АНИ СЕТОН
ДРАГОНВИК
(роман)
Перевод с английского Ю.Р. Беловой
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Джоанна была похоронена со всей пышностью, приличествующей ее положению.
Миранда не принимала в этом никакого участия. На похороны ее не пригласили. В этот день она в одиночестве сидела в своей комнате, а на следующее утро отправилась домой.
Река все еще была закрыта для навигации, и Николас отправил ее в путь в карете с Диком, вторым лакеем, который должен был исполнять роль кучера, и Гретой, горничной средних лет, которая стала при ней дуэньей. Поскольку Миранде предстояло провести в дороге две ночи, первую в Бикман-Армсе в Финебекке, а вторую в Пиксилле, то будучи молодой леди, она не могла оставаться в гостинице в одиночестве.
В торопливом отъезде в это хмурое холодное утро Миранде мерещилось нечто постыдное, напоминающее опалу. Она зашла попрощаться в комнату Кэтрин, но спросонья та не проявила к ней никакого интереса, тем более что сегодня ей предстояла долгожданная поездка к тете Ван Таппен в Олбани. Но гораздо хуже безразличия Кэтрин было отсутствие Николаса. Девушка верила, что он придет, чтобы пожелать ей счастливого пути, даже если у них и не будет возможности поговорить наедине. Но он не пришел.
Грета, полная женщина с бесстрастным лицом, укутанная в черную альпаку, ожидала ее в карете. Множество свертков и новый сундук с одеждой, полученной в Драгонвике, были аккуратно привязаны наверху. На красном лице Дика читалось нетерпение, а лошади фыркали и перебирали ногами, не испытывая ни малейшего желания отправляться в дальний путь.
Выхода не было, надо было ехать. Тяжелая дверь захлопнулась, и кучер щелкнул кнутом. Миранда прижалась лицом к оконному стеклу и бросила последний взгляд на Драгонвик. Его башенки и крыши сияли в лучах восходящего солнца. Миранду захлестнуло чувство одиночества, и огромный дом расплылся в тумане слез.
Рука Миранды сжала кольцо, словно ища в нем поддержку — это движение быстро вошло у девушки в привычку. Она села на место, стараясь спрятать лицо от Греты. Служанка открыла затянутый бечевкой мешочек и вытащила письмо, которое почтительно вручила Миранде.
— Вот, мисс, — сказала она. — Минхер велел передать вам, когда мы отъедем.
На ее бесстрастном лице не было и следа любопытства. Она была прекрасно вышколенной горничной, прекрасно знавшей свое место, поэтому Николас и выбрал ее в компаньонки Миранде.
Сердце девушки яростно колотилось, когда она открыла письмо. Оно гласило:
"Мне очень жаль, что я не попрощался с вами. Но лучше нам этого не делать, тем более что для выражения чувств нам не требуются слова. Прошел уже день до назначенного срока, моя дорогая крошка.
Н."
Забыв о благоразумии, Миранда прижала письмо к губам, но потом испуганно оглянулась на молчаливую Грету, спрашивая себя, не заметила ли та ее оплошность. Но женщина уже спала. Миранда спрятала письмо за корсаж рядом с кольцом и чувство одиночества тут же исчезло. В конце концов, год это не так уж и много.
Я стану лучше, думала Миранда. Я буду очень стараться, чтобы стать достойной его. Нужно так много сделать — пометить монограммами изящное нижнее белье и простыни. Она не выйдет замуж бесприданницей. Миранда подавила тревожную мысль, что все эти приготовления будет очень трудно осуществить, учитывая желание Николаса "ничего не рассказывать". Но уж как-нибудь она исхитрится.
С каждой милей, отделявшей ее от Драгонвика, ужас и печаль последних дней постепенно притуплялись. Ее отношения с Николасом стали такими, как она хотела. Он любит ее, она любит его, и вскоре они смогут вступить в брак — естественное завершение любого романа. Она выкинула из головы все неприятные воспоминания о Джоанне и непонятное мрачное настроение Николаса. Человек не должен оглядываться назад, радостно думала она, чувствуя себя очень зрелой и мудрой. Значение имеет только будущее. Так говорил Николас. Так теперь будет думать и она.
В полдень третьего дня они проехали мимо Бедфорд-Вилладжа и направились к Нортвею. Еще через несколько миль Миранда стала узнавать знакомые места и, наконец, ее охватила щемящая тоска по матери, тоска, которую она так долго от себя скрывала.
И все же, когда она, наконец, увидела белый деревянный дом под вязами, она была обескуражена. Этот дом оказался таким маленьким и невзрачным.
Во дворе перед кухонной дверью стоял фермерский фургон с дымящимся навозом, который Том и ее отец набросали из кучи в конюшне. Оба подняли головы, услышав шум подъезжающей кареты. Миранда увидела, что они небриты, в поту и грязи.
Кучер чуть было не проехал мимо, но тут у Миранды зашумело в голове, и она откуда-то издалека услышала собственный голос.
— Поверни здесь, — сказала на слуге негромко, но вызывающе. — Я тут живу.
Она испытывала неподдельное страдание под ошеломленным взглядом лакея. Он развернул лошадей и направил их в узкие ворота. Грета, выглядевшая сегодня флегматичнее обычного, без интереса рассматривала ферму.
Карета остановилась прямо у навозной кучи, и Дик, открыв для Миранды дверцу, почтительно ждал со шляпой в руках. Эфраим и Том застыли, словно пригвожденные к месту, затем братец опомнился и закричал:
— Боже милостивый, отец! Это же Ренни!
Эфраим так же пришел в себя, и на его небритом лице появилось выражение явного недовольства.
— Вижу.
Затем он повернулся к девушке, которая неловко стояла на ступеньке кареты, боясь испачкать изящные туфельки в грязи птичьего двора.
— Ну, мисс, — заговорил ее отец, — значит, ваши блестящие родственники устали от вас и отослали домой?
— Нет, папа, — со смущением ответила она. Хотя она и не была особенно рада видеть отца, она ожидала более теплого приема. — Миссис Ван Рин умерла в прошлый понедельник, и, конечно, мне пришлось вернуться домой. Написать я не успела.
— Конечно, — согласился Эфраим, вытирая руки грязным красным платком. — Мне очень жаль, что несчастная леди скончалась, но все мы смертны, и пути Господни неисповедимы. Ну что ж, добро пожаловать домой, Ренни... И хватит торчать на ступенях, словно курица на насесте. Мать ты найдешь на огороде. Она будет рада тебя видеть.
Получив приказ, Миранда со вздохом подобрала шелковые юбки и осторожно спустилась на землю. Эфраим повернулся к сыну.
— Том, думаю, мы сможем подыскать место для лошадей, но карета останется снаружи. Что же до вас, — он помолчал, только сейчас обнаружив внутри Грету и не зная толком, что делать с ней и кучером, — то Миранда приготовит вам ужин. Мы найдем, где вам переночевать.
— Нет, папа, — вновь со смущением воскликнула Миранда. Она заметила, как заморгал кучер при одной только мысли, что мисс Уэллс будет сама готовить ему ужин, та самая мисс Уэллс, которую в Драгонвике обслуживало не менее полудюжины человек. — Мистер Ван Рин распорядился, чтобы они немедленно возвращались. Ночь они проведут в дороге. До свидания, — быстро добавила она, обращаясь к слугам. — Благодарю вас. Мой брат поможет вам вытащить мой багаж.
И она скрылась за углом дома.
Она сразу же увидела худую фигуру в старой серой шляпе от солнца, склонившуюся над грядкой, и, забыв обо всем на свете, в том числе и о туфельках, и о юбках, с криком радости помчалась вперед.
— Дорогая моя! Мамочка, я так рада видеть тебя!
Абигайль выпрямилась и при всей сдержанности, свойственной янки, была буквально поражена видом стройной молодой девушки. Затем она открыла объятия и прижала дочь к груди.
* * *
Так для Миранды начался невероятно сложный период привыкания к фермерской жизни. Почти год прошел с тех пор, как она уехала из родного дома. Ничего в нем не изменилось, но изменилась она сама — безвозвратно, и кроме Абигайль, вся остальная семья показалась ей в тот первый вечер неотесанной и чужой. Малышка не узнавала ее и при виде надушенной и завитой леди в шуршащем зеленом шелке закричала от страха.
После неловких приветствий все три брата уставились на нее в настороженном смущении. Табита, раскрасневшаяся от работы у печи, в съехавшем на бок переднике, закричала:
— Боже, Ренни! Я бы тебя не узнала, — и сестры обменялись торопливыми поцелуями. Но в приветствии Тибби не было и капли теплоты. Она пристально уставилась на Миранду, и в выражении ее глаз явно проглядывало завистливое неодобрение.
Шелковое платье с глубоким вырезом, кружевные оборки, изящные маленькие туфельки... и кроме всего прочего она напудрила лицо, в ужасе подумала Табита. Она недовольно сжала губы и пока все рассаживались на ужин вокруг кухонного стола, искоса поглядывала на отца в уверенности, что он разделяет ее негодование и не замедлит его высказать.
И Эфраим не разочаровал ее. Закончив молитву, он положил нож и вилку на кусок засоленной домашней ветчины и внимательно оглядел Миранду.
— Ты собираешься мыть посуду в этих смешных тряпках? — поинтересовался Эфраим, с сарказмом глядя на дочь.
Табита удовлетворенно хихикнула, а младшие мальчики весело толкнули друг друга в бок.
Но раньше, чем Миранда успела ответить, Абигайль, подавшись вперед, быстро произнесла:
— Эфраим, Ренни сегодня устала с дороги. За дела она примется с завтрашнего утра.
Эфраим хмыкнул.
— Пусть уж постарается. Я не намерен содержать ленивых, вздорных девчонок.
Он снова взялся за нож, больше ничего не говоря. Остальные, привычные к его пространным наставлениям, принялись за еду в некотором недоумении.
Внешний облик Миранды привел отца в замешательство. Он не мог не заметить, что его дочь стала очень хорошенькой, и что своей одеждой и манерами она теперь похожа на тех богатых леди, которых он видел в Астор-Хаузе. Против воли на него произвело впечатление ее эффектное возвращение — карета с гербами, двое слуг, холеные лошади в посеребренной сбруе. Должно быть, мистер Ван Рин и вправду заботился о девчонке, раз обеспечил ей подобное положение. Но теперь она снова дома и вся это благородная чушь должна быть выбита из ее головы. Эфраим, опустошив тарелку, отодвинул ее ближе к Абигайль.
Миранда почти ничего не могла есть.
Возвращение домой оказалось для нее равносильным медленному увязанию в болоте. Все здесь угнетало ее: мелкие фермерские проблемы, семейные молитвы и чтение Библии — в ее отсутствие Эфраим закончил Новый завет и вернулся к Второзаконию — привычка в восемь часов отправляться в постель, которую она теперь вновь делила с Табитой.
— Это ненадолго, — выпалила Табита, заметив смущенный взгляд, который Миранда бросила на кровать, показавшуюся ей ужасно узкой. — Скоро она полностью будет твоей.
Миранда вгляделась в круглое торжествующее лицо сестры.
— Но... что ты хочешь этим сказать, Тибби?
— В следующем месяце я выхожу замуж за Оба, — ответила младшая сестра, тем самым подразумевая: а это гораздо большее достижение, чем у тебя, вместе со всеми твоими нарядами, а уж если вспомнить, что ты двумя годами старше...
Миранда села на постель, вызывая в памяти широкое лицо Обадии, его толстые руки и заикание.
— Ты любишь его, Тибби? — серьезно спросила она.
Сестра в замешательстве кивнула. Кто же вот так запросто говорит о любви? Но Ренни всегда была странной.
— Тогда, надеюсь, ты будешь счастлива, — проговорила Миранда, и ее голос дрогнул.
Николас... подумала она, охваченная тоской. Сейчас год казался ей вечностью. Будет ли у меня когда-нибудь "следующий месяц"? Ей захотелось рассказать все Табите, просто хотя бы ради удовольствия повторить его имя. Но она знала, что не имеет права этого делать. Кольцо было надето на цепочку и надежно спрятано под ночной рубашкой с высоким воротничком.
— У меня есть два шелковых платья, — быстро сказала она. — Бери, какое захочешь, Тибби, я подгоню его для тебя.
— О Ренни, спасибо! — воскликнула сестра, покоренная этим благородным жестом. — Это так мило с твоей стороны... Ты всегда обращалась с иголкой лучше меня, — добавила она, тоже решив проявить великодушие. Ее неприязнь к Миранде прошла, когда она обнаружила, что сестра не намерена задаваться. И что, уехав из прекрасного и изящного Драгонвика, Миранда вовсе не желает рассыпаться в восторгах по этому поводу. Вместо этого Миранда терпеливо выслушивала излияния Тибби о добродетелях Оба и о трехкомнатном коттедже, выстроенном на ферме Браунов специально для молодых.
— Гостиная, кухня и спальня, а гостиная оклеена обоями, — восторженно шепнула она сестре, молча сидящей рядом. — Конечно, позднее... дом станет недостаточно велик, — добавила она, вспыхнув в полумраке. — Об сказал... он надеется, что мы каждый год будем добавлять по одной комнате. Разве это не замечательно!
— Потрясающе, — согласилась Миранда.
Она постаралась представить в трехкомнатном коттедже себя с Николасом, но из этого ничего не получилось. Образ Николаса неразрывно был связан с мрачной королевской атмосферой Драгонвика, с его великолепием и невидимыми слугами.
Она положила руку на воротничок ночной рубашки и нащупала кольцо. Сердечко из карбункула нагрелось от ее тела. Девушка просунула палец в золотое кольцо.
Еще долго после того, как уснула Табита, Миранда лежала совершенно неподвижно, уставившись в низкий потолок. Она не издала ни звука, но слезы медленно катились по ее щекам, падая прямо на матрац, набитый кукурузной шелухой.
