Орбита мира

Орбита Мира

Глава 1

— К обороне космических границ Союза Советских Социалистических Республик, — в такт словам комиссара по лётной безопасности на контрольной панели одна за другой загорались лампочки предстартовой готовности. — Приступить!

Последние сто пятьдесят секунд атмосферные ступени космопланов разгонялись с наглухо перекрытыми воздухозаборниками, на одном только блоке ракетных двигателей. На обычный сверхзвуковой бомбардировщик Мясищева он походил уже довольно условно:

В носу — куцые управляющие плоскости и крохотная пилотская кабина с наглухо перекрытым тепловой защитой остеклением. Внутри широкого несущего корпуса с клиньями дельтовидных крыльев — баки с авиационным керосином, ракетным топливом и окислителем. На хвосте — выступы обтекателей сменного блока мощных ракетных двигателей. В нижней части фюзеляжа, под каплевидным наплывом, главная полезная нагрузка — стотонный комплекс из орбитального космоплана и его промежуточной ступени.

Многие сотни тонн взлётной массы предназначались ради одной-единственной цели: разгона с космопланом и его промежуточной ступенью до максимальной доступной высоты на максимальной доступной скорости.

В стратосферной тёмной синеве газовые следы четырёх машин в строю казались нацеленными в небо копьями с блестящими металлическими наконечниками. Затем они разделились. Самолёты обманчиво-медленно и неторопливо пошли обратно к прогретому наземными командами бетону военных аэродромов. Что же до их недавнего груза — тот полыхнул гидразиновым пламенем из дюз и стремительно рванулся на орбиту.

— Парсек-один, разделение подтверждаю. Парсек-два, разделение подтверждаю, — отклики с бортов четырёх космопланов один за другим слились в привычную уже скороговорку. — Есть старт разгонной ступени. Пять секунд, полёт нормальный. Десять секунд...

На фоне своего недавнего атмосферного носителя силуэты двух орбитальных инспекторов и двух командно-штабных машин орбитальной бомбардировочной группировки ВКС СССР выглядели крохотными даже в навершии разгонной ступени.

Да они такими и были. Размер "Лаптя" не превышал десятка метров. Плоский широкий корпус с округлым вздёрнутым носом и куцыми стреловидными крылышками скорее походил на игрушку-переростка, чем грозную боевую машину. Даже с навесным маневровым блоком и оружейными контейнерами, "Лапти" солидными ни за что не смотрелись, почему и заработали своё несуразное прозвище.

Но горе тому, кто в комсомольском задоре посмел бы назвать пилотов "лаптёжниками". Даже через одно поколение с окончания второй мировой войны лучшего способа начать отменную драку не получалось и представить.

Некоторых излишне горячих парней даже первая атомная не более чем остудила, но конца извечному противостоянию армейских ракетчиков с космической авиацией всё не предвиделось.

Именно "Лапоть", при всей несерьёзности облика и поставил точку в ненужном советским ведомствам и минимстерствам конфликте.

— Скажите, товарищ маршал, — спросил тогда САМ у Митрофана Неделина, — способно ваше оружие продежурить несколько месяцев на орбите?

— Нет, товарищ генеральный секретарь, — признался Неделин.

— А хотя бы выйти на такую постоянную орбиту? — неторопливо продолжил генсек.

— При некоторых доработках — безусловно! — ответил Неделин. Свой род войск, пусть и совсем новый, маршал знал и любил, даром что тот не раз уже попытался угробить его взрывом экспериментальных ракет ещё на старте.

— Недешёвых доработках, — поправил его генеральный секретарь, и для большей убедительности взмахнул своей знаменитой "как у Сталина" трубочкой. — На которые у страны пока что нет средств. А многоразовый космоплан эти средства державе что? Правильно, экономит.

И добавил, видимо чтобы подсластить горькую пилюлю:

— Работайте, товарищ маршал. Бюджет у вас предусмотрен, рабочий план утверждён. Задачи НИИ поставлены. Новые ракеты стране нужны. А вот конкурировать с авиацией, пока я жив, ракетчики не будут. Если у кого задор комсомольский играет — могут в пивных на праздники драться. Но аккуратно. Без фанатизма и членовредительства.

Вот они и дрались. Как-никак, САМ разрешил.

Ракетно-бомбовый перекос в пользу США решение генерального секретаря не то, чтобы убрало полностью, но изрядно сгладило. Дистанционно управляемые беспилотники запросто могли закинуть пару контейнеров атомных бомб на орбиту каждый. При необходимости — снять обратно на осмотр и техобслуживание. Всё ещё дорого и сложно — но проще и дешевле разорительной гонки за шахтными пусковыми установками и дорогостоящими одноразовыми ракетами. Что толку от полётов армады бомбардировщиков через северный полюс, если советские атомные бомбы уйдут с орбиты куда быстрее, чем взлетит хотя бы часть неповоротливых "стратегов"?

Разумеется, строить новые аэродромы и плодить воздушные армады, и всё это под землёй или под водой, чтобы не заметила космическая разведка, как предлагали всякие умники в научно-популярных и военных журналах, никто и не стал. Ответную космическую программу США торопливо посыпали несколькими грузовиками денег, и она спешно родила машину схожих параметров. ВВС США и так с ней ещё с пятидесятых возились, оставалось лишь воплотить нужные элементы в металле.

Над Землёй в неспешном орбитальном танце закружились длинные вереницы не только серебристых беспилотников с красными звёздами на корпусе и плоскостях, но и тёмно-синих с белыми. Теперь каждый выход пилотируемой командно-штабной группы не оставался без постороннего интереса.

Взаимного интереса.

Космопланы могли при необходимости выполнить боевые задачи перехватчика. Как-никак, для них в том числе и создавались. Но главной их задачей стали контроль и слежение за орбитальными группировками — своей и противника.

Пока орбитальные пастухи гоняли взрывоопасное стадо и отделяли требующих наземного обслуживания козлищ от ещё не выработавших гарантийный срок агнцев, инспекторы бдительно следили, чтобы все чужие машины уходили на Землю только в границах постоянных орбитальных коридоров.

Остроносый тёмно-синий клин американского "Дина соара" уже наверняка маячил где-то вдали. Сейчас его видели только на экранах далёких наземных радаров, но пилот наверняка дежурил в полной готовности сблизиться и недвусмысленно указать на все нарушения советской стороны.

Серебристо-чёрным "Лаптям" подобный ответный визит ещё только предстоял. Сначала экипажам предстояло обвыкнуть в невесомости и прийти в себя от утомительного подъёма на орбиту.

— Парсек-четыре — Парсеку-три, — раздался в эфире голос старшего в двойке советских орбитальных инспекторов. — Михалыч, ну ты как там?

— Как Гагарин на экзаменах, тащ подполковник, — нервно хохотнул Парсек-три. Легенды о жутких двойках первых космонавтов знал каждый студент в СССР до последнего троечника.

— Спокойно, Юра, спокойно, — ободрил его Парсек-четыре. — Гагарин смог, и ты сможешь. Первый раз — он штука такая. Суеты не любит. Он любит осмотрительности. Подготовься, успокойся, составь программу действий, цветы ей не забудь купить...

— Вла-адимир Николаевич! — возмутился Парсек-три.

— Расслабься, старлей, — добродушно посоветовал ему Парсек-четыре. — Мы в космосе, здесь торопиться некуда.

— Парсеки, это Заря, — напомнили о себе с Земли. — Одна минута до первого импульса коррекции. Готовность к переходу на промежуточную орбиту.

— Есть готовность, — эхом откликнулись экипажи. Переговоры смолкли. В кабинах мерно щёлкали звуковые индикаторы.

— Парсек-четыре — Заре, — нарушил тишину запрос с орбиты. — Как там гости?

— Расчётно там гости, радарный контакт на втором витке, — откликнулись с Земли. — Двадцать секунд до импульса коррекции.

За кормой "Лаптей" полыхнуло бледное пламя. Сейчас жечь много топлива уже не требовалось — и пламя столь же быстро стихло. Несколько лишних сотен метров в секунду поправили курс достаточно, чтобы в скором времени пилоты оказались рядом с основной своей целью — второй космической бомбардировочной группой.

Командно-штабные машины уже выпустили антенны, и теперь куда больше походили на причудливых металлических хрущей. Начать обмен информацией они могли ещё до совмещения орбит с беспилотниками.

— Парсек-один, есть отклик бомбардировочной группы, — произнёс майор Байкалов, командир орбитальных "пастухов", — Син, что у тебя?

— Парсек-два, отклик нечёткий, — старший лейтенант Синицын недовольно смотрел на экран контрольно-управляющего модуля. — Кума врёт, четвёрка в загул пошла.

— Четвёрку в приоритет, снимешь руками на следующем витке, — распорядился майор. — Расход на коррекцию орбиты разрешаю. Заря, пакет коррекции?

— Заря — Парсеку-Один, — женский голос откликнулся почти моментально. — Подтверждаем коррекцию орбиты и снятие четвёртой автономной единицы в ручном режиме. Транслируем поправки курсового пакета.

— Чего ж она, зараза, выделывается? — задумался вслух подполковник. — Который раз уже...

— А гарантийный срок? — несмело спросил Парсек-три. — Владимир Николаевич, может...

— Юра, какой гарантийный срок, она трёх месяцев не пролетала! — раздражённо откликнулся подполковник. — Вы как хотите, а в этот раз они её у меня по винтику разберут. Обнюхают каждый, и обратно соберут!

В иллюминаторах "Лаптей" стремительно бежал голубой шар Земли. Где-то там в океанах внизу шарили по небу антеннами корабли связи и наблюдения, работали в бескрайних степях в полную силу буквально поля радаров, а флот и наземные посты мировых держав старательно изображали, что не более чем заняты своей обычной работой — по чистой случайности в полную мощность и в наиболее благоприятных для слежения за орбитой "Парсеков" регионах земного шара.

— Интересно всё-таки, когда нам уже экваториальный старт дадут, — Байкалов задумчиво взглянул на белые перья облаков над Африкой. — Обещают всё, обещают. А сами даже автомат космический заставить проработать один гарантийный срок толком не могут.

— А толку с этого старта, товарищ майор? — отвлёкся на мгновение от пухлого томика курсовых таблиц его подчинённый. — Для наших орбит...

— А я, может, к Луне слетать хочу, — признался Байкалов. — Не для вот этого вот, а для всех. Даже американцев. Запустят нас в один космоплан и пару беспилотных танкеров, на орбите соберут в симпатичный маленький паровозик, и вот он, первый облёт Луны советским космонавтом. Пилотируемый.

— Введут бармалеи Южный в строй в эту пятилетку — ещё слетаем, — ободрил его Васильев. Помолчал и добавил, — а не введут, так придётся молодым за нас. Вон, Юрке с Андрюхой. Так что давайте, молодёжь, не подводите. Вам ещё летать и летать.

— Постараемся, тащ подполковник! — в один голос отозвались Синицын и Семецкий.

— Не старайтесь, — любимым присловьем генсека ответил Васильев. — Или делайте, или не делайте.

— Сделаем, тащ подполковник! — горячо пообещали оба старлея.

На какое-то время разговоры в ближнем околоземном пространстве опять стихли. Все ждали второго витка, рандеву с орбитальным стадом и неминуемым американским гостем. Непередаваемые ощущения первого часа в невесомости продолжительным разговорам тоже изрядно мешали.

— Заря — Парсекам, выход на ближний радиоконтакт с бомбардировочной группой в пределах минуты, — напомнили с Земли.

— Парсеки — Заре, принято, — откликнулся подполковник Васильев. — Что там носатые?

— Пионэров выгуливают, — профессионально безликим голосом откликнулся с Земли вместо девушки-оператора профильный специалист. — Двойка инспекторов Шепарда — Итона. У Итона первый вылет. Сближение до визуального контакта маловероятно — демократы опять сократили им финансирование. За посадку вне штатных коридоров и эвакуацию силами флота на заседании сенатской комиссии решено штрафовать.

— Парсеки — Заре, сводку принял, — откликнулся Васильев. — Спокойно, значит, отработаем. Без эксцессов.

— Есть ближний контакт с бомбардировочной группой, — подтвердил Синицын. — Есть выход на устойчивый приём. Выведение машин в посадочный коридор по готовности. Борт четыре в приоритете.

— Выведение приоритетной машины в посадочный коридор разрешаю, — согласился Байкалов. — Орбитальное сопровождение разрешаю. Давай, Андрюха, работай.

Пыхнули невидимые с такого расстояния двигатели орбитального бомбардировщика — и беспилотник под чутким контролем старшего лейтенанта Синицына покатился с крутой орбитальной горки всё ниже и ниже в атмосферу.

— О, а вот и американец нарисовался, — тем временем прокомментировал Семецкий. — Парсек-три — Заре, подтверждаю радарный контакт с американским орбитальным инспектором. Транслирую курс и дальность.

— Заря — Парсеку-три, данные приняты, — откликнулись с Земли. — Расхождение орбит в пределах нормы, транслирую поправки.

— Чего он вообще с такого расстояния увидит? — задумался Семецкий. — Далеко же.

— Что мы им не собираемся устраивать вторую Флориду, — рассудил Васильев. — А больше, в сущности, и не требуется. Ну, разве что, на следующих витках нас молодому своему показать, чтобы тоже электронов живых в радаре немытыми руками потрогал.

— А правда, что у них электроника лучше нашей, товарищ подполковник? — не выдержал старлей.

— Правда, Юра, правда, — вздохнул подполковник. — С той войны за ними гонимся, всё не догоним. Могут же, сволочи, когда захотят!

— Зато у нас воздушный старт, — нашёлся Семецкий.

— А без него у нас вообще не понять, летал бы кто-нибудь, или только ракеты, — ответил подполковник. — Ты, Михалыч, по молодости допуска не имел, а я вот помню, как наши с ракетчиками за пилотируемый космос воевали. Те вообще хотели в ракету живого человека вместо бомбы запихать, и так и отправить.

— А обратно как? — удивился старлей.

— А как барон Мюнхгаузен, — усмехнулся подполковник. — Верхом на ядре.

— Верхом? — не поверил Семецкий.

— Ну, внутри, конечно, — уточнил Васильев. — С тормозным парашютом и катапультированием в плотных слоях атмосферы. Видел бы ты, какие часы с кукушкой они для этого нарисовали, куда там швейцарским мастерам!

— Ой, — голосом человека у которого только что сломался зуб протянул Семецкий. Личное знакомство с катапультами в ходе подготовки у всех лётчиков-космонавтов вызывало более чем понятные чувства, и это уже с новым их поколением, куда более снисходительным к пилотам.

— Вот и генсек тогда что-то в этом роде подумал, — согласился подполковник. — И всю эту самодеятельность к нашему с тобой счастью за-пре-тил.

— Вообще, — майор Байкалов ненадолго оставил подчинённого без внимания, — у тяжёлых ракет есть свои преимущества. Например, крупногабаритные орбитальные сооружения выводить. Тонн по сто.

— Это например? — поинтересовался Васильев.

— Например, долговременную орбитальную станцию, — ответил Байкалов. — Или лунный экспресс. Человек на десять. Сразу чтобы и с красным уголком, и с портретом Ленина, и с лунным трактором для постоянной базы.

— Кто о чём, а Бай о Луне! — засмеялся Васильев. — А не боишься, что такая база для кое-чего другого тоже пригодится? На те же сто тонн, а?