дороги возле города куда лучше лесных просек.
— Что, чужак, не любит тебя старик Бохен?
Старик? Этому континенту ещё расти и расти... старик. Гел хмыкнул и... ничего не ответил. Возможно и не любит. А возможно — наоборот. Он жив и почти здоров. Пусть это до следующего приступа, но пару лет он не будет испытывать особых проблем. К слепоте можно привыкнуть, к ноющей боли появляющейся во время приступа, привыкнуть нельзя. Тем более, что есть ролсер.
— Надо бы добавить, чужак?
Гел не сразу понял о чём речь.
— Сейчас нас встретят люди... ты, что ли, будешь с ними объясняться? Монету добавишь. — Возчик поставил точку в разговоре и лицо его стало немного менее хмурым.
— Нет. Ничего я объяснять не буду. Сюда смотри.
Из-под неровного обреза рубахи показалась приколотая к ремню бляха.
— О... как? Почему ты сразу мне Лейк не показал? Странные вы все... — Возница запнулся и покачал накрученной на голову тряпкой.
Гел зацепился взглядом за головной убор. Кунам носили только мужчины боку. Они чаще всего брили и лицо и голову, говоря, что настоящий боку должен гордиться своими пятнами. Чистое лицо показывает, что его владельцу нет причин бояться бога справедливости.
Собственно, городские боку таких тонкостей не придерживались. Но головы тоже брили. Вот тропо относились к растительности на голове более вдумчиво. Тут вариантов была масса. От причудливо выстриженных полос до свёрнутой на затылке самой настоящей косы. Помимо того, что кожа тропо больше страдала от солнечных лучей, они ещё и старались показать причёской, что живут в городе, что часто моются... и чем их меньше жило в одном месте, тем больше они старались отделиться от своих пятнистых соседей. И одеждой и причёской. Даже язык у них куда более похож на общий...
— Завтра поедете с Вераном в Комац. Среди твоих тропо завёлся должник. Нехорошо.
Гел вздрогнул и перевёл взгляд на спину возчика. Комац? А. Так в городе называли тот самый посёлок.
— Когда это успел? Мы ведь сюда вместе ехали и всё было в порядке?
— Так срок вышел только сегодня. Олладу ваш тропо недоплатил пять монет за кувшины.
Гел буквально офигел. Из-за пяти монет человека бить кнутом? Да ещё и привязывать к месту на три года?
— Подожди. Как это — недоплатил? Что за человек?
Нет, это был не Косс и не Журен. Кеваль? Да, есть такое имя. Он был приписан... к капсуле Косса. Стоп.
— Кеваль должен был сказать, что собирает сок ка... ну ты понял. На самом дальнем от посёлка участке. С этого участка они приходят в посёлок один раз в месяц. Вот... к следующей вашей поездке он и появится. Да и кувшины у них большие. Это что, он их для себя покупал?
Точно. Этот парень заказал большие кувшины, чтобы приносить больше сока. Их тащили связкой, продев сквозь верёвочные петли две деревянные жерди. Обычные кувшины складывали на носилки. Для дальнего перехода это было неудобно. И сока получалось меньше. Были бы ручные тележки... но изготавливать тачки в посёлке никто не умел.
— А какое это имеет отношение к закону? — Вопрос возчика был равнодушным.
— Оллад спрашивал в посёлке? Про деньги.
— А почему он обязан спрашивать?
— Потому что если бы спросил, то деньги ему бы вернули сразу. Для этого есть общая касса. У нас люди занимаются каждый своим делом. Деньгами занимается Косс.
Гел подумал, что он и сам бы вернул деньги. Вот прямо сейчас. И плевать на коргову пятёрку. Только... поможет ли это? Заявление-то уже сделано?
— Глупо.
— Ничего не глупо. У нас нет глупых законов, чужак. Веран поедет в посёлок и притащит сюда этого засранца — тропо.
Гел криво улыбнулся. Ну вот всё и разложено по полочкам. "Засранец — тропо". С боку так не поступают. В ЭТОЙ местности. Чтобы заявили на "своего" боку охранителю, требуется куда более серьёзный проступок.
Повозка повернула и начала спускаться к блестевшему в рассветных лучах озеру. На площадке возле воды уже собралась приличная куча горожан. Там же стояли три телеги.
— Многовато мертвых для маленького городка.
— У Гевана жена умерла вчера. Молодая женщина. Мать ушла за ней. Кто третий... не знаю. Наверное ночью умер. Вчера никто про третьего не говорил. Пока мы объезжали вокруг, они прямиком из города добрались.
По ритуалу на каждого умершего требовалась одна телега. Гел обернулся и посмотрел на две пары ботинок, качавшихся в такт движению.
— Вот так и занимайся грабежом. Похоронят как мусор.
— Не надо смеяться над мёртвыми, чужак. — Возчик скрипел круче собственной телеги.
— Ничего. За вот этим, справа, две чужих жизни. Второй ему помогал.
— Мёртвые все равны.
Гел благоразумно промолчал. Были бы равны, Веран бы оплатил нормальные похороны. Он спохватился. Стоп. Это... он ведь сейчас выполняет обязанности Верана? Фу-ух. Вовремя возчик ему напомнил. Без этого напоминания Гел бы подъехал к воде и просто свалил трупы как есть. Вместе с циновками и одеждой. Обитатели водоёма съедят всё. Это он знал точно. А вот собравшиеся люди? Эти могут не понять.
Чем дальше осмысливалась ситуация, тем больше она Гелу не нравилась. Эти двое боку, он — тропо. Какой удачный пример получится? Негодяи убивают боку и смеются над святыми вещами? Бр-р-р. Сол упаси от таких ситуаций.
— Спасибо, Уннан.
Возчик едва не подпрыгнул на своей протёртой доске.
— Это... за что мне спасибо?
— Моё отношение к тем, кем были эти граждане, не должно мешать соблюдению традиций.
Возчик покрутил головой и слегка расправил плечи. Герой.
— Ты не должен скрывать знак закона.
Гел пропустил упрёк мимо ушей. Человек, каждый день проводя церемонии, явно вошел в роль. Или, наставляя каждый день покойников слегка... зазвездел и воображал себя наместником богини смерти.
— Глибе, я ведь не о том говорю? Знак вы увидели? Он настоящий? Для этих двоих надо организовать похороны. Как вы уже заметили, я чужак и это... не моё дело. Традиции знаете вы, и пришел я именно к вам. То, что они боку и убийцы, для властительницы мёртвых тел не важно? Я согласен. Всё должно быть сделано правильно.
Старик смотрел на слепого охранителя и не подозревал, что тот в свою очередь рассматривает его недовольное лицо с помощью торчащего из кармана рубахи предмета.
— Две монеты. Мне потребуется связать для каждого лодку. Это монета на двоих. Половинку я отдам тем, кто их разденет. Половинку возьмут чтецы...
Спустя два часа Гел пополнил свои знания местным обрядом похорон. "Лодкой" здесь называли несколько связок сухого тростника, которыми обвязывали тело покойника, чтобы оно лежало на поверхности воды. Чтецы просили бога смерти не торопиться и рассмотреть жизнь каждого... всё это, конечно, было интересно. Но. Фольклор Гелу не нравился никогда. Он побывал на многих планетах и выслушивать местные сказки ради нескольких мелких отличий не желал.
Обратно к городу Гел топал пешком. Уннан от озера повернул на объездную дорогу и трястись с ним лишний час не хотелось. Расстояние до домов было небольшим и Гел решил пройтись пешком.
В город путник пришел мокрым от пота. Отсутствие над головой листвы больших деревьев ощутимо изменило его отношение к подобным прогулкам. Ткань комбинезона оказалась слишком плотной, рубаха моментально прилипала к телу и полностью перекрывала приток воздуха. Рукава оказались короткими и ладони приходилось прятать под рубаху, чтобы нежная кожа на месте ожогов не обгорела. Мокрые от пота складки капюшона немилосердно тёрли шею. Мало тени и... совсем нет мелкого лесного мусора, от которого эта рубашка замечательно спасала. С одеждой требовалось что-то делать. Срочно.
В первую очередь Гел добрался до небольшой постройки, где торговцы, приехавшие на рынок, спали по ночам. Бани здесь не было, но вода и местное мыло нашлись. Гел вымылся и даже прополоскал рубаху, смыв с неё пот и дорожную пыль. Под лучами Вигаль рубаха высохнет быстро. А что мятая... тут уж ничего не поделать. Толкаться по рынку в грязной, пропахшей потом одежде ему не хотелось. Для запаха достаточно будет и местных боку.
— Обалдеть можно. Выбор потрясающий, я даже не знаю что делать.
Выбор и вправду... был. Слева магазин в котором куртки и рубахи, справа очень похожий, но уже — штаны и обувь. Ремни отдельно, шляпы и сумки — тоже отдельно.
— Целых ЧЕТЫРЕ магазина. Так... с чего начать? — Гел посмеялся и отправился заказывать рубаху. Местные изделия его не впечатлили. Что делать со штанами он пока не решил. То, что носили местные... это самый крайний случай.
Магазин был вполне в местном вкусе. Низкие столы, на которых стопками лежали разные и по ткани, и по размеру рубашки. В стопки одежда складывалась только исходя из наличия доступного места.
— Что вы ищете? — Прилизанная макушка продавца качнулась назад, открыв коротенькую бороду и усы. Пятна можно было не искать. Только у тропо встречалась ухоженная растительность на лице.
— Глибе, надо выбрать образец, по которому мне сошьют рубашку. Ну... ткань, фасон, я в этом не слишком разбираюсь.
— Ну что ты, зачем тратить зря время и деньги? Сейчас мы подберём тебе готовую рубашку. — Продавец просочился между столами, подошел ближе и стала заметна седина в шевелюре. Лет сорок дяде. Для местных — вполне приличный возраст.
— Эх... ладно. — Гел попытался скрыть растерянность. — Тонкая ткань. С... вот таким капюшоном. Его рука потрепала висящий на спине кусок материи. И... да. Рукава широкие, чтобы закрывали кисти.
Продавец посмотрел. Подошел ближе и опять посмотрел.
— Пришитая йета? Зачем её пришивать?
— Йета? Я издалека приехал, объясни мне, что такое — йета?
Взгляд продавца пробежал по огрызку рабочего комбинезона и застыл на руке Гела. Усы возмущённо встопорщились.
— А зачем закрывать шрамы? У нас на человека с такими руками никто косо не посмотрит. Шрамы у мужчины... — Взгляд поднялся к лицу. — Э... а с глазами что? Пф-ф-ф. Извини.
— Да ладно. Я уже привык. — Гел решил, что повязку сделать надо. Чтобы не попадать вот так, в неудобную ситуацию. Глаза-то у него выглядели вполне обычно, но замершие в одной точке зрачки этого... дядю, похоже, напугали. И опять разница в языке заставила внимательнее относиться к своей речи.
Это в общеимперском дядя(т.е. глибе) — родственник. Здесь это слово использовали как обращение к незнакомому мужчине. Никакой издёвки быть не должно.
— Я почти ничего не вижу, глибе. Повязку потерял в лесу и найти замену пока не успел. Может у вас найдётся подходящая ткань? Мне не хочется объяснять каждому встречному, что я ничего не вижу.
Продавец крякнул. И быстро переместился в дальний угол, где в одной из стопок обнаружился искомый предмет, называющийся йетой. Он принёс его Гелу и аккуратно положил в руку.
— Да, похоже. Вот, смотри... Если не пришить, он крутится, если ткань... вот такая, он может натирать шею. Он хорошо защищает лицо от Вигаль и не надо бояться, что во время работы повернётся или потеряется.
— Кем ты работаешь?
Гел со вздохом поднял подол своего балахона и постучал пальцем по недавнему приобретению.
— Зачем Верану ещё один... помощник? — Продавец явно сдержался, чтобы не добавить "слепой".
— Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю, но зря людей не нанимают, верно? Значит — причина есть.
— Ладно... у нас охранителям бесплатно не шьют.
— И не требуется. Бесплатно. Требуется одежда. Сегодня.
— Рила? Ты на месте?
— А куда я денусь? Что за проблема у нашего покупателя?
Гел удивлённо покрутил головой. Вот даже как? Приятный женский голос раздавался из-за стены, закрывавшей дальнюю часть помещения. Стена была собрана из тонких деревянных щитов с окошками, затянутыми плотной сеткой.
— Нашему гостю надо сшить рубашку. С пришитой йетой из мягкой дисы и длинными рукавами.
— Да, рукава — это обязательно. В лесу, где я жил раньше, света мало. Сегодня прошелся по городу и понял, что кожа на обожженных местах слишком нежная для дневных лучей Вигаль. Нужна накидка для поездок в степь и надо сшить штаны. Я покажу как именно.
— Пилем? Пусть охранитель пройдёт во двор. — Женский голос слегка изменился. В нём звучало раздражение. Гел, если и удивился этому, то подумал, что привередливых покупателей не любит никто. Может быть он отрывает мастерицу от другой работы?
— Да, я уже понимаю. Что плохо в той рубашке, которую ты сейчас носишь? Снимай. Я такую работу ещё не видела. Надо посмотреть. Не бойся, Вигаль сюда не заглядывает. Вот... здесь лавочка. Можешь присесть. Телва! Оставь менгу и иди сюда.
Гелу пришлось достать из нагрудного кармана ролсер и положить его в сумку. Саму сумку он пристроил на свободный участок обычной лавки, стоявшей под навесом из полос плотной плетёной травы. Похоже, что воды тут не боялись, потому, что такие коврики должны быстро размокать под дождём.
Как выглядела помощница Гел не увидел. Шорох легкой обуви и краткие пояснения мастерицы. Говорили женщины тихо и только о шитье. И это тоже было странно. Они не спросили что у него на поясе, зачем ему ТАКИЕ штаны и... у женщин всегда есть глупые вопросы.
Эта ткань? А менее плотная есть? Вот... эта лучше. Что тонкая — не страшно. На локти и на плечи надо сделать накладки... Штаны? Чуть свободнее вот здесь и шнурки вот тут и тут, петли для пояса... карманы. Именно такие не обязательно. Чуть ниже... вот здесь, вот такого размера накладные с косточкой... слово "пуговица" на Бохене на понимали.
Когда помощница ушла, женщина наконец задала вопрос.
— Я видела тебя утром возле озера. Тебе мало мёртвых на Железном Пути? Зачем ты привозишь нам смерть? Барки был неплохим парнем.
— Это... высокий? Или маленький, с пятном на носу?
— Высокий. Он был другом Телвы. Она сейчас шьёт тебе одежду.
— Странно. Вы знаете что он убил двоих? Здесь, в городе?
— Это не правда. Дети выдумали. Или испугались.
Гел потёр щеку. Да, конечно. Сейчас у самого бандита уже ничего не спросишь, а его подружка будет с пеной на губах доказывать, что парень не виноват. Даже если точно знает, что это не так. Ну кто хочет быть любовницей убийцы? Героя? Это — да. А люди? Да, врут они всё.
— Ты внимательно рассмотрела мою рубашку? Дырку слева видишь? Это от ножа. Держал этот нож твой "неплохой парень".
— Ты слепой, кто тебе поверит?
— Два человека и два ножа. Это видел Торер, видел его помощник, видел охранитель Веран. Нож второго застрял в мешке с корнем вату. Значит — это был именно... Барки? Да. Я жить жочу не меньше тебя. Или твоей подруги.
— Отдал бы деньги. Чужие деньги. Тореру ничего не сделается.
И снова Гел хмыкнул.
— Вот я возму сейчас и заставлю тебя раздеться. Силой. Что ты почувствуешь?
— Я позову Кельми и он...
Быстрое движение и рука Гела с приобретённой повязкой оказалась возле рта мастерицы.
— У Барка в кармане был точно такой же рулончик ткани. Называют его — кляп. С этой штукой во рту ты кричать или звать на помощь не сможешь. Тебе поверят, если ты пожалуешься? Потом? А сейчас... ты готова смириться? Ведь многие думают, что от... этого тебя не убудет?
Женщина рванулась, но не смогла даже голову отвернуть. Рука с рулончиком осторожно отодвинулась. Гел отпустил мастерицу, вернулся на лавку и покачал головой.
— Плохо, что он не остановился сам. Я ведь не слабый старик Гевер, которого он зарезал? И не Маки... так звали жену второго убитого? Что ОНА тебе говорит про этого убийцу? Она-то точно видела всё. Или ей вставили кляп и... вдвоем позабавились? И теперь женщине приходится прятаться от людей, потому что стыдно?
Повисла пауза. Ответа, конечно, не было.
— Второй сказал, что всего их пятеро. У вас... женщины не пропадали в городе? Пять мужиков, в лесу. Они что, сами и готовят и убирают? Да и... скучно там таким сильным и мужественным мужчинам.
— Хватит. Ты ничего не знаешь про... этих людей.
— Мне не надо знать именно этих. Я на таких уродов десять лет смотрел. Они все поступают так, как хочет их звериное нутро. Другими, к сожалению, они не станут. Они будут бояться и только пока есть страх — будут жить нормально. Как только страх пропадёт, будут отнимать чужое. Может и хорошо, что ты ничего не видела сама. Живи спокойно. Улыбайся незнакомым людям и рассказывай о справедливости. Маки уже никогда не сможет улыбаться чужим.
Молчание. Собственно, Гел сомневался, что его здесь услышат. Люди внимательно слушают только то, что им нравится. А плохое... никому не хочется знать.
— Маки выпила отвар прени. Она уже ничего не скажет.
Гел молча пожал плечами. Что тут скажешь? Смерть для слабой женщины оказалась выходом? Её дело.
— Не верю тебе, чужак. Ты наслушался базарных сплетен. Так нельзя, осуждать человека по чужим разговорам.
Гел хмыкнул.
— Вот смотри. Осталось ещё трое таких же... героев. Я их найду и возьму тебя с собой. Не бойся, я смогу защитить и тебя и других. Ты посмотришь как живут ваши герои, кто им стирает и готовит. Потом я СПРОШУ у них самих как всё было... и поверь, мне они скажут правду. Что скажут? Не знаю. Но думаю, что тебе это не понравится.
Снова молчание и шорох ткани.
— Ты не такой как Веран.
— Все люди разные. Одинаковых нет.
— Я... не думаю, что мне надо ехать с тобой.
Буквально поняла. Местные люди слишком наивны.
— Извини. Я не настаиваю. Достаточно того, что ты представила как это всё выглядит на самом деле. Давай прекратим этот разговор. Так что у нас со штанами? Шьём здесь... или мне идти через дорогу?
Рука покупателя вытолкнула из сумки ролсер и чуть повернула камеры. Да, мастерица была красивой женщиной. Гордость и уверенность в своей правоте обычно есть у тех, кто с детства привык быть объектом поклонения. Или безнаказанность? Или... да мало ли что?
Тем временем Рила зашла в дом и почти сразу вернулась, неся заготовку для брюк, сшитую по внутреннему шву. Наблюдать за её плавными движениями было приятно.
Клиента поставили на ноги и он мужественно объяснял где должны быть карманы, где плотные накладки, где стягивающие шнурки. Затем принесли смётанную рубашку и руки мастерицы принялись расправлять детали, чуть меняя их положение.
— ... Это действительно шрамы? И ты ещё жив?
— У нас был хороший лекарь.
— Но глаза он тебе не вылечил?
— Любому мастерству есть предел.
Рука прошлась по спине, повторяя линии шрамов. Гел подумал, что если Рила спросит откуда этот шрам... то отвечать будет очень сложно. Но... обошлось. Вопрос был другим.
