В мире людей очень мало мест, способных сокрыть прячущегося стража. Редкие укрытия света, да равномерно раскиданные по всем странам резиденции и представительства мрака — вот и все места, в которых беглец мог бы почувствовать себя в безопасности, да и то — уж очень относительной. Конечно, всегда оставались маги, но никто из них не решился бы выступить против мрака — слишком слабы они были что вместе, что по отдельности. Лысая Гора, Мекленбург, тайные города в Ирландских холмах — для стражей они ничем не отличались от Токио или Нью-Йорка. Просто их население мнило о себе чуть меньше, чем простые люди. В конце-концов, маги никогда не считали себя венцом творения — слишком хорошо помнили, рядом с кем живут. У беглеца, скрывающегося от мрака, был всего один путь — в бескрайние пески срединных земель. Там, в опустошенной временем пустыне, не было ни комиссионеров, ни суккубов, ни джинов. Там гасли поисковые чары. Там вообще почти не работала магия, и чем ближе к центру, тем менее эффективна она была.
Впрочем, еды, воды и каких-либо строительных материалов кроме серого песчаника там тоже не было. Как и смены дня и ночи, перепада температур и хотя бы малейшего ветерка. Срединные Земли были будто законсервированными во времени, и хотя в них теплилась жизнь, понять, как никто так и не смог. Пустоши не были мертвыми — иногда в них летали редкие грифы, рылись в песке какие-то мелкие грызуны, похожие на мышей и пробегали ящерицы, и прокормится в крайнем случае тут было возможно, но... Это было бы тем еще испытанием. Поэтому я просто натащил сюда консервы, питьевой воды и фруктов. К счастью, из храма меня пока что не прогнали — хотя внутрь зайти уже не вышло бы. Находясь здесь, среди белых колонн, я чувствовал на себе чей-то взгляд — не злой, не добрый, но и не безразличный. Он не торопил, но я прекрасно чувствовал — мое присутствие нежелательно. В один прекрасный миг меня, как и любого слишком назойливого гостя просто оставят перед захлопнутыми дверями. А мрак того и будет ждать, спокойно стоя у дверей с наточенным ножиком.
Я покачал головой, дернувшись от резко нахлынувшего приступа воспоминаний о черной грязи. Это будет еще не скоро. Как минимум пара недель еще есть. Мрак может себе позволить ждать почти вечно, и вряд ли Лигул объявит на меня совсем уж тотальную охоту — во всеуслышание признать, что наследник мрака переметнулся к свету... Не знаю, что это будет значить. К тому же я еще не переметнулся. Только сделал первые шаги, и те не слишком успешные. Нужно что-то делать — даже если бы хозяева пустоши не гнали в спину, сидеть тут все время нельзя. За почти месяц, прошедший после выхода из Храма, я побывал в городе всего один раз, украв еды, воды и одеял. Надеюсь, хозяина супермаркета эта пропажа не слишком разорила. Скатерть самобранку бы сюда, эх... Хотя и та бы не помогла. Материя не берется из ничего, так что все эти самобранки просто теле портируют еду из ближайших магазинов. А тут из еды только полудохлый гриф, сидящий на драконьем черепе. И то, его еще нужно убить, ощипать и приготовить. И желательно при этом не умереть от отравления.
Я вздохнул, и приложился к бутылке с водой. Теплая, почти горячая жидкость приятно обволакивала пересохшие губы. Теперь чуть-чуть на тряпку, и протереть потный лоб. Даже просто находится в этой пустыне было тяжело — в вечной псевдо-полярной ночи без солнца и луны всегда было одинаково светло, и почти невозможно спать без намотанного на голову одеяла. Эх, знал бы Арей мои мысли — вдоволь бы насмеялся. В пустыне мне неуютно. А в болоте по горло пару месяцев, объедаемый мухами и комарами, ежесекундно ожидая нападения?
'Он — бывший бог войны.' — я попытался утешить себя. — 'Это не считается'
А легионеры или вьетнамские ветераны как справлялись?
Я вздохнул, спрятав лицо в ладони. Ответить себе было нечего. Мне было умеренно плохо, и с каждым днем становилось все хуже. Этот храм, все-таки, не место для людей. И уж тем более — для стражей. Арея вон вообще дальше первых врат не пустили. Даже странно, что меня согласились терпеть так долго. Наверное, я хороший гость. Или все-таки политический беженец?
Ироничные мысли хорошо отвлекали, но погоды не делали. Факт есть факт — отсюда нужно выбираться. Это для меня неделя это большой срок, а стражи мрака и пары месяцев не заметят. Если на меня охотятся, то эта задержка меня не спасет. Прорываться? Куда? В мире людей просто нет безопасных мест, к Эдему меня еще пару тысяч лет и на километр не подпустят, а прятаться в Тартаре... Лучше просто вскрыть себе вены, все быстрее туда попаду. И Даф больше никогда не увижу...
За этой мыслью пришла боль. Резкая, мерзкая и глухая. Что-то подозрительно напоминающее отчаяние схватилось за сердце, как не снилось и мечу древнира в худшие времена, и на моих глазах выступила влага. Господи, какая же я тряпка. Но Даф... Не думать. Просто — не думать. Слишком сложно, слишком опасно, слишком бессмысленно.Одного воспоминания о хрупкой золотоволосой фигурке хватает, чтобы формула вдоль, а не поперек приобрела привлекательность. К сожалению, простой путь ничего не даст. Так что, вломиться в Эдем? Изо рта вырвался истеричный смешок.
Я жил с этим почти семь лет. Я ведь выдержу еще полсотни? Должен выдержать. Забыть еще раз я просто не смогу.
Меня подбросило на ноги. И пальцы сжались в кулаки, и песок скрипит на зубах, и пот рекой льется со лба, а глаза, надо полагать, безумнее безумного, и легкие себя поджаривают, прося сигаретки.
Вот так оно и бывает.
Поглощенный этой мыслью, я все-таки закурил — понятия не имею, откуда в моей руке взялась початая пачка с изображением серых легких, но на пару мгновений мне стало легче. Все-таки саморазрушение — на редкость приятное занятие. Особенно когда есть немалое количество желающих приложить к этому процессу свою руку или меч. А вот хрен вам — сам, все сам.
Дым жег горло, от жары слезились глаза, а мне ни хрена не становилось легче. В старую, только-только зажившую рану будто всадили экспансивную пулю, и ее осколки ворошились-ворошились, да так, что хотелось плюнуть и вырвать их вместе с потрохами. Не с сердцем, нет — от того давно остались одни ошметки.
Пачка заканчивалась, горло уже не горело, а совершенно по-скотски жгло, и оргия саморазрушения плавно подходила к концу — или новому уровню, если я все-таки приманю сюда полный шприц. Не приманю, нет?
В руке ничего не появилось, похоже, в остатках мозга еще сидели какие-то тормоза. Мне было просто и совершенно по-звериному плохо, а голова просто отказывалась работать, потому что Даф, Кводнон побери, снова исчезла, и я ее не найду, даже если положу на это всю жизнь. Потому что я, мать его, приговоренный без пяти минут труп, на которого открыла охоту самая могущественная группировка на планете, но мне почему-то на это совершенно плевать. Потому что старый приятель Троил выше седьмого неба не поднимется, а меня и на первое уже не пустят, а ведь я предлагал, даже просил переписать эту систему наказаний, даже набросал черновой вариант! Потому что... Потому что стражи и люди вместе не бывают, и даже увидеть ее мне не дадут, да она и не захочет, а если и захочет — то не захочу уже я, потому что за такое обрывают крылья, и... Откуда я вообще знаю, за что отбирают крылья?
Я выдохнул, и просто упал на теплый песок. Мне было холодно, мне было жарко, в голову будто вбили раскаленный гвоздь, а каждый блик света заставлял радостно дернуться, ведь их отбрасывала обладательница сияющих крыльев, которые я все равно еще долго не увижу, и... Я глухо застонал. Со стороны лабиринта куда милосерднее было убить меня на обратном пути.
В принципе, последние плиты души еще оставались нетронутыми... Может вскочить на осветление, и... И рассыпаться прахом, потому что лабиринт меня до них не допустит. А если и допустит — если бы свет можно было так легко обмануть, я не лишился бы крыльев.
Ладно. Плева... Забу... Отставим в сторону Дафну, не ко времени и не к месту. У меня еще остались связи в мире людей.
Ой, правда? А кто же?
Эдя и Зозо... Смешно, чем меньше лишних ртов в квартире — тем лучше. Зозо, конечно, не самая плохая мать, но вряд ли она хотя бы спохватилась за время моего отсутствия. Взрослый сын уж очень мешает построению личной жизни. Эди плевать, из госпиталя я ушел еще два месяца назад, перепоручив пациентов... И кто остался?
Ирка осталась. Ирка, тупой ты кретин. Девушка, про которую ты просто забыл.
Меня будто прошило молнией. Ирка... КВОДНОН!
Нет, перед тем, как отправится в храм я, конечно, поговорил с Бабаней, и объяснил что из-за кое-каких проблем могу пропасть на пару месяцев, а то и на всегда, и попросил не поднимать панику, хотя старушка и смотрела очень подозрительно, но... Ирка то ничего об этом не знает! Что она вообще может думать по поводу моей пропажи? Не хочу даже думать.
И ведь за всей эпопеей с Даф я о ней просто забыл. Не таким уж и дорогим человеком она оказалась, как видно. А заботился ли я о ней вообще когда-либо?
Я выдохнул. Неважно. Я все равно не мог рвануться к ней сразу — меня все равно бы встретили... Но. Но. Всегда есть треклятое но. Я могу прятаться довольно долго, силы позволяют. Я даже не выйду, если кто-то решит надавить на Зозо — как бы цинично это не звучало. Но Ирка... Если я знаю о Лигуле хоть что-то — она уже у него. В конце-концов, людей всегда ловят на привязанностях. А я еще человек.
Побежать за ней сейчас? А если ее никто не похищал, свет невиновного человека прикрыл, но рядом дежурит отряд стражей? А если все-таки похитили? А если... Я застыл.
А ведь могли. Более того — это могли вообще не санкционировать снизу, тот же Тухломон мог подсуетиться. Предложить Ирке продать ее эйдос за сведения обо мне, или пообещать помощь, или что-то еще... И она бы согласилась. Я слишком хорошо ее знаю, хотя и попросил пообещать и поклясться, что она никогда, ни при каких обстоятельствах не заключит такую сделку. Помнится, она тогда смотрела на меня, как на сумасшедшего. И правильно — она ведь не знала ничего об этом мире.
Значит — плевать. Меня не было почти два месяца, днем раньше, нем позже — разницы не сыграет. Подготовится лучше я все-равно не смогу, кроме меча и готовить то нечего. Значит — вперед. И остается только молится, чтобы Ирка еще не совершила худшего.
— —
Идти по улицам Москвы после долгих дней в пустыне было... Странно. Живой, влажный воздух, зеленые деревья во дворике, весело перегавкивающиеся собаки и огромное, просто непредставимое количество темных духов. Комиссионеры и суккубы были в каждом доме, на каждой улице — и это не было чем-то чрезвычайным. Просто только сейчас я смог по-настоящему осознать масштабность работы мрака. Каким чудом люди еще умудряются сохранять души? Наверное, все-таки количество не всегда переходит в качество.
В дом Бабани я зашел под десятком маскировочных щитов — случайный взгляд на моем месте не заметил бы ничего, взгляд неопытного мага скользнул бы по слабой тени, и даже истинное зрение показало бы на моем месте простого комиссионера. Даже соответствующую ауру бы показало — благо я на этих тварей в резиденции только так насмотрелся.
Проскользнув в дом, код от этого домофона я помнил лучше, чем от своего, я осторожно дошел до квартиры. Пока что я не смог заметить ни следа какого-либо повышенного внимания к этому месту. Ни стражей, ни чар, ни комиссионеров сверх нормы. И это напрягало куда сильнее, чем если бы весь дом был закован в ловушки, как резиденция, да еще и перемещен в пятое измерение. Что-то тут не так. Ну не может Лигул быть таким недогадливым!
Или я просто Неуловимый Джо? Хорошо, коли так.
Ключей от квартиры у меня не было, но это и не пригодилось — дверь открылась от одного прикосновения к ручке, отдавшись легким теплом — она меня помнила. Наверное, каждый дом знает своего хозяина и почетных гостей — а я был и тем, и другим. Я побарабанил по стене — на громкий стук никто не отозвался. Бабани дома не было — ничего необычного, в принципе, наоборот, было бы странно, если бы в разгар рабочего дня она сидела бы дома. Но Ирка... Из ее комнаты не доносилось ни звука.
Тише, Меф. Она может просто спать.
— Ир? — я сказал уже громко, постучавшись в дверь. — Можно войти?
Все-таки мы давно перестали быть детьми, которые могут входить друг к другу в комнаты без стука. Хотя в ее случае проблемы начинаются уже на слове 'входить'.
— Конечно, Меф! — через пару секунд раздался чуть сонный, но совершенно родной голос. У меня что-то подскочило в груди, и я почти влетел внутрь. Наверное, я только сейчас понял, насколько все-таки соскучился. Тем сильнее было чувство вины.
Ирка выглядела так же, как и всегда — только чуть-чуть осунулась. Покрасневшие глаза слезились, а на лице была привычная, устало-мягкая улыбка. Похоже, она была рада меня видеть. Кводнон.
— Ир, прости, что меня так долго не было, я... — она просто махнула рукой с каким-то странным выражением лица.
— Все в порядке, Меф. — она вздохнула. — Не мне же одной помогать все время.
Я выдохнул. О чем она? Точнее, вопрос стоит ставить иначе — а что именно ей сказала по поводу моего отсутствия Бабаня? Ей я ничего не прояснял. Раз помогал другим... Волонтерская работа?
— Прости. — я покачал головой. — В госпитале потребовалась помощь, а отказывать...
Ирка кивнула.
— А отказывать ты не умеешь. — она вздохнула как-то печально-устало. — Особенно, когда кому-то нужна помощь.
Дьявол... Как же неудобно врать. И насколько отвратительно я себя чувствую, когда вру Ей. Но сказать правду...
— Ир, ты не чувствуешь? — я принюхался. — По-моему, тут чем-то воняет.
Девушка принюхалась, и отрицательно покачала головой. Я прикрыл глаза — сладковатый, неприятный, очень терпкий запах гниения я узнаю везде. Может у нее что-то с тарелки за кровать завалилась, а сама Ирка это вытащить никогда не сможет? Но почему тогда не помогла Бабаня?
Я снова почувствовал прилив чувства вины. Понятно почему — потому что на работе во всех смыслах зашивается, да и старой женщине ползать под кроватью со шваброй и двигать мебель не очень то и удобно. А я... А я сидел в пустыне, готовят вскрываться. Даф...
ХВАТИТ!
Я предельно незаметно ущипнул себя за руку. Короткая боль помогла прийти в себя. Все-таки даже малейшее воспоминание о ней слишком сильно на меня действует. Подойдя к кровати, я ничего за ней не обнаружил, но запах стал сильнее. Да что тут творится?
Несмотря на недоуменный взгляд Ирки, я прошелся по всей комнате — у стола запах чувствовался сильнее всего. Но стол был чистым, если и не идеально, то от еды точно! Да, на нем валялись книги и в целом он был слегка запылившимся, но не более того. Или...
В истинном зрении все оказалось совсем иным. Стол был не просто грязным — он был завален кружками, а стул и пол вокруг был буквально покрыт кусками давно сгнившей еды. Сама же Ирка... Ее не было. Там, где только что сидела смуглая девушка, оказалась сложная структура из переплетенных нитей магии. Чары высшего класса, материализованная иллюзия, способная выполнять сложную программу — до мелочей эмулировать поведение хозяина. Если я хоть что-то понимаю, за образец был взял эйдос Ирки, и подпитка, хотя бы формальная, идет из него же... Да, так и есть. Тоненький след уходит куда-то далеко сквозь стену, теряясь вдалеке. Что же, он как минимум не в дархе. А, возможно, и даже в самой девушке. А вот где она... Это уже вопрос.
Когда я открыл глаза, комната больше напоминала руины. Призрака Ирки уже не было — его разметало на клочки вместе с дверью и шкафами. Меня трясло от бешенства, и только чистым чудом уцелела остальная квартира. Прости, Бабаня, я обязательно заплачу за ремонт. Но сначала я выпотрошу ту тварь, что посмела прикоснуться к Ирке.
Застыв, я попытался отследить, куда же все-таки уходит след от иллюзии, но локализовать его толком не вышло. Значит, будем искать. И плевать, что там сотворит Лигул. Хотел бы меня поймать на живца — тут уже ждала бы зондеркоманда. Значит, ждем сообщения, и ищем, ищем, и... находим. А там — будь что будет.
Прости что втянул тебя в это, Ир. Прости.
Уважаемые читатели, помните, комментарии — еда и воздух автора. От их количества прямо зависит количество и качество продолжения.
И я буду очень благодарен за пиар, чем больше людей читает — тем сильнее мотивация писать
