Враг сердцу своему

Название: Враг сердцу своему

Автор: Jaye (Jayebird)

Беты: Naevnaja, deva_gor, EgoZhu

Размер: миди

Пейринг: альфа/омега

Категория: слэш

Жанр: романс, омегаверс

Рейтинг: R

Краткое содержание: Чаще всего на пути к собственному счастью стоим мы сами

Примечание: действие происходит в мире, чье устройство похоже на стаю волков, где все делятся на три пола: сильные альфы, нежные омеги и беты, которые напоминают обычных людей

* * *

— В наше время омеге мало иметь симпатичную мордашку. Этого уже недостаточно. К внешности должны еще прилагаться ухоженность, хорошее воспитание и покладистый характер. По-другому ничего путного такого омегу не ждет, — авторитетно заявил Сэнджемэн Токела, омега в пятом поколении и хозяин одного из самых красивых домов в пригороде Гринбурга, штат Нью-Йорк.

И никто не смел усомниться в его словах, так как все пять его родственников приходились мужьями влиятельным представителям американского общества альф. Сам Сэнджемэн тоже не стал исключением, в свое время выйдя замуж за владельца крупной адвокатской конторы. В последствии они, конечно, развелись и Сэнджемэн не единожды повторил свой "неудачный" опыт, каждый раз в результате развода становясь богаче на несколько домов, машин и пару-тройку миллионов в разных банках страны. В конце концов он остановил свой выбор на альфе Чейтоне Токеле. Он не отличался ни внешностью, ни богатством, ни связями, но они счастливо жили вот уже почти пятнадцать лет, обзаведясь за это время близнецами Сэни и Сайком. Еще были дочка Шила и старший сын Сэнджемэна от первого брака — Роу. Он был не только истинным альфой, но и единственным в семье, а потому папа-омега невероятно им гордился и все ему прощал. А еще был я, Макки Токела, сын Чейтона Токелы от первого брака. Омега.

Мне было десять, когда родители развелись. В то время мы жили в небольшом домике в Нью-Джерси, отец работал на фабрике по производству алкоголя и частенько употреблял "за компанию". Папа-омега не выдержал такого образа жизни и ушел от нас. Сейчас у него уже давно была новая семья, и жили они на собственном ранчо в Техасе. А папа-альфа через четыре года тоже женился — на Сэнджемэне. И больше не пил. Так что, как ни крути, выходит, что все правильно сложилось. Не считая того, что с обоими своими настоящими родителями я виделся от силы раз в несколько лет. Вот и сейчас я приехал на Рождество в дом, где не был четыре года. Сегодня почти вся семья собралась в гостиной за большим праздничным столом.

— Лэнс, как вы думаете? — не унимался Сэнджемэн, обращаясь к другу Шилы, тоже альфе.

Вообще, отношения омег и альф были его излюбленной темой. Наверное потому, что себя он причислял к лучшим представителям своего пола. А любому человеку всегда приятно говорить о том, в чем он добился успеха. К тому же Сэнджемэн был уже немножечко пьян, всегда расслабляясь от пары глотков спиртного. И в этом состоянии он чувствовал себя еще более уверенным и остроумным. И то восхищение во взгляде, с которым на него смотрел супруг, подливало масла в огонь, еще больше подстегивая любоваться собой.

Лэнс, высокий блондин в очках с модной оправой, учился вместе с Шилой в колледже. И, как я подозревал, оказался здесь по чистой случайности. Ведь они не были парой, судя по их прохладному отношению друг к другу. Скорее всего Шиле "приказали" привезти с собой кого-то, а Лэнс оказался подходящим вариантом: в меру воспитан, в меру молчалив. К тому же альфа.

— Я тоже считаю, что для хорошего омеги превыше всего манеры и характер. И это во многом зависит от семьи и от генов. И, конечно, не менее важна внешняя привлекательность. Но, к сожалению, в наше время таких омег почти нет. А если они все же встречаются, то их требования к партнеру неимоверно завышены.

Во время всей этой долгой тирады тон Лэнса нисколько не изменился. И я всерьез усомнился, что он альфа, настолько пресным и неинтересным собеседником он оказался. Теперь я начинал понимать Шилу, чья противоречивая натура всегда и везде искала бурю страстей и шквал эмоций. Ничего удивительного, что рядом с Лэнсом она походила на ребенка, которому в наказание запретили выходить на улицу и заперли в четырех стенах.

— Вот и я о том же, — тут же подхватил папа-омега, преувеличенно радостно разрезая тушеную морковь. — Надо быть мудрее и трезво смотреть на вещи. Сейчас вообще так редко услышишь умные высказывания, особенно от человека вашего возраста, Лэнс.

Шила не удержалась и закатила глаза. А Сэни и Сайк дружно захихикали, прекрасно понимая, для чьего огорода предназначен этот камень. Слишком уж Сэнджемэн переживал, что в свои двадцать девять лет я до сих пор один. Все-таки родня, как-никак. Сложно, наверное, ему приходится, раз за разом отвечая на вопросы многочисленных друзей, знакомых, соседей и родственников. Зря я надеялся, что, если стану жить отдельно, то обо мне забудут. Слишком пикантная и волнующая тема — незамужний омега тридцати лет. Единственный девственник во всей стране.

Я отпил красного вина, не переставая мечтать о том, как поднимусь наверх, приму горячий душ и лягу спать. После нескольких часов, проведенных в дороге, и перелета на самолете потребность в обычных вещах, о которых не задумываешься в обычные дни, возрастала стократ.

— Как жаль, что Роу еще не приехал. Его информация об омегах оказалась бы нам всем весьма полезна, — насмешливо протянула Шила, намекая на искушенность брата в этом вопросе. — А еще было бы любопытно посмотреть на его нынешнего омегу, который наверняка является тем редким экземпляром, о котором вы все говорите. Впрочем, как и все предыдущие.

Поймав мой взгляд, она весело подмигнула, ясно давая понять, как хорошо понимает, насколько мне повезло, что рейс Роу задержали. И у нас появилась передышка. У нас — потому что ее старший брат был невыносим во всем и со всеми, кроме своего папы-омеги. Тот был единственным, кто переживал о затянувшейся разлуке с сыном. И каждые десять минут беспокойно поглядывал на экран телефона, ожидая звонка.

Я усмехнулся и опустил взгляд на тарелку, где между остатками овощей и картошкой лежала нетронутая рыба. Мертвый застывший взгляд и приоткрытый как будто в последнем выдохе рот напрочь отбивали аппетит.

Последний раз мы виделись с Роу десять лет назад: перед тем, как я уехал учиться в колледж. И, если бы не уговоры отца, то я бы ни за что не подверг себя испытанию снова оказаться с ним под одной крышей. Те пять лет, которые мне довелось прожить со своим новоиспеченным родственничком, заставили меня выработать своеобразные правила: первое — не есть дома; и второе — запирать дверь комнаты. И все это по одной и той же причине: Роу неизменно нравилось надо мной прикалываться, подбрасывая "сюрпризы". Таковым мог оказаться огромный жук в тарелке с молоком и хлопьями, или земля из муравейника под моей кроватью, с парой сотней обитателей, возмущенных незапланированным переездом.

Наверное, всему виной являлись переходный возраст и бурлившие гормоны. А может, так на него подействовал очередной брак родителя. Или все дело было в дурном характере, но обижать более слабую сестру не позволяли зачатки совести... Я никогда не исключал и того, что он так вел себя по отношению ко мне именно потому, что никогда не считал меня частью своей семьи.

Но как бы то ни было, отрывался Роу почему-то именно на мне. И это было обидно, потому что, как бы я не прятал это глубоко в себе, но он мне нравился. Даже более чем. Именно поэтому я сейчас сидел в гостиной слишком вычурного дома, где никогда не чувствовал себя уютно, и предвкушал, как встречу его — повзрослевшего и растерявшего всю свою былую привлекательность, превратившегося в типичного тридцатидвухлетнего альфу: скучного, измотанного рутиной, хронически уставшего и бессильного перед постоянными приступами раздражения ко всему на свете, в том числе и к своему партнеру, красивой и капризной игрушке.

— Как жаль, что у нас нет ни одной фотографии Пэйта, а ведь они встречаются с Роу уже целых девять месяцев, — загрустил папа-омега, мгновенно переключившись на другой предмет.

Я облегченно выдохнул. С помощью Шилы мне удалось избежать дальнейшего покушения на свою личную жизнь. Ведь больше чем мода, сорта роз и моя судьба, Сэнджемэна тревожило только положение старшего сына, который до сих пор оставался холост. Даже для альф, которым всегда и во всем дозволялось гораздо больше, чем тем же омегам и бетам, существовали неписаные правила. Тем более для тех, чей возраст медленно, но неуклонно приближался к сорока.

— Дорогой, ты же знаешь, как Роу занят. У него вечно нет времени, — вступил в разговор мой отец, пытаясь утешить супруга. Накрыв ладонью его руку, он легонько сжал пальцы. — Зачем нам фотографии Пэйта, когда мы совсем скоро увидим его вживую?

— Может быть, Роу даже готовится сделать ему предложение. Как думаешь? — пустился мечтать папа-омега, разом позабыв обо всех своих печалях.

Внуки — вот еще одна из причин, почему ему так не терпелось, чтобы Роу женился. Шила и близнецы были еще слишком молоды для семьи, поэтому на этот раз от вечно свободного Роу ждали вполне определенных поступков. И эта семейная встреча, должно быть, прямое тому доказательство.

— Спасибо, все было очень вкусно.

Я улыбнулся, отодвигая тарелку.

Эти выходные обещали быть еще более интересными, чем я представлял.

— На здоровье, дорогой, — отозвался Сэнджемэн и тут же нахмурился. — Но ты почти ничего не съел. Для омег крайне важно хорошо и правильно питаться. Ты случайно не заболел?

Я только открыл рот, как у Сэнджемэна зазвонил телефон. Ответив, он выскочил из-за стола и заметался по комнате, радостно восклицая и восторженно выслушивая говорившего на том конце линии. Воспользовавшись суматохой, создаваемой папой-омегой, Шила подлила себе в бокал вина, что осталось незамеченным для всех, кроме меня, так как я сидел прямо напротив нее. Она умела ловить момент. Так чем я хуже?

Рассуждая подобным образом, я быстро извинился и выскользнул из гостиной.

Лестница, тепло дерева отполированных до блеска перил под ладонью, и на меня снисходит умиротворение. Усталость никуда не делась, но она теперь ощущается по-другому, глуше и приятней, как послевкусие после нескольких глотков виски.

Первый вечер почти закончился, и впереди еще один день. И обратный рейс в воскресенье утром. А дальше привычный распорядок дня: горячий душ по утрам, чашка крепкого кофе, работа, а после встреча с друзьями или уютный вечер наедине с собой, с книжкой или фильмом. Что может быть лучше? И никаких неудобных разговоров и тревожащих мыслей об альфах. Ведь таких, какие мне нужны, нет. Или, скорее всего, они мне просто не встречаются. Но разве это повод ставить на себе крест? Наоборот, я привык наслаждаться жизнью и своей свободой. А когда придет время рожать, у меня уже есть на примете несколько клиник, где с этим могут помочь.

Я уже давно для себя решил, что не стану жить вместе с человеком (и тем более связывать себя с ним брачными узами), только для того, чтобы выполнить свой долг и убедить окружающих в своей полноценности. Потому что самое неприятное — это находиться вместе с тем, кто тебе не нравится, и попутно убеждать себя в любви к своему партнеру. И все это, чтобы избежать одиночества. Придумывать это чувство, выжимать его из себя и не признаваться, что любое прикосновение этого человека вызывает у тебя отвращение. Терпеть, живя из года в год с подходящим "вариантом" за неимением других.

Нет, такой жизни я для себя не хочу. Правильно говорят: "лучше быть одному, чем абы с кем". Я твердо в это верю. Это моя позиция, мой жизненный принцип. Один из тех, что не дает мне утонуть в жалости к самому себе.

* * *

Меня разбудил какой-то настойчивый звук. Он все повторялся и повторялся, становясь громче, но в полудреме его невозможно было узнать. Что-то знакомое и вместе с тем чужое. Из какой-то далекой и другой жизни.

Я едва слышно застонал и попытался накрыть одеялом голову, но то как назло оказалось придавлено телом.

От двери раздался еще один тонкий, на грани слышимости, стон. Или, правильнее сказать, скулеж. К нему добавился деликатный, но настойчивый скрежет.

Я перевернулся на другой бок и затих, стараясь ничем себя не выдать. Вокруг стало тихо-тихо, как бывает только глубокой ночью, когда кажется, что мир вокруг замер, застыл в какой-то густой и прозрачной пелене. И только по моему лицу расползлась довольная улыбка, как звякнула дверная ручка. Мне было сложно поверить своим ушам, когда через пару секунд по паркету зацокали когти.

Вскочив и повернувшись, я оказался лицом к "лицу" с огромной швейцарской овчаркой: встав на задние лапы, та пыталась забраться на кровать.

— Нош, нет! — Я выставил перед собой руки и уперся в белую густую шерсть. — Интересно, какой умник научил тебя открывать двери? Поборник собачьего прогресса...

Совсем не по-взрослому тявкнув, Нош принялся тыкаться носом в лицо и руки.

Рассмеявшись, я упал на спину и тут же оказался погребен под тяжелой тушей.

— Ты на все готов пойти ради того, чтобы очутиться в моей постели, правда? Ладно, так уж и быть, оставайся.

Я обнял собаку за шею и притянул поближе. Если закрыть глаза и не обращать внимания на запах псины, то можно представить, что у меня самое теплое и мягкое в мире одеяло. Такое, какое обещает магазин на диване, гоняя свою рекламу по сотню раз на дню.

Полежав так полминуты, Нош принялся тянуть назад, пытаясь освободиться. При этом его хвост как бешеный молотил по воздуху, создавая неплохую вентиляцию.

— Нет, только не говори мне, что тебе надо на улицу.

Собака громко гавкнула и протяжно заскулила, хотя мне самому было впору скулить.

Глубоко вздохнув, я поднялся и, подойдя к не разобранному до конца чемодану, попытался отыскать носки. Как ни странно, но мне это довольно быстро удалось, несмотря на то, что я даже не подумал включить лампу: света от полной луны, заглядывающей в окно, оказалось вполне достаточно.

Далее тапочки, дверь, возвращаюсь обратно за телефоном. Быстрый взгляд на засветившийся дисплей: пять минут четвертого. Прекрасно.

Пропускаю Ноша вперед и сам следом спускаюсь по лестнице в холл. Пока нахожу ботинки, обматываюсь шарфом и натягиваю куртку, успеваю несколько раз споткнуться о чьи-то вещи, неаккуратно брошенные на входе.

Все это время собака, не переставая, крутится вокруг, нетерпеливо переставляя лапы. И только я открываю дверь, как она моментально вылетает на улицу и несется через весь двор к дороге. А я слишком поздно вспоминанию о светящемся LED ошейнике и, ругнувшись, бегу следом, поскальзываясь на заметенной снегом дорожке.

Не то чтобы я переживал из-за возможной встречи с машиной или со случайным прохожим, который может чисто гипотетически оказаться не готовым к встрече с овчаркой размером с теленка — в это время кругом пусто как в белой пустыне, где под ночным "солнцем" искрятся и переливаются ледяные "песчинки". Просто мне всегда спокойнее, когда я могу контролировать ситуацию.