Накануне

Логинов Александр Анатольевич (tourperm@yandex.ru)

Накануне.

Серия: Холодная зима 37-го.

Европа внимательно следит за нашествием монгол, вплотную подступивших к Булгарии, а русские князья ведут кровавую борьбу за обладание Киевом, погрязнув в междуусобице. Молодой парень с подругой попадают в таинственный туман и оказываются далеко в прошлом, в самый канун Батыева нашествия. Как сложится их судьба — зависит не только от них, но от множества случайностей, порой, круто меняющих судьбу человека и страны.

Глава 1. Из огня да в полымя

Мобильный телефон резко взорвался звенящей трелью допотопного телефона. Александр Борисович Шемяка, широко известный в узких кругах, как Сашка силач с трудом разлепил глаза, рукой нащупывая будильник на прикроватной тумбочке. На пол полетела зажигалка, пачка сигарет, письмо из МРИ ФНС, с требованием уплатить налог за земельный участок, обладателем коего Сашка стал в прошлом году. Избушка на курьих ножках и почти гектар земли в далеком захолустье достались ему от прабабки в наследство. Ее он помнил смутно, пару раз ездил в гости вместе с отцом. Было ему тогда лет пять, а может шесть. Зато хорошо запомнил удивительный запах, исходящий от старухи — запах свежевыпеченного хлеба.

Мобильный оставленный с вечера на подоконнике продолжал настойчиво трещать. Сашка, наконец, обнаружил будильник, взглянув на стрелки чуть не выматерился — двадцать минут пятого! Спрятав голову под подушку, он решил не отвечать на звонок. Чертов мобильный резко оборвал трель. Сашка повернулся на бок, и тут мобильник вновь проснулся. Сон мгновенно улетучился, но из вредности Сашка продолжал лежать на боку, придавив к уху подушку. Звонки продолжались, кто-то настойчиво пытался дозвониться. Пришлось признать свое поражение и ответить.

— Да, — заспанный голос должен был дать понять тому, кто так рано позвонил, что Сашка жутко недоволен, что его разбудили.

— Сашка, здорово!

Басистый голос всегда жизнерадостного Петрухи Сашка узнал сразу.

— Ты время видел? — вместо приветствия спросил Сашка.

— Время? — удивился собеседник, делая паузу. — Солнце уже встало!

— Вот именно! — сказал Сашка и отключился.

Резкий тон должен был вразумить Петруху, но ничуть не бывало. Пока Сашка раздумывал — сварить кофе, к которому он пристрастился в студенческие годы, или попытаться уснуть, вновь раздалась трель звонка. На дисплее высветился прежний номер.

— Что еще? — уже не таким недовольным тоном спросил Сашка, направляясь на кухню.

— Я телефон купил! — жизнерадостно сообщил Петруха.

— Рад за тебя, — сухо ответил он далекому родственнику. — Все?

— Ты, это, погоди, — заторопился Петр. — Ты помнишь, что обещал?

— Я обещал? Тебе?

Сказать, что Сашка удивился — значит, ничего не сказать. Последний раз они виделись с Петром пять лет назад, когда троюродный брат нагрянул к нему без предупреждения и почти на год прочно обосновался в его квартире. Колхоз их приватизировал местный купец-ухарь и благополучно просрал хозяйство. Технику частью продал, а что и просто сдал в металлолом. Скотина пошла под нож. Добротно сделанные теплые коровники разобрали на кирпичи. В общем, частный капитал не привел деревенских в счастливое капиталистическое будущее. Аптеку и ФАП закрыли во время очередной волны оптимизации, молодежь разъехалась по городам, опустевшая школа, без ремонта приходила в негодность и закономерно обрушилась крыша, благо случилось это в выходной день. Чиновники покачали головой и кардинально решили проблему — деток прикрепили к соседнему селу и желтый школьный автобус рано утром забирал детей в школу. Все бы ничего — школа в соседнем селе километров за двадцать. Да автобус забирал детей из разных деревень. Получалось полсотни км в туда и полсотни обратно. Вот и вставали дети как в старину — с солнышком.

Тогда брательник от безысходности решил попытать счастья в большом городе, нежданно-негаданно нагрянул, мечтая поймать удачу за хвост. Устроился на работу, не воровал, трудился честно, за что был постоянно наказуем начальством.

— Ну, не могу я воровать! Не могу! — тягуче, делая ударение на звуке о, заявил он Сашке, прямо указавшему ему, что воруют все, от мала до велика.

— Не правильно это. Не по-людски, — рубанул Петруха, и уволился со стройки.

Сашка тогда помог ему. С помощью друзей забрал за бесценок у одного фермера импортную технику. С семенами помог, спасибо друзьям — на таможне у другого начинающего фермера неожиданно возникли проблемы. Так же с племенной скотиной обернулось.

Брат на радостях слезу пустил, когда неожиданно стал обладателем крепкого крестьянского хозяйства. Да Сашка быстро вернул его на землю, вручив вырванный из блокнота листок с аккуратно нарисованными цифрами.

— Что это? — изумленно спросил Петруха.

— Долг твой, — с усмешкой произнес Сашка.

Петр схватился за сердце.

— Отдашь все до последнего бакса, — делая страшные глаза, сказал Сашка, — Ровно через двадцать пять лет.

И рассмеялся.

— Уф, — облегченно вздохнул Петруха и спохватился. — А проценты?

— Натурой отдашь: картошечки там пошлешь, морковок, мясца свежего...

— Не сомневайся, брат, — обрадовался Петруха.

И стал он хозяйствовать. Только осенью, когда пришло время продавать урожай, оказалось, что он никому не нужен. Проблема коснулась всех фермеров, но не каждый мог справиться с ней. Торговые сети требовали плату за вход, платили с большой задержкой и как результат возвращали непроданный товар обратно, часто совсем не тот, что брали. Поди докажи, что обманывают. Развозить урожай по маленьким магазинчикам и выросшим как грибы после дождя базам — только время терять. С логистикой у Петрухи было совсем плохо. Опять на помощь пришел Сашка, наладив прямые поставки в столицу.

Петр развернулся: увеличил посевные площади, купил последний оставшийся коровник на разбор. Так выходило дешевле раз в тридцать. Разобрал и вновь построил в тридцати метрах от прежнего места. Вот и все, что Сашка знал про своего родственника. А тут напоминание о каком-то обещании...

— Ну, да. Помнишь от меня к тебе Ванька приезжал? — напомнил Петруха.

Сашка напряг мозги стараясь вспомнить. Точно приезжал один инвалид. Парню ногу на пилораме отрезало. И такое бывает. Не обязательно по пьяни. Точно! Вспомнил! Бревном придавило, а уж потом, в больнице, отрезали ногу.

— Ну, вспомнил, — сказал Сашка, снимая турку с конфорки.

— Так сегодня забирать надо! Лучше полвосьмого прийти, чтобы очередь занять.

— Кого забирать? Какая очередь? — прижав плечом телефон к уху, переспросил Сашка, наливая дымящийся кофе в чашку.

— Так протез. Ты, что забыл?

— Ладно. Заберу, — пообещал он брату.

Раннее появление сотрудника на рабочем месте коллегами не было замечено. Шеф компании раньше полудня в офисе не появлялся, но сегодня был тот самый исключительный случай, когда он ворвался в свой кабинет, на ходу резким тоном бросив секретарше:

— Меня ни для кого нет!

Секретарша Людочка — очаровательное юное создание с невинным лицом ангела, большими по-детски открытыми глазами бездонными как омут, длинными ногами на необычайно высоких каблуках, и без того увеличивающих ее высокий рост, аппетитной попкой и шикарным бюстом, про который в офисе судачили, что он накачен силиконом, только кивнула и произнесла свою любимую фразу, подходящую для всех случаев жизни:

— Афигеть!

К сожалению, Людочка не могла похвастаться умом, у нее его просто не было. Это не мешало ей варить кофе шефу и немного развязно вилять бедрами в его кабинете перед гостем, переключая его внимание на себя. Уже покидая кабинет, Людочка делала контрольный выстрел, полуобернувшись к гостям, спрашивала шефа о каком-нибудь пустяке, при этом смотрела она только на гостя, позволяя ему тонуть в пучине ее призывного небесно-голубого взгляда, полного девичьего томления.

Злые языки единодушно записали секретаршу в любовницы шефа, красочно расписывая сцены их секса в его кабинете, в зала для переговоров и даже на рабочем месте секретарши. Однажды, на корпоративе, Сашка поспорил с товарищем, что добьется ее благосклонности. Обычное ухаживание не принесло результата. Он получил отворот-поворот. Это крепко ударило по самолюбию. Сашка, конечно не донжуан, но всегда легко добивался своего, не зная отказов. Легко сходился и так же быстро сворачивал отношения, пока они не затянулись.

Он перепробовал все известные способы, вплоть до банального шоколада. Все бес толку. Людочка держалась как скала. Михаил торжествовал. Сашка признал себя побежденным, от досады предложив товарищу попробовать самому. Тот неожиданно согласился. Людочка приняла его ухаживания, демонстративно игнорируя Сашку, когда тот приходил к шефу. Через неделю Михаил объявил о своей победе. Что нашло на Сашку в тот момент: уязвленное самолюбие или то, что о своей победе товарищ раструбил всему офису, но Сашка врезал ему от души. Легче не стало. Потом была командировка, по возвращении из нее он узнал, что гадкие слухи дошли до Руфины Степановны и товарищ был с позором изгнан из компании. Шеф вынужден был подчиниться требованию суровой женщины.

Руфина Степановна, или как ее называли в компании — железная леди, человек старой партийной закалки, до перестройки работавшая у самого... и тут с пиететом следовало указать взором на самый верх. На самом деле никто не знал, где и кем работала Руфина Степановна. Но дело свое знала и людей видела насквозь и рентген не нужен. Она ненавидела капиталистов всеми фибрами своей души. Некоторые сделки, проводимые компанией, не совсем укладывались в рамки пока еще молодого формирующегося правового поля и, Руфина Степановна испытывала удовлетворение по их завершению, всегда добавляя от себя:

— Крысы грызутся — трудовому народу и то польза.

Но шефа она уважала, заметив однажды, что если бы не предатель меченный, то быть бы шефу первым секретарем. Шеф отшучивался:

— Я свой мерседес на волгу ни за что не променяю.

Руфина Степановна взялась за дело с большевистской прямотой.

— Ты почто над девкой измываешься? — грозно вопросила она, для убедительности хлопнув сухощавой, но крепкой трудовой рукой по столу.

Александр промолчал, не понимая, о чем речь. Неужели та рыженькая из юридического отдела, с которой он летал в Пермь, нажаловалась железной леди? Так у шефа скоро не останется специалистов в компании...

— Говори! — грозно потребовала Руфина, через стекла старомодных круглых очков пригвоздив Сашку взглядом к креслу.

— А я что? — в растерянности только и мог произнести он.

— Эх, молодежь... — полным сожаления голосом произнесла Руфина Степановна.

Сашка поерзал. Не понять, толи жалеет, толи осуждает. Он приготовился к худшему. Но Руфина удивила его.

— Кто же так ухаживает? Вот, помню, в наше время девушек приглашали в кино, в театр, консерваторию...

Сашка моргнул.

— Людка истомилась вся, а ты ходишь как слепень, ничего не видишь! — неожиданно закончила она.

Сергей испугался. Заводить серьезные отношения с безмозглой курицей не входило в его планы.

— На вот... — в руке Руфины Степановны материализовались два билета.

С видом доброй феи она положила их на стол, прямо перед Сашкой.

— Это что? — парень оторопел.

— Это балет, дубина ты стоеросовая! — наклонившись над столом, строго произнесла Руфина. — Пламя Парижа.

Сашка молчал, разглядывая билеты. Руфина Степановна, не дождавшись ответа, молча, развернулась и на прощание бросила:

— А еще сын таких родителей!

Сашка хотел возмутиться. Ему не нравилось, когда напоминали о родителях. Отец глубоко презирал современных бизнесменов, но дела с ними вел, постоянно проживая на благополучном западе. У отца с сыном были сложные отношения, впрочем, как у всех. Завзятый патриот, отец не мог простить гибели великой страны и страшно злился, когда сын напоминал ему, делая ударение на французский манер, что папа, сам приложил руку к ее падению. Отец страшно злился, надолго прекращая общение с сыном. Мама втихомолку плакала. И часто прилетала навестить сына. Она подолгу бродила по улочкам города, думая о чем-то своем, не посвящая сына в свои переживания. А Сашке не до того было. Жизнь била ключом.

Он ожидал девушку на площади у театра уже полчаса. И когда терпение уже грозило лопнуть, Людочка появилась, сияя невинной улыбкой.

— Пробки, — просто объяснила она свое опоздание.

Сашка улыбнулся, подавая руку. Он не знал, чего от нее ждать. Приглашая девушку в театр, он ожидал услышать традиционное "афигеть", но вместо этого Людмила широко улыбнулась ему и сказала:

— Это так мило. Я принимаю ваше приглашение.

Так завязался их роман. Общение с девушкой полностью перевернуло Сашкино представление о ней. Забирая ее с работы, Сашка каждый раз испытывал шок — сексапильная безмозглая курица преображалась в вполне нормальную девушку. На немой Сашкин вопрос она просто пояснила:

— Курсы театрального мастерства.

Вот и понимай этих женщин. С виду умная — оказывается обыкновенной пустышкой, а набитая дура — очень даже интересной собеседницей с отличным образованием, в смысле диплома с отличием, и широким кругозором. А про начитанность и говорить нечего. Первая близость, случившаяся через восемь месяцев их дружбы, после того как он был представлен ее родителям и был ими принят в качестве жениха дочери, ошеломила парня. Он оказался у нее первым. В ее возрасте по современным меркам дело совсем невероятное. За всю его сексуальную практику девственница повстречалась ему единожды. Это была соседка по школьной парте. С тех пор — ни разу. Впрочем, малолеток он избегал.

Пока загружалась операционная система рабочего ноута, раздался звонок.

— Александр Борисович, зайдите к шефу, — ровным голосом попросила Руфина Степановна.

Шеф не походил на себя. Обычно он выглядел очень успешным презентабельным бизнесменом, но не сегодня. Распахнутый ворот рубашки, отсутствующий галстук, взъерошенные волосы и, глаза... Глаза разъяренного зверя, загнанного в угол.

— Вот ты где! — он сходу набросился на Александра. — Дело по ... комбинату ты вел?

— Я, — подтвердил Сашка, предчувствуя недоброе.

— Сколько раз я говорил тебе, что действовать надо аккуратно, в рамках правового поля! — выкрикнул шеф, брызжа слюной и размахивая руками.

Полный до краев бокал с коньяком уцелел, а вот початая бутылка полетела со стола, расплескивая дорогущий напиток. Шеф залпом выпил коньяк. Ладонью обтер пот со лба и сел в кресло.

— Не вступать в конфликты с законом! — он вновь взорвался, вскакивая на ноги.

— Нажали слегка, — попробовал оправдаться Сашка.

— Слегка? — возмутился шеф громким криком.

— Мишка предложил, ну мы и...

— Молчи! Молчи! — шеф замахал руками.

Сашка замолчал, потупив взор, разглядывая острые носки туфель.

— Значит так, — шеф после небольшой паузы успокоился, перейдя на свой обычный тон. — Тебе надо уехать. Сегодня! Сейчас же.