Пирожок
— Здравствуй, тетушка Гуля. Как твоя спина?
— Доброго здоровьечка, Нэли. А спина... Чего ей, окаянной, станется? Как к дождю, так и не разогнуться. Вот держи, голубчик, пирожков тебе принесла. Невестка пекла утречком. Теплые ишшо.
Если утро начинается с тетки Гули, значит, вечером обязательно жди ссоры с Диком. Уж как оно так получалось, какая хитрая закономерность связывала эти два события, Наэ и сам не знал. Но проверено прочно — утром тетка Гуля, вечером злой Дик.
Наэ вздохнул и впился белыми острыми зубами в хрустящую корочку пирожка. Во рту сладко хлюпнуло, с губ сорвалась красная капля. С вишнями.
Солнце неторопливо выползало из-за крыш, становилось теплее. Через часик совсем припечет, можно будет сбросить опостылевшую безрукавку на собачьем меху. Мех старый, облезший, от одного вида дрожь пробирает. И псиной воняет гадко. Бабка Ганя всучила, сказала, что от мужа ее покойного осталась. Наэ носом покрутил, а Дик на пару с Кайрэ крик подняли: замерзнешь, простудишься, ах-ох! Коротенькая, зада не прикрывает, видно, дед невелик был. Позорище, псоглавец навыворот, тьфу!
Но отказываться Наэ не приучен был, даже наоборот. "Бери, — говорил Отец, — если дают, бери. Бери легко и без благодарности, ибо отдавший возвышается в собственных глазах. И в моих тоже."
Надо признать, что безрукавка не только грела, но и привлекала нужное внимание. Сердобольные женщины, приходившие к фонтану набрать воды, постирать и почесать языками, качали головой и старались всячески подкармливать "болезного". А стоило Наэ подняться и пристроить подмышки костыли, как жалостливые голоса сливались в общий хор: "Бедня-а-ажечка! Хро-о-оменький!". Да так убивались, что даже у самого Наэ дыхание перехватывало от чистой и искренней жалости к себе.
Площадь постепенно оживала. Вот проехала телега — это Сурд из Камышей привез овощи и зелень в таверну. Засуетились работники, перетаскивая корзины и ящики. На шум, лениво потягиваясь, вышла сонная Рябина. Забавная она, эта Рябина — сама русенькая, а лицо в конопушках. Наэ нравились ее конопушки. Он уже не раз говорил Рябине, чтобы не пыталась их сводить. Не верит, глупая, что веснушки могут быть милы. Не слушает Наэ, а слушает дурака Сурда, который, как видит девчонку, так сразу хихикает: "У нашей шлюшки рыжие веснушки!". Вот и сейчас — заметил и начал дразнить. Личико Рябины злобно исказилось, она негромко выругалась, но потом увидела Наэ и забыла про дурака Сурда. Махнула рукой и нырнула в дверь таверны.
"Сейчас пива вынесет", — подумал Наэ и отложил второй пирожок. Через минуту Рябина выбежала из таверны, неся в руках кувшинчик. Платок на плечах сбился, открывая белую рубашку, завязанную второпях, кое-как.
Старая Гуля засопела и в сердцах сплюнула.
— Срамота!
Рябина, видно, услыхала. Протянув кувшинчик с пивом Наэ, она выгнулась молодым деревцом, уперла кулачки в бока, и громким, скандальным голосом объявила:
— А не нравится, там и не глядите!
Наэ жевал второй пирожок, не спеша запивая кисловатым пивом, краем уха ловил перебранку двух женщин и наслаждался жизнью.
Народу прибывало. Наэ едва успевал кивать, отвечать на приветствия и принимать подарки. Так он называл еду, монетки и прочие подношения, которыми местные жители одаривали убогого. Недавно он страшно рассердился на Дика, который обозвал подарки "милостыней", и даже хотел целый вечер не разговаривать. Но хитрая Кайрэ приготовила его любимый кисель из земляничного варенья, так что Наэ сам не заметил, как растаял. Расплылся, словно кисель по тарелке.
Сбросив мерзкую безрукавку, Наэ настроил арфу и заиграл. Он уже выучился играть вполовину силы и умения — чтобы видеть и слышать, что происходит вокруг. Сперва сердился на себя самого, презирая за мошенничество, а потом сообразил, что человеческое ухо и четверти не ловит, и успокоился.
Рябине все не сиделось в таверне. Обычно она отсыпалась после ночных посетителей, но сегодня ее что-то будоражило. Наконец, в полдень, девушка подошла к Наэ и, заложив руки за спину, сказала:
— Пойдем, обедом тебя накормлю. Суп со сметаной и жареная печенка.
Наэ понял, что Рябина в чем-то врет, но ничем плохим от нее не пахло. А печенку он любил.
Попросив двух молодок приглядеть за вещами (тоже мне вещи! облупленная старая арфа и облезлая безрукавка), он взял костыли и заковылял за Рябиной. В таверне у девчонки была своя комната (тоже мне комната! чулан чуланом — продавленная кровать, гвозди в стенке для одежды и таз для умывания).
Наэ с трудом протиснулся через узкий дверной проем и опустился на кровать. Рябина почему-то не спешила уходить. Прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Наэ терпеливо ждал. Чему-чему, а терпению за это время он успел научиться.
Девушка лихим жестом сбросила на пол платок и дернула завязки на рубашке. Наэ проводил платок взглядом. "Испачкается", — подумал он.
Рябина повела плечами, освобождая маленькие грудки, усыпанные веснушками. Странно улыбаясь, она подошла к кровати, присела рядом с Наэ и, откинув голову, прошептала:
— Вот, Нэли, я твоя. Бери меня, делай что хочешь.
Наэ недоверчиво покосился на девушку.
— Можно? Правда можно?
Рябина прикрыла глаза и кивнула.
Еще мгновение Наэ восхищенно оглядывал подарок, потом было засомневался, но снова вспомнил: "дают — бери"...
Он притянул девушку к себе и впился зубами в ее шею. Как в теплый пирожок, с вишнями.
