Шотландия молодая
Часть 3. За нас с вами
Глава 1
Я и в самом деле не стал прощаться ни с кем. Не люблю это дело дюже.
Нет, я направился — отнюдь не к тому, к кому вы подумали, не к Мердоху, нет. И не к Ангусу. И даже не к Мэри. Я направился прямиком к своему приемному отцу.
Тут я хотел бы уточнить один момент. Многие из вас наверняка подумают, что вот такой Леша козел, отказался от своих родителей и забыл о своем происхождении. Но это не совсем так. Я о них не забыл. Более того, я хотел, чтобы они были — и по этой причине искал им замену.
Трудно утверждать, что Александр Макдонелл смог бы стать — полноценным отцом мне. И я не знаю, какие отношения у него складывались с Ангусом. И знать не хочу.
Но это был очень и очень серьезный человек.
Первым делом, когда я рассказал ему о послании, он спросил меня, надо ли это мне. Когда я рассказал ему о всех замыслах — а я был уверен, что даже в его возрасте, он мог осознать и понять — он понял.
Он прекрасно все понял. Он понял куда больше, чем я на тот момент, однако, не стану забегать вперед. Именно по этой причине — в силу своего понимания, он пригласил меня в другой конец дома, раздобыл откуда-то вкуснющие пироги и огромную баклагу вина.
— Сынок, это хорошо, что ты все высказал. Я вполне разделяю твои замыслы, твои порывы. Поезжай. Но смотри, не верь этим протестантам. У них на уме одно, на языке другое, а делают они третье.
— Вы не беспокойтесь пожалуйста. Я разберусь...
— Я и не беспокоюсь. Я тебе советую. Ангус — он сам себе голова, смышленный вырос сорванец.
— А я? — я даже не успел прокашляться, шокированный фактом, что смышленный из нас — все-таки Ангус.
— Ты другой. Ты не отсюда. Не думай, что я старый дурак и не вижу ничего. Вижу. Ты здесь недавно, еще многое предстоит узнать, — вождь неторопливо и аккуратно наполнил два кубка. Пошевелил усищами, занюхнул вино. Придвинул ко мне один из сосудов. — Ты очень настойчивый. Резкий, если можно так сказать. Но это неправильно. В бою оно, может, и будет к спеху. А так — нет. Учись терпению. Будешь в низовьях — учись терпению. Учись выслушивать других, обдумывать трижды, прежде чем рот откроешь. Я по себе знаю — много мыслей приходит в голову, когда слушаешь оппонента. Но самое мудрое приходит позже. Поэтому будь хладнокровен, будь сдержан.
Черт, ведь прав старик. Сколько раз бывало, когда "умная мысля приходила опосля", а высказать некому, уже поздно.
Мы осушили кубки. Поднялись из-за стола.
— Ну и все, на том закончим. Клан не посрами, — он грохнул меня по плечу, так, что мне пришлось сдвинуться на шаг от такого шлепка. — Храни тебя Господь!
Мы обнялись.
И расстались. Один из свиты вождя, Каван вызвался проводить меня. Поначалу я отнекивался, но Каван стоял, как скала. Вождь велел ему сопровождать меня, и баста. Думаю, без посторонней помощи я не выдержал бы в седле более пары часов, так что в конце путешествия я был благодарен. Я ведь только в процессе понял, что хрен бы я куда уехал, не зная местности, не имея опыта верховой езды...
На самом деле, филейные части привыкают к езде. Это почти как на велике, только там сидишь на простате. Почти. И под мухой часто. Почти. И страдаешь. И читать такое неинтересно. Я ж все понимаю.
Троссакс мы проехали нормально — а это, как ни крути, три часа тряски в седле. Кавану-то что, он бы и до Фалкирка доехал бы без затруднений, судя по всему, а вот я... Я уже, фигурально выражаясь, кровоточил изо всех отверстий.
Или близко к тому.
До Эдинборо оставалось не более двух часов скачки, приблизительно.
После передышки — и перекуса — Каван уже было вскочил на ноги, но я решительно запротестовал. Не то чтоб мне особо нравилось его общество, нет; я просто не мог заставить себя забраться в седло снова. Да, я оттягивал этот момент. Поверьте, терпеть прижигания каленым железом в разы проще, чем снова садиться в седло, на отбитый зад. Особенно, когда это можно избежать. Ну, или оттянуть.
Каван не проявил солидарности — возможно оттого, что я не рассказал ему о своей проблеме. Ему-то, скорее всего, не терпелось выполнить поручение и вернуться домой. Когда я подумал о том, что этому человеку вскоре предстоит совершить путешествие обратно, домой, и представил, что было бы, если б на его месте оказался я... О да, вы меня поняли. Даже моя кургузая жопка инстинктивно сжалась от такой перспективы.
Я выторговал у своего попутчика еще час. Когда мы двинулись и приблизились уже к Эдинборо, я заметил горстку всадников, свернувшую на юг у перекрестка, к которому мы, собственно и приближались. Любопытно. Каван тоже увидел их и выглядел оздаченно.
— Странно. Я думал, этой дорогой курьеры не пользуются.
— Похожие мысли и у меня, — отозвался я.
— Обычно, на юг едут через Далкейт. А на восток, на Глазго — через Ливингстон и Линлитгоу. Ну да неважно, — Каван обогнал меня.
Мы продолжили путь.
Около самого города я замялся. Каких-то значительных казарм в городе нет, для этой цели существует замок. Может быть, стоит направить стопы, а точнее, копыта коня прямиком туда?
Но нет, начальство должно находиться рядом с принцем, по идее. Хотя опять же, Мюррей сам занимается тренировкой рекрутов, это я помнил еще по книгам. Черт-знает-что!
Я не заметил, как Каван отстал. Обернулся. Он развернул своего скакуна поперек дороги.
— Здесь я вынужден попрощаться. Надеюсь, ты не потеряешься в городе, — он широко улыбнулся.
— Не, не потеряюсь. Спасибо.
— Тогда до встречи, Алистер. Бог в помощь!
— Удачи!
И он резко гикнул, влепил пяткой в бок лошади да и понесся обратно, на запад, только пыль воспарила густым облаком.
Ну а я потрусил в сторону города, в глубине души прося провидение послать мне навстречу отряд горцев. Ну или хотя бы парочку. Встречаться с горожанами мне совсем не хотелось. Мне и в сам город-то не хотелось.
Знаете, когда живешь на природе, условно выражаясь, в сельской местности, то от города отвыкаешь, напрочь причем.
Так и в России у меня было — к Москве приходилось привыкать после летних каникул. Тут не в самом городе дело, а в людях, разумеется. Точнее, в их количестве. Ну и в урбанизации, конечно, тоже — если я правильно употребляю термин. Только что ты ходил по лесам и полям, лазил на деревья, выкапывал молодой картофель с полей, разводил костры, справлял нужду под кустом, уж простите за натуралистичность — и вдруг раз! Через пару часов ты в бетонном муравейнике, кишащем миллионами "муравьев".
Эдинборо не Москва. Но разница все равно чувствуется. Я прекрасно помнил, что в Эдинборо было немало наших сторонников во главе с Примроузом, но даже несмотря на это я как-то сжался, подобрался. Город — это город, он тяготеет над тобой, подавляет, заглатывает одинокого человека, как того же мураша. В горах ты наравне с природой, в городе — один, маленький и слабый.
Тьфу, да что за бред! Жил же в Москве, ходил по ней, дышал тамошним воздухом и ничего со мной не случилось. Я расправил плечи, подтянул палаш поближе и гордо поехал по улице.
Несколько горцев попались мне очень скоро. Я здорово опасался, что они не говорят на английском, но они таки говорили. Один из них. Он-то и направил меня прямиком к зданию парламента, которое я, впрочем, видел и раньше. От него же я узнал, что горцы расположились у Дадингстона, как почти год спустя и там им, в целом, нравится, а вот новые рекруты базируются в замке и вокруг.
Фундаментальный парламентский дворец встретил меня холодно, возвышаясь темной громадой в сумерках. "Ну а что ты ожидал, что тут будут водить хороводы и прыгать черз костер?", сказал я себе, неуклюже сползая с седла.
Однако лишь только я забросил поводья обратно на шею коня, поскреб затекшее и отбитое седалище и неуверенным шагом направился ко входу, как по лесенке сбежала высокая фигура, перепрыгивая через две ступени. Джордж Мюррей.
Он приобнял меня, потрепал по склокоченным волосам — ну прям возвращение блудного сына, ни больше, ни меньше.
— Я ждал тебя.
— Как и обещали, Ваше Пр... Лорд Джордж, простите.
— До прибытия судна в Лейт осталось двое суток, если датчане не обманули, — он снова приобрел невозмутимо-высокомерный вид. — Пойдем.
Народу в зале столпилось немало, собрались Драммонды, Макферсон, Ранальд, Иан Мор, много других вождей, которых я не знал ни в лицо, ни по имени — отряды с севера продолжали прибывать, в перманентный мир с Англией никто не верил. В дальнем углу я заметил и Каннингхэма с Примроузом. Ну и конечно же присутствовали принц со своими "семерыми из Моидарта", из которых в живых остались пятеро.
Я поймал взгляд О'Салливана — неприятный, колючий, оценивающий. Встретившись глазами со мной, он поспешил раздвинуть свою харю улыбкой, довольно сухонькой, впрочем; как я уже говорил, после драки в Холируде при коронации принца, он начал относиться ко мне на порядок лучше. Но мы не виделись уже больше месяца, наверняка он выкинул такого ничтожного персонажа, как я, из головы. С него станется.
Собственно, мое прибытие никого толком не отвлекло, ну разве что самую малость. Государственные — и племенные, стоит добавить — мужи заседали со своими прениями уже явно не первый час. И не первый день, в этом никаких сомнений не было, когда я увидел столы, накрытые... Точнее, когда-то они были накрытые, а сейчас уже почти полностью разоренные. Похоже, заседающие пользовались той же тактикой, что я наблюдал у Макдональдов в Лохабере: никаких трапез, обедов и здравниц тут не было, народ элементарно подходил к столам, жрал, пил, когда возникало желание.
Смешно было наблюдать Чарли и его компаньонов — для них такие обычаи казались диковатыми, судя по их лицам и некоторой зажатости. Принц-то наш привык к роскоши даже в лагере, а тут в зал вваливаются кучи горцев и что прикажете с ними делать?
Горцы, понятное дело, вели себя прилично, с должным уважением к регенту, но без грамма подобострастия, наоборот, с налетом высокомерия, как и подобает дикарским вождям. Все это, конечно, была игра, "понты", как сказал бы я у себя на Родине, но понты необходимые. Отношения между знатными людьми, стоящими на разных ступенях иерархической лестницы — тоже своего рода ритуал. Ну по крайней мере, пока не не перепьются.
Мюррей перехватил мой оценивающий взгляд.
— Да, уже второй день тут обсуждаем состав экспедиции, — заметил мою приподнятую бровь и пояснил: — Принц принял решение вернуть своего отца сюда, в Эдинборо, на трон. Он считает, что это поможет нам приобрести симпатии английских якобитов и других колеблющихся.
— Ну да, вы упоминали это в письме.
— Именно. Но как ты и сам понимаешь, прорваться на континент нам будет нелегко. Французы прорывались через блокаду год назад, но сейчас англичане ужесточили контроль...
— И поэтому вы решили использовать датское судно?
— Совершенно верно. Это будет секретная миссия, то есть, никаких прорывов. Одно легкое судно, идущее якобы с дипломатическими целями, для обсуждения торговых операций.
— Ага, — только и смог родить я.
— Ну вот, сейчас мы решаем, кто примет участие. Но мы пока даже не видели само судно, на сколько человек оно рассчитано. Однако многие высказываются за то, чтобы экспедицию возглавил я, поскольку мне доводилось жить и служить в Европе...
— Это было бы здорово! — перебил я.
— Может и было бы, но лично я против такого. Я не в состоянии...
— Как же? Почему нет?
— Пойми, Сэнди, я знаю себя. И если я говорю: "не в состоянии", то я имею в виду именно это. Не воспринимай это, как слабость, но я уже не тот, что пятнадцать лет назад. Зато несколько человек высказалось в твою пользу, О'Салливан в том числе, как я тебе уже писал. И честно говоря, я тоже за. Хотя это будет сопряжено с огромным риском.
Вот тебе и раз! Нет, принять участие в таком деле — конечно, огромная честь. Правда и ответственность не меньшая. А как было бы здорово, если бы нас возглавил Мюррей! За таким человеком — как за каменной стеной. Но если уж он сказал нет, то, видимо, нет. Его не разубедишь, если только сам принц высочайше не повелит.
Принц же тем временем о чем-то оживленно беседовал с Ранальдом.
Заметив, что я смотрю в его сторону, он сделал величественный жест рукой: подойди, мол.
Ах, как мне не хотелось с ним пересекаться! Но дело есть дело.
— Александр есть человек весьма одаренный и находчивый, — принц положил руку мне на плечо, лишь только я приблизился. Я внутренне содрогнулся, не от прикосновения, а больше от ожидания, что воспоследует за этим? — Несомненно, он часто действовал по наитию, порой безрасудно, сломя голову бросался в пекло. Но мы все знаем, что этого требовала ситуация. Кто из нас решится бросить камень в его сторону? Кто из нас не совершал ошибок?
Разговоры притихли — Чарльз обращался как-бы ко всем собравшимся. Я слегка скосил глаза в сторону — все внимание присутствующих было сосредоточено на мне. А я даже не мог повернуться к ним лицом, не сбросив при этом руку принца с плеча. Чертовски неудобная ситуация.
— Кроме того, Александр показал себя верным слугой Стюартов, хоть он и чужой веры, верным соратником, готовым идти на любые лишения. И братом горцев, клана Кеппох. Лично я высказываюсь за его участие в вояже, как и мой друг, Джон О'Салливан.
— Да, да! — не замедлил поддержать принца сам О'Салливан. — Я видел своими глазами, как этот человек помогал мне защищать Его Высочество и я уверен, что он не пожалел бы жизни, если б в том возникла потребность!
