Спасти нельзя оставить

Спасти нельзя оставить

Книга первая

Сбежавшая невеста

Аннотация

Как жить, если казавшиеся незыблемой каменной крепостью мечты и замыслы в один миг рассыпалась осколками стекол вдребезги разбитых внезапным ураганом?

И ничего нельзя изменить или исправить. Даже забыть и то не получится.

Но страшнее всего другое.

Отказаться от прежнего пути тоже невозможно, ведь он выбран не тобой. И потому спастись от грядущего ужаса не удастся нигде.

Ни в собственном доме, ни в родном городе, ни во всем герцогстве.

Ведь ни один его житель не рискнет пойти против жестокого правителя.

Глава первая

-Войдите. — Леаттия привычно отерла платочком слезы и отвернулась от окна.

-Добрый день, ваша милость, — в дверях стояла немолодая, очень худая женщина в сером плаще и черных, поношенных шелковых перчатках, — простите за беспокойство, но у меня небольшой вексель.

-Давайте, — Леа прошла к столу, опустилась на свое место и взмахом руки предложила незнакомке сесть, — когда мать брала у вас деньги?

-Не брала ваша матушка денег, а купила свечи и полотно, — так и не села посетительница, — Для себя... как я поняла.

Женщина положила перед Леаттией расписку на шестьдесят серебряных, быстро оглянулась и ловко сунула девушке в руку свернутую крохотным квадратиком бумажку.

-Что? — госпожа Брафорт ошеломленно подняла взор и увидала сначала умоляющие глаза гостьи а потом и ее палец, прижатый к губам в немой просьбе о молчании.

-Тут все написано, — склонившись к листку и водя пальцем по строчкам ,начала пояснять незнакомка, убедившись, что девушка все поняла верно и слуг звать не будет. Потом еле слышно добавила: — раньше я прийти не могла... не хотела вас расстраивать.

-Шестьдесят монет меня не расстроят, — проверив подпись и оттиск печатки, хозяйка достала кошель, и услышала над ухом быстрый шепоток:

-Прочтите в умывальне и сожгите... умоляю. Иначе мне не жить.

Не считая забрала монеты, раскланялась и исчезла так же внезапно, как появилась.

Леаттия разжала кулак, неверяще оглядела нежданное послание и почти сразу увидела свое имя выведенное до боли знакомым, бисерным почерком. Вот этого, совершенно невозможного подарка она никак не ждала от коварной судьбы и сложный букет эмоций, от безумной надежды на спасение до вновь обострившейся боли потери вмиг расцвел в ее душе, заставив едва слышно застонать. Но девушка тут же спохватилась, привычно отерла слезы и, поспешно приподняв подол, сунула конвертик в чулок. А потом решительно направилась в умывальню, и в этот раз запирала дверь с особым вниманием.

Постепенно успокаиваясь и начиная обдумывать случившееся, графиня с горечью и раскаянием осознала, насколько сильно рисковала незнакомка. Ей вообще сказочно повезло, если бы Леа до сих пор оставалась в неведении, как всего луну назад, она непременно подняла бы шум и погубила и себя и гостью. Но теперь, когда юная графиня успела прозреть и побывать на самом дне пропасти, именуемой безнадежностью, она постарается в точности исполнить все предложения тайного спасителя. Ведь кроме этого непрочитанного послания никакой надежды на избавление от страшной участи у нее уже нет. А если даже здесь Леаттию ждет ловушка, все равно хуже уже не будет.

Просто не может быть ничего страшнее случайно подсмотренной сценки, вдребезги разбившей жизнь девушки и до сих пор стоящей у нее перед глазами.

Мать тогда еще держалась, но к вечеру ей стало хуже, и растерявшаяся, перепуганная Леа не нашла ничего лучше, чем попросить помощи у жениха. Разумеется, его светлость герцог Манрех Кайор Брафортский вовсе не сам должен был сидеть возле постели будущей тещи, а прислать лекаря и опытную сиделку, у его невесты к этому времени из всех слуг осталась лишь семейная пара, горничная и повар. Да и эти устроились всего год назад, и проявили необычайное упорство уговаривая матушку их принять. Но лишь после смерти графини Расельены Геборд Брафорт девушка поняла, откуда они взялись так кстати. И где получают основное жалованье, причем вовсе не за обязанности простых слуг.

А в тот день, не найдя от отчаяния лучшего выхода, Леа накинула темный плащ с капюшоном и побежала во дворец, благо находится он всего в пяти минутах ходьбы.

Сухощавый и длинноносый дворецкий, смерив невесту господина пронзительным взглядом, лично провел ее в парадную гостиную второго этажа, и настойчиво попросил подождать, у его светлости важный гость.

И Леа честно ждала, даже в мыслях не допуская возможности выйти из комнаты и лично отправиться искать его светлость. Но вот усидеть на месте не смогла, от волненья за матушку ходила по комнате, и в какой-то момент оказалась возле распахнутой двери, ведущей на галерею, проходящую вдоль всего здания. Безо всякого сомнения шагнула прочь из комнаты, беспокойно прошлась по широкому балкону взад-вперед и, чтобы отвлечься от тяжких мыслей, принялась рассматривать сад и постройки, прикидывая, где будет гулять после свадьбы.

Полный муки женский крик, раздавшийся откуда-то слева, невольно привлек внимание Леаттии и она опасливо сделала несколько шагов в ту сторону.

А едва завернув за угол, оцепенела, потрясенная увиденным. За распахнутыми настежь окнами виднелась очень странно обставленная комната, но это припомнилось Леа значительно позже. В первый момент она не могла отвести взора от окровавленной исхлестанной нагой женщины и такого же нагого мужчины, с упоением полосующего ее плетью.

Леа смотрела на них всего пару мгновений, затем сбежала стремительно, как заяц, за которым гонится стая волков. И только в гостиной, переведя дух, с ужасом поняла, кого ей минуту назад "повезло" лицезреть.

Собственного жениха, герцога Манреха Кайора Брафортского, приходящегося ей настолько дальним родственником, что этого не могло показать даже родовое древо.

Вот в этот миг и рухнуло как песочная крепость придуманное ею прекрасное будущее, в котором она сидит на троне рядом с мужем в окружении сыновей и подданных. И хотя сразу Леаттия еще не до конца осознала, чем грозит ей замужество за человеком, развлекающимся таким постыдным образом, но уже ненавидела его так же страстно, как совсем недавно обожала.

Потому и сделала то, чего ей более всего хотелось, пониже опустила капюшон и ушла из дворца.

Ринувшемуся наперерез дворецкому, Леа, всхлипывая от пережитого ужаса и омерзения, сообщила, что больше ждать не может, так как опасается не застать матушку в живых. И домчалась до родного дома, не видя ни дороги, ни людей, всего за пару минут.

Мать была еще жива, но очень плоха, и Леаттия просидела рядом с нею два часа, оплакивая и ее надежды на то, что судьба дочери хорошо устроена, и собственные разбившиеся мечты.

А потом появился встревоженный герцог, окинул настороженным взглядом комнату, опухшее от слез лицо невесты, и заметно успокоился, начал уверенно раздавать приказы и гонять посыльных. Леаттию отправили умываться и обедать, возле постели умирающей уселась опытная сиделка в крахмальном чепце и фартуке, слуги принялись готовить гостиную и спальни для тех, кто приедет проститься с графиней Брафорт, кровной праправнучкой великого герцога Юлиара Брафортского.

Никто в герцогстве не знал точно, отчего в древности, после трагической гибели очередного герцога Брафорта, титул и власть наследовали не его дочери, а сыновья троюродной сестры, но спорить с задиристыми вояками Кайорами, имевшими в тот момент под рукой почти трехтысячное войско, не решился ни один человек.

С тех пор уже почти триста лет потомки Юлиара числились просто графами и постепенно беднели и вымирали. Пока Манрех не пожелал снова соединить разошедшиеся когда-то пути двух старинных родов. Он действовал очень решительно, едва Леаттии исполнилось пятнадцать, приехал с предложением помолвки, уверенно пообещав, что не будет настаивать на свадьбе до третьего совершеннолетия невесты.

И граф Брафорт вынужден был дать согласие, еще не зная, что дожить до этой свадьбы не суждено ни ему, ни его жене.

Леаттия горько вздохнула и усилием воли задвинула подальше эти воспоминания. Помочь родителям она уже ничем не сможет, ей теперь как-нибудь спасти бы свою судьбу.

И ведь и раньше доходили до нее намеки и сплетни, хотя и редко, герцога в Югрете боялись просто до дрожи. Но тогда юная графиня не придавала им никакого значения, народ всегда сплетничает о своих правителях, и зачастую плетет несусветные небылицы. А вот после той, несостоявшейся аудиенции Леа припомнила все. И скоропостижную кончину первой жены Манреха, якобы упавшей из окна в заросли гигантских кактусов, и слишком быстро исчезающих из города герцогских фавориток. Нет, ни одна не умерла, все они уехали по вполне безобидным причинам. Наследство, замужество, уход в монастырь. И ни одна больше не появилась в Югрете.

Стыдно вспомнить, как глупа и доверчива она была. Впрочем... она и сейчас такая, раз собирается прочесть принесенное незнакомкой с полей вечности письмо и заранее ему верит.

Но, как вскоре оказалось, не верить не было никаких оснований. В написанной рукой матери записке были намеки на события, которых не могли знать посторонние, а оттиск печатки полностью совпадал с кольцом, которое уже почти луну украшало палец Леаттии.

Второй листок был исписан незнакомым, нарочито безликим почерком, и состоял всего из пяти четких указаний, каждое из которых графиня сразу же признала непреложным и потому намеревалась выполнить как можно точнее.

* * *

-Чай будете пить, ваша милость? — заглянула в комнату крепкотелая женщина средних лет со взглядом ищейки.

— Спасибо Берта, — кротко поблагодарила хозяйка, как обычно сидящая в кресле у окна, — пока не хочу. Схожу в склеп, помолюсь за матушку, тогда и пообедаю.

-Может, хватит уже истязать себя? Ваша милость скоро на тень станет похожа, — С деланной жалостью вздохнула шпионка, но в ее взоре не промелькнуло и искры сочувствия.

-Еще несколько дней, ты же знаешь закон, — уныло выговорила Леа, изо всех сил стараясь ни в чем не отступать от сложившегося за эти дни порядка. — Но ты можешь посидеть в зале прощания и выпить горячего чаю, если возьмешь с собой корзинку. Там и в самом деле прохладно.

-Прихвачу, и на вашу долю, — так же привычно отозвалась Берта, и Леа тихо усмехнулась ей вслед.

Служанка непременно все возьмет и не забудет бутылочку с малиновкой, которую считает лучшим средством от простуды, даже не догадываясь, что Леа уже высыпала туда несколько порошков снотворного.

И все остальное успела приготовить, хотя и бегала по спальне как белка. Надела на себя самую простую и удобную одежду, две пары отцовских штанов взамен нижних юбок, а вместо обшитого оборочками и кружевом корсета — три темные блузки и замшевый отцовский охотничий жилет, в карманы которого рассовала все самое ценное. Сверху с трудом натянула юбку для верховых прогулок и самое простенькое и темное из материнских платьев. За последний месяц Леа сильно исхудала, все ее собственные наряды висели, как с чужого плеча, но даже они не налезли на все надетое ранее.

Потом, начиная задыхаться от духоты и понимая, что иначе нельзя, ведь ей придется изображать довольно плотную Берту, набросила на плечи теплую шаль, в фамильной усыпальнице всегда холодно. И последним, выходя из комнаты, накинула черный траурный плащ, вытащив заранее из его карманов все мелочи и оставив только ключи и свечи.

Берта ждала хозяйку у выхода, и вид у нее был почти довольный, следовательно бутыль с наливкой уже лежит на дне корзинки.

Повар, замещавший при случае и кучера, и дворецкого, проводил их внимательным взглядом и вернулся к приготовлению фаршированного гуся. Прист слегка сожалел, что непыльная работенка скоро закончится, давно уже ему не выпадало пожить так сытно и вольготно. Подопечная только тихо плакала и пыталась изображать из себя справедливую хозяйку, но даже не думала ни бежать, ни подкупать их с напарницей, наивно позволяя почти в открытую диктовать свои правила. И хотя втайне опытный шпик чуточку сочувствовал худой зареванной дурехе, но был почти уверен, что ничего особо плохого с нею не случится, пока не родит мужу пары сыновей. Ну а каким ликом жизнь повернётся к герцогине к тому времени, не дано предвидеть никому из смертных. О том, что своенравная судьба уже спутала ровные нити прежнего узора, он пока не мог и представить.

Берта шагала все медленнее, и не дойдя до двери в усыпальницу всего пары шагов, неожиданно споткнулась. Потом еще, и едва дотянувшись до стены, вдруг начала оседать. Встревоженная Леаттия бросилась к ней, заглянула в лицо и увидела закрывающиеся глаза шпионки и обвисшую нижнюю губу. Пахнуло малиной и до графини начал доходить весь ужас ее ошибки. Берта явно не стала ждать, пока доберется до места, пропустила рюмочку заранее.

И сейчас свалится прямо здесь, одним махом разрушив все тщательно подготовленные планы незнакомой спасительницы. А Леаттии придется признаваться герцогу в попытке побега и можно не сомневаться, как он накажет за это строптивую невесту.

Леа всхлипнула, подхватила Берту под руку и больно ущипнула, пытаясь разбудить хоть на минуту. Шпионка и в самом деле дернулась, приоткрыла мутные глаза и попыталась мотнуть головой, но та снова обессилено повисла. Этих секунд графине едва хватило, чтобы толкнуть тяжелую дверь и пнуть внутрь выпавшую из рук Берты корзину. Затем ей пришлось поднырнуть служанке под руку и на себе втащить в усыпальницу тяжеленное тело. Спина, казалось, вот-вот треснет от навалившейся на нее туши, ноги Берты, волочившиеся по гранитным плитам пола, стали почему-то нескончаемо длинными.

Всего пять шагов, но они показались Леаттии невыносимо долгим каторжным трудом. Хрипя и задыхаясь, графиня волокла спящее тело и с ужасом ожидала оклика Приста, неустанно следившего за нею с почти нескрываемым пренебрежительным превосходством.

И Леа его понимала, уж этот прожжённый шпион никогда не стал бы сидеть целыми днями у окна, оплакивая свою судьбу а давно уже был далеко отсюда. Но он где-то этому учился, тренировался... а Леа даже гостиницу снять не сумеет, не говоря о том, чтобы нанять повозку и купить место в обозе.

Да и бесполезно это, едва Манреху доложат о ее бегстве, он немедленно закроет все ворота Югрета и пошлет своих гвардейцев за всеми покинувшими город обозами и путниками.

Как собирается решить эту проблему незнакомка, Леа не думала, бросив Берту прямо на полу, девушка плотно прикрыла дверь и тяжело, со всхлипами дыша, обессиленно опустилась на каменную скамью. Но сидела недолго, понимание, как быстро тают надежды на успешный побег заставило вскочить и схватить корзинку. Покопавшись там, Леаттия нашла чайничек с горячей водой, плеснула немного в бокал и сунула в рот одну из пилюль, прихваченных из шкатулки с целебными снадобьями. Лекарство было еще матушкиным и она всегда говорила, что пилюли снимают боль и придают бодрость.

Ждать, пока снадобье подействует, Леа не стала, неуклюже присев, развязала чепец Берты и тихо ругнулась, рассмотрев, как коротко стрижена ее служанка.