Маленький эльф.

WARNING! AHTUNG! с рейтинг НЦ-17.

Пишется на досуге, для удовлетворения нездоровых фантазий автора.

Глава 1.

Сегодня у меня совершеннолетие. Я пришел домой, а меня не ждали. Ну, то есть совсем, реально не ждали. Как в анекдоте, знаете: приходит эльф с работы, а жена с любовником...

Блин, ни одного анекдота вспомнить не могу в тему. Так и сижу, молча, на кухне и в голове пусто, ни одного анекдота, только шумит что-то и стучит. Типа, сердце в горле, а в голове — эхо.

Любовник моей девушки тоже молчит. Стоит в проходе и молча застегивает рубашку на мускулистой груди. У меня такой нет. Груди, в смысле, мускулистой, так что девушку я, в некотором роде, понимаю.

— Выпей, — вид у нее взъерошенный и хмурый.

Я послушно выпил стакан с прозрачной жидкостью и закашлялся. "Слезы земли", жесткий вискарь. И на вкус мерзкий, надо сказать. Но мне становится легче. Я смотрю на нее с немым вопросом.

— Прости, Риссэ, я... я полюбила другого.

— Я заметил.

Мне хочется закричать на нее: вот прямо сегодня? И сразу полюбила? Или давно уже так... любила? Но я молчу, ведь высокородные эльфы не унизятся скандалом. Я встал и взглянул в прозрачные глаза парня моей бывшей девушки.

— Ну, мир вам да любовь. Я пойду.

— Светлой дороги, — вежливо отвечает тот и освобождает эту самую дорогу.

— Я пришлю твои вещи в ваш родовой дом, — говорит она мне вслед.

— Спасибо.

Этот маленький кондоминиум на берегу озера снимали ее родители, но платили мы за него вдвоем. Я даже считал его своим домом. Сюда было так приятно возвращаться после занятий в Художественной Академии. Или рисовать вечерами на террасе. Там же много моих рисунков осталось, вот бес. И изделий. Я не хочу, чтобы к ним кто-то прикасался! Но встречаться или просто говорить по телефону не хочется еще больше.

Я поймал себя на том, что стою, уперевшись лбом в стенку дома. Бывшего дома. Осталось только постучаться об нее хорошенько. Я огляделся: прохожих не было, только на скамейке у кустов тискалась какая-то парочка. Ну этим явно не до эльфов-психопатов, убивающих себя об стену.

* * *

В городском доме нашего высокого рода меня, естественно, тоже не ожидали. Своим неожиданным визитом я преподнес родителям удивительно приятный сюрприз.

— Какой удивительно приятный сюрприз, — так и сказала матушка при моем появлении и поправила кружавчики в районе роскошного декольте. Отец любезно кивнул, глядя на меня холодными прозрачными глазами. Грудь у него, кстати, была тоже мускулистая, что всякий мог оценить благодаря тонкому шелку, облегающему... Короче облегающему.

— Я расстался с Анили... Вот, теперь буду жить дома.

— Какая жалость, — заметила матушка и завязала кружевной поясок на халатике. Потом снова развязала, и я отвел глаза.

Отец некоторое время смотрел в район расстегнутого поясочка, а потом выдвинул челюсть, обращая внимание снова на меня, и изобразил вдохновение на благородном челе. Я попятился. Лицо у него было, как у маньяка из сериала про Фрэндо Крукера.

— Риссэрен, — сказал он, резко поднимаясь. Мама пискнула, скатившись с его колен. — Я рад, что ты вернулся домой, сын.

Он некоторое время понаблюдал за своей благородной супругой, запутавшейся на полу в распахнувшихся кружевах, а потом, опомнившись, подал ей руку. Мама, вскочив, спряталась за его спиной и теперь любопытно оттуда выглядывала.

— Я как раз собирался тебя вызвать. Для тебя есть важное дело, важное для чести нашего рода.

— Какое, сударь? — пролепетал я, поняв где-то через минуту, что продолжения не будет.

— Завтра поговорим, — очнулся отец от своих тяжких дум и протянул руку, указывая мне на дверь.

Я поспешно выскочил в коридор и бросился в свою комнату. Там я некоторое время сидел на кровати, обхватив себя за плечи и уставившись в приоткрытую дверцу шкафа. Темнело. В голове крутились обрывки мыслей — я вспоминал, как мы жили с Анили, целый год вместе, думал о том, что мне собирается сказать отец, и снова вспоминал Анили — в объятиях здоровенного эльфа. Из моих глаз потекли слезы.

— Господин, — я вздрогнул. На пороге стоял Нолаш, наш старый слуга, служивший еще моему прадеду. — Мне приказано о вас позаботиться, господин.

— Мне ничего не нужно, Нолаш, можешь идти. Спасибо.

— Я помогу вам лечь в постель, господин, — сказал он, подходя. — И принять ванную.

У меня совсем не было душевных сил его прогонять. Даже наоборот, хотелось чтобы кто-то позаботился, чтобы можно было совсем не шевелиться.

Он отнес меня в купальню и принялся раздевать, уложив на деревянную скамью. Я бездумно следил за его руками и лицом, пока он поливал меня водой и осторожно тер мыльной губкой. У него были русые короткие волосы, красивые зеленовато-карие глаза и простоватые мягкие черты лица. Впрочем, правильные, как у всех эльфов.

— Хотите, господин? — тихо спросил он. Я не ответил, опуская веки и прислушиваясь.

Нолаш некоторое время тихонько сидел рядом, а потом я почувствовал его теплые губы у себя на животе. Он легкими поцелуями прокладывал дорожку от моего пупка к лобку. Там он задержался и полизал кожу у основания члена. Потом прошелся языком по сгибу бедра. Я вздохнул, слегка изгибаясь и чувствуя, как поднимается мой одноглазый змей. Нолаш теперь увлеченно посасывал мои сосочки, иногда прикусывая зубами, и я нетерпеливо застонал. Он снова вернулся к моему животу и бедрам, его ласки порождали волны жара; они дразнили меня, избегая самого главного места, и я, не выдержав, грубо схватил голову своего слуги за волосы и насадил на член. Нечего рассусоливать. Он служил мне так изощренно, так умело оттягивал разрядку. Я метался и стонал, шепча:

— Давай, милый, сильнее, пожалуйста, сильнее...

Я почувствовал, как содрогается его горло, когда он заглотил меня на всю длину, и от этой нежной влажной пульсации наконец-то взорвался.

После оргазма двигаться стало совсем лень. Нолаш снова сполоснул меня и принес на кровать, завернув в полотенце.

— Спокойной ночи, господин. — сказал он, на миг прижавшись щекой к моей щеке. Анили тоже так делала. А потом обнималась с другим на нашей кровати. В груди что-то сжалось с болью.

— А моему отцу ты тоже так прислуживаешь? И... матери?

Он резко вдохнул, отстраняясь. За те секунды, что он молчал в темноте, мне стало стыдно, захотелось даже извиниться за свои слова. Хоть это и глупо — перед слугой.

— Конечно, господин.

Ну, естественно. Я закрыл глаза. Мне казалось, что я ни за что не усну, так и буду всю ночь думать об Анили и ее безымянном эльфе. И о зловещих обещаниях отца. Но сон накрыл меня мгновенно.

Глава 2.

Проснулся я в замечательном настроениии. На душе была такая легкость, что это вызывало какие-то смутные подозрения. Вроде бы вчера что-то плохое случилось. Я некоторое время созерцал переплетение солнечных зайчиков на потолке, а потом вспомнил — меня же Анили бросила! Изменила и бросила. А мне хоть бы что, на душе спокойно. Хорошо даже.

И тут во мне словно что-то переключили. Вчерашние чувства навалились с новой силой и страстью. Зачем я это вспоминал! Я сглотнул комок в горле и зажмурился, сворачиваясь в клубок под одеялом. Жизнь дерьмо. Не трогайте меня, и я не завоняю. Может, обо мне все забудут на сегодня? Я тут тихо посплю, никому не помешаю...

— Вставайте, господин! — Нолаш сложил аккуратную стопку одежды рядом с кроватью. Я поглубже зарылся под одеяло и затаился в надежде, что он уйдет.

— Его Светлость велел вам явится к нему после завтрака.

Проклятье! Что там отец вчера втирал про честь рода? Чувствую, мне эта честь задницей выйдет... Я обреченно вынырнул на поверхность.

— А принеси мне завтрак сюда, Нолаш.

Он взглянул на меня так, будто я в бане на каменку обделался. Слабая надежда на то, что с совершеннолетием я смогу позволить себе некоторую вольность в этикете, умерла, став жертвой аборта.

— Я не могу, господин, простите.

— Ну, а умыть-то ты меня можешь?

— Конечно, господин.

Я сел на край кровати, ожидая, что он меня снова отнесет в купальню, как в детстве. Да и не только в детстве, он часто так делал, пока я жил дома... до 19-ти лет значит... до тех пор пока я не съехался с Анили... Приносил, умывал лицо, давал в руки зубную щетку. Чуть ли не на унитаз усаживал.

Но он не стал брать меня на руки, а вместо этого отправился в купальню один. Я слегка удивился. Оттуда он вернулся с кувшином и, подойдя к кровати, с размаху плеснул его содержимое мне в лицо! Я в шоке даже не смог среагировать на эту наглость. Просто обтекал и хватал ртом воздух, как идиот.

— Пожалуйста, господин.

Я зарычал, словно очнувшись, и в ярости подскочил к нему.

— Что! Ты! Себе! Позволяешь!? — каждое слово я сопровождал пощечинами, а Нолаш отступал к окну, пока не уперся в него спиной. Он не закрывался, только жмурился и вжимал голову в плечи, в ожидании ударов.

— Ну, что это значит? — я уже практически справился с гневом, только трясло всего.

— Простите, господин.

— Зачем ты это сделал, а?

— Простите, господин.

Блин, бесполезно, уперся, как дурак. Я размышлял, что лучше — велеть Нолашу продолжать мне прислуживать в назидание, или плюнуть на все и прогнать его к бесам. За горничной. Решил остановиться на последнем.

Зачем мне вообще прислуга, за год я привык сам совершать утренний туалет. Так что пришедшей горничной осталось только уложить мне волосы и занятся испорченой постелью.

* * *

— Ты уже встал, сынок, — улыбнулась мне мама.

— Да, сударыня, — я склонился над ее ручкой, задержавшись в паре сантиметров. — Прекрасно выглядите.

Она порозовела. Эта была правда, матушка считалась одной из красивейших эльфиек королевства.

— А мой сиятельный отец присоединится к нам?

— Да, да, Рэннар что-то опаздывает, — она обеспокоенно надула губки и принялась теребить шнуровку на груди. Мы с мамой были практически ровесниками — всего 50 лет разницы, одно поколение. Особенно по сравнению с тысячелетним отцом. Он взял мать совсем ребенком, после первого совершеннолетия, ей было всего 21. А меня она родила, не достигнув даже 70 лет, второго совершеннолетия, как вы понимаете. Это был крупный великосветский скандал, кстати.

— Тогда давайте начнем без него?

— Как можно, Риссэрен!

Я почувствовал, что снова нагадил на воображаемую сферическую каменку, вечно таскающуюся за мной в своем идеальном вакууме...

Некоторое время мы молча сидели за накрытым столом. А я ведь вчера не ужинал! Живот начало подводить от голода и тревоги. Что от меня хочет отец? Не удержавшись, я стянул маленькую булочку и быстро проглотил ее под осуждающим маминым взглядом.

Двери резко распахнулись, и в столовую зашел отец, сверкая любезнейшей улыбкой в сторону матушки. Я вскочил и удостоился кивка. Наконец-то можно поесть.

Принявшись усиленно питаться, я краем уха слушал мамину болтовню о новых нарядах ее подруг. Это была, надо понимать, прелюдия к сакраментальному "но все говорят, что вы, Рэннар, обладаете просто бесподобным вкусом и чувством моды". Отец преданно внимал, в самых неожиданных местах вставляя, что-нибудь типа: "ты просто изумляешь меня своей прелестью, Лэлэ". И прикладывался к нежному запястью.

— Но никто не сравнится с вами, Рэннар, в чувстве изящного, я так и сказала ей, — она сложила бровки домиком, а губки бантиком и лукаво посмотрела на супруга.

— Лэлэ, свет очей моих, — задумчиво ответил отец и потянулся погладить жене плечико. Но получил по пальцам и опомнился: — Да-да, я согласен эта...

— Ожерелье от Араминиона, — подсказала мамочка.

— Да, это ожерелье — верх изящества. Тебе очень пойдет.

— Ах, дорогой мой, вы просто бесценный муж, — воскликнула моя мамочка и упорхнула из столовой, страстно приникнув по пути к губам бесценного супруга.

— Риссэрен.

Я вздрогнул и подавился.

— Да, сударь.

— Я говорил с твоими преподавателями. Они положительно отзывались о твоих успехах.

Обычно отец не интересовался моими успехами в Академии Искусств. Заведение это он искренне полагал приютом благородных девиц на выданье, а преподавателей — старыми развратниками. Удивительно даже, почему позволил мне там заниматься. Наверно, не находил другого применения. А теперь, судя по всему, нашел.

— Да, сударь, — выдавил я, когда молчание стало совсем гнетущим.

— А посему, — сказал отец, посверлив меня взглядом и поиграв желваками, — я решил, что ты достоин отправиться на год в Герешский Университет.

— Герешский?.. — растерянно переспросил я, судорожно пытаясь вспомнить такой. Боги, меня хотят засунуть в какую-то дыру. За что?

— Да. Учиться. В программе обмена студентами. — Он внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг тепло улыбнулся: — Я рад, что ты достойно воспринял эту новость. Ты ведь понимаешь, какое высокое доверие было оказано нашему роду Его Величеством. Вы будете представлять Королевство, и его честь под вашей защитой. Не урони ее.

Тут у меня в мозгу что-то щелкнуло. Представлять Королевство. Герешский Университет! Это же в Проклятом Богами Дешархе, Империи дроу!

— Нет, — прошептал я, — вы не можете отправить меня к дроу. Я не хочу.

Лицо отца закаменело.

— Все уже решено, Риссэрен.

— Но, это же дроу, отец!

— И что?

— Они меня убьют, это же твари Хаоса, — губы у меня уже тряслись, я изо всех сил пытался не расплакаться. — Богомерзкая нежить.

Как он не понимает, как может так спокойно говорить об этом. Отправиться в Дешарх. Это же не в загородный дом съездить на природе посрать. Не верю, что это вообще происходит наяву.

— Вы ведь не серьезно это, да?

— Серьезно. Можешь завтра начинать собираться. И пойдем, я тебе дам документы о переводе и о твоем Университете.

— Не трясись так, ничего там с тобой не сделают. — говорил он по дороге в кабинет. Рука его лежала у меня на шее, и время от времени он слегка сжимал пальцы, от чего по телу пробегала холодная дрожь. — Это программа культурного обмена, под Августейшим покровительством с нашей стороны. А Императрица Дешарха лично ручается за вашу безопасность. Ты меня слушаешь? — он снова сжал мою шею и слегка встряхнул, от чего я клацнул зубами.

— Да... да, сударь.

Мы проходили мимо парадного зала и отец задержался — проконтролировать, как идет подготовка к завтрашнему празднику маминого второго совершеннолетия. Ну, и моего первого заодно. Я прислонился к стене, пытаясь взять себя в руки. Отец оценивающе изучал огромную декорацию, которую усердно обмахивала метелочкой Нилика, хорошенькая служаночка. Она так грациозно вытягивалась, доставая пыль из дальних закоулков, и соблазнительно наклонялась, подметая что-то снизу, что можно было и вправду поверить, будто ей недоступно заклятие чистоты. В конце-концов отец не удержался и, дождавшись очередного наклона, схватил ее за задорно выпяченную попку. Нилика взвизгнула и сбежала, а папочка ужасно развеселился и направился в мою сторону — на выход.

— Нолаш! Что у тебя с лицом?

— Я ударился, господин.