Красные сигналы горят россыпью треугольников, где-то пищит сигнал тревоги, ввинчиваясь прямо под черепную коробку, тактический дисплей сошел с ума, идентифицируя цели. Слишком много целей. Пальцы начали дрожать крупной дрожью и пилот стиснул зубы, пытаясь совладать с собой. Главное — контроль, главное, чтобы он сумел нажать на эту кнопку когда придет время.
— Тревога! Захват! — пищал тактический компьютер, оповещая, что они находятся прямо в перекрестье прицела десятков ракет.
— Пересекающиеся курсы! Опасность столкновения! — трезвонил другой сигнал.
— Опасность! Опасность! Опасность! — панель сверкала как фейерверк над стеклянными башнями Прайма, как блестящая витрина игрушечного магазина перед праздниками.
— Да слышу я, слышу ... — Пилот щелкнул тумблером, отключая многочисленные сигналы тревоги. Потом, подумав, нажал другую клавишу. На старом плеере, прикрепленном к панели в нарушении всех уставных правил. Кабину наполнили другие звуки.
— Слышу... — повторил пилот и большим пальцем откинул в сторону предохранительную скобу над желто-черной кнопкой с надписью 'Огонь'. В прицеле росли, приближаясь, вражеские корабли.
— Дистанция. — шевельнул губами пилот.
— Триста сорок единиц. До выхода на дистанцию эффективного поражения сто двадцать секунд. — отозвался тактический компьютер.
— Есть еще время. — сказал пилот. Сто двадцать секунд. Рука в перчатке легла на рукоять управления огнем, где-то там, слева от кокпита прокрутились стволы туннельной установки Гатлинга, прогреваясь перед огнем. Щелкнули насосы, откачивая атмосферу при переходе в боевой режим, тонко запели маневровые двигатели, прогреваясь. Штурмовой ган боат отдельной тридцать восьмой эскадры Его Императорского Величия готов к бою. Вернее, то, что осталось от отдельной тридцать восьмой эскадры. Один штурмовик и один мертвец в кабине. Пилот растянул непослушные губы в улыбке. Мертвец дышал, мертвец смотрел в прицел и даже улыбался. Чуть-чуть. Но он был уже мертв. И его смерть смотрела ему в лицо — через сто двадцать секунд она выйдет на дистанцию прямого огня. Кто-то когда то сказал ему что выиграть бой можно только перестав заботиться о себе, о своей жизни, о сохранности. Только так ты сможешь победить, котенок... — так говорила Мамочка. Но сейчас речь не шла о победе. Он не мог победить. Мог только задержать противника. На минуту. Может быть, на пять или десять. Если он смог задержать их на час — это была бы победа. Но один штурмовик — этого слишком мало для того, чтобы задержать эскадру истребителей Каганата с поддержкой звена наемников. Слишком мало для часа но достаточно для пяти минут. Может даже десяти.
Один штурмовик и один мертвец в обмен на десять минут. Может быть это дороговато, но ведь и минуты не простые. Каждая минута давала возможность ярко-желтому маркеру на тактическом дисплее уйти, оторваться от преследования, нырнув в гиперпрыжок. Каждая минута давала возможность предупредить Империю о том, что произошло в этом секторе пространства, о том, как пропала отдельная тридцать восьмая и что произошло на планете. О жутком изобретении Каганата. И о том, что отныне в галактике никто не может чувствовать себя в безопасности.
Значит — надо было остаться тут, на краю. Между своими, отходящими к краю системы и чужими, рвущимися на перехват. Пилот посмотрел на дисплей. Девяносто секунд. Еще есть время. Есть. Пилот облизал губы. Его подташнивало.
Сейчас я буду совершать подвиг, подумал он, а меня тошнит. Вот интересно, героев империи тошнило перед подвигами? Или это только я такой, а? А может вообще кого-то просто рвало, про это в книгах не напишут и голо не снимут. В голо все мускулистые, с огнем в глазах, с бластером наперевес, а про то, что во рту металлический привкус и колени сводит, просто сил нет — про это ни слова. И пальцы, чертовы пальцы дрожат так, словно джигу выплясывают. Если бы мне сейчас налили стакан выпивки — вряд ли я смог бы донести ее до рта не пролив половины. Говорят перед смертью вся жизнь должна промелькнуть перед глазами, но ничего даже на ум не приходит. Или это будет потом? Уже когда ракеты 'Золотокрылых' разорвут его ган-боат как бумажную игрушку? Впрочем — какая разница, все равно герои империи как правило мертвы. Будет орден, будет похоронка семье, будут залпы карабинов над условной могилой, куда положат знамя эскадры и темно-синий берет с серебряными крылышками. Не ради этого я тут сижу и потею в кабине штурмовика. Нет. Пилот еще раз скосил глаза на дисплей.
Шестьдесят секунд до выхода цели в зону эффективного попадания.
Я здесь ради отдельной тридцать восьмой. За тех, кто уже погиб. И чтобы их гибель не была напрасной. И за 'Гермес'. 'Гермес', который прикрыл наше отступление, пожертвовал собой, я видел эту вспышку света, это мог быть только его реактор. За капитана 'Гермеса', Сандру Каллахан, она была женщина что надо, я бы назвал ее девушкой, но называть капитана так неприлично, поэтому для меня она останется капитаном Каллахан. За 'Сорвиголов' и их мастер-пилота. За корабельных 'крыс' и их Мамочку. За ее непутевого братца. За всех нас.
Тридцать секунд.
Надо собраться. Палец лег на кнопку управления огнем. Предохранители сняты, осталось лишь нажать на курок и увести машину с линии ответного огня. Отстрелить ракетные ловушки и снова открыть огонь. И снова... если конечно он все еще будет жив. Согласно прогноза вычислителя его штурмовик сможет выжить только первые три минуты боя. Ровно столько, сколько времени понадобится эскадре истребителей чтобы перегруппироваться и атаковать. Плюс десять секунд — на подлет ракеты. Но сегодня цифры не имеют значения, подумал пилот. Для мертвецов неважны цифры. Важно только время.
— Цель в зоне эффективного поражения. — палец пилота лег на кнопку с надписью 'Огонь'.
— Ты и в самом деле рассчитываешь сдать экзамены на пилота истребителя? — спросил Персиваль Дорбан.
— А почему бы и нет? — улыбнулся Стив: — чем мы с тобой хуже всех этих напыщенных задавак? По основным предметам у меня отличные оценки, а физическое развитие... да разве пилоту надо бегать по оврагам с гаусс-винтовкой наперевес? Глупости. Они же не пехота.
— Но ... — Перси хотел сказать что насколько он знает даже пехота в современном мире не бегает по оврагам, а также что при поступлении в летную академию все-таки придется сдавать физкультуру, но тут его перебили.
— Да ладно вам. — сказал Арвен Нильсен, только что пробежавший полосу препятствий и вставший рядом: — нашли о чем говорить. Никто из вас туда в жизнь не поступит. Пилот истребителя! Ха.
— Отвали Арвен. — сказал Стив и прищурил глаза: — ты же не хочешь нарваться?
— Или ты надерешь мне задницу? — фыркнул Арвен, но на всякий случай отступил назад на шаг: — сними с себя свои игрушки и мы еще посмотрим кто кого...
— Да ну его. Не обращай внимания, Стив, а то потом неприятности будут. — Перси потянул друга за рукав, уводя от конфликта: — он же придурок, этот Арвен.
— Иногда так охота... — Стив не закончил чего именно ему охота, но Перси знал это и так. Стив был инвалидом, наследственная болезнь, какой-то отголосок штамма Рогова перекрутила ему кости и вызвала постоянную дистрофию мышечных волокон. Современная медицина и кибернетика творят чудеса и внешне Стив выглядел совершенно здоровым, но это была лишь иллюзия — фактически на шестьдесят процентов он состоял из неорганических имплантатов, заменяющих ему мышцы, кости и даже кожу. Потому он был сильнее многих своих сверстников и мог не рассчитать своей силы, как в прошлый раз, когда он едва не выдернул руку из сустава, помогая однокласснику забраться на препятствие. Поэтому Стив избегал конфликтов. Перси же избегал конфликтов по другой причине. Перси был из тех ребят, которые обладали 'широкой костью'. Проще говоря, Перси был толстый. И рыхлый. Несмотря на стереотипы полные люди в состоянии постоять за себя в драке — просто потому что преимущество в весе играет свою роль. Но Перси не любил конфликтов и предпочитал уходить от них, чем ввязываться. Иногда он думал — а что, если бы у меня были бы такие же имплантаты как у Стива — что я сделал бы? Надрал бы обидчикам задницы? Наверное все же нет.
— Почему бы тебе не поехать со мной? — спросил Стив, когда они немного отошли в сторону, наблюдая, как следующая пара их однокурсников проходит полосу препятствий.
— Из меня, похоже даже пехотинца не выйдет, — скривился Перси, наблюдая, как Инна Колон обгоняет свою подружку, ловко перебежав по бревну над ямой. Ее стройные ладные ноги были...
— Эй, посмотри-ка, какая фигурка у этой Колон! — весело прищурился Стив вслед финишировавшей Инне.
— Что? — растерялся Перси. Он никогда не показывал своих чувств к девушкам, потому, что боялся насмешек, в том числе и со стороны Стива (в первую очередь со стороны Стива!).
— Брось, старина. Я же видел, как ты на нее смотришь. — Стив некоторое время смотрел в сторону девушек, только что закончивших пробег, и стоящих немного поодаль, потом обернулся к Перси и хлопнул его по плечу: — Ну так как? Поедем в столицу, глядишь поступим вместе.
— Эээ — за те пять лет, что Перси знал Стива, он так и не сумел привыкнуть к его манере совершенно неожиданно менять тему разговора.
— Я знаю, что у твоего старика в последнее время проблемы, но если ты все-таки решишься, то я возьму на свой счет все расходы по поступлению и поездке. Считай это взносом в патриотическое движение 'Перси Дорбана в пилоты!' — улыбнулся Стив. Перси, осознавший, что ему так и не привыкнуть к этой манере Стива, только вздохнул. Ему, конечно же, хотелось в столицу, Олд-Прайм-Сити — это мечта всех. Хотя бы просто побывать там, увидеть улицы, по которым ходят Окки Лауне и Брюс Кэстволлд, постоять у Тотема Мира, сходить в знаменитые подземные города развлечений — Валгаллу и Рагнарек, хоть одним глазком взглянуть на дворец Императора Марка, поездить на гравилифтах знаменитого города, да мало ли... Вот только все это не грозило Перси по одной простой причине — отец Перси не брал в долг и не принимал дорогих подарков. За те пять лет, что Перси и Стив были вместе, Стив не раз предлагал отцу Перси если не подарочный чек, то хотя бы долгосрочный займ. Но Дорбан-старший не разу не воспользовался щедрым предложением друга своего сына. Не бери в долг и не давай в долг — любил говаривать он, верный принципам семьи Дорбан. Дорбаны всегда торговали. Но никогда они не были в таком бедственном положении, как сейчас. Денежные вложения деда съела кобальтовая лихорадка тех лет, когда думалось, что кобальт станет идеальным топливом для космических перевозок. К сожалению, кобальт оказался слишком капризен для высокоструйных двигателей и часто выводил их из строя, хорошо если не взрывая к чертям корабль со всем грузом и пассажирами. Так что, кобальтовые прииски деда Перси остались на балансе семьи в графе 'потери'. Оборудование и техника так и остались на малоизвестном астероиде, занесенном в имперский каталог под номером М-35276АЕ. Миллионы кредиток впустую. Дед сошел с ума в тот же день, как громада 'Абромахии', первого транспорта на кобальтовых высокоструйных двигателях, взорвалась при выходе на орбиту Олд-Прайм-Сити. Кобальт был забыт, а прииск заброшен. А ведь если бы дело выгорело, то сейчас Перси был бы одним из самых богатых людей Империи. Впрочем — что толку в сожалениях? Отец Перси прилагал нечеловеческие усилия, чтобы вывести семью Дорбан из состояния финансового пике, в которое ввел ее дед. Кредиторы почти довели его до нервного срыва, сразу после признания деда недееспособным он продал семейное имение и почти все ценные бумаги, чтобы расплатиться с ними. Поэтому он сейчас никогда и ничего не занимал. Пойми, сынок — говорил он, сидя допоздна за бухгалтерскими отчетами: — они сперва предлагают золотые горы, а потом ты оказываешься в их власти. И если бы мой отец и твой дед не занимал денег на этот прииск, то когда все закончилось бы, наша семья по крайней мере осталась бы в своем имении и не была бы вынуждена продавать акции, чтобы покрыть гигантские проценты. Никогда ничего не занимай сынок. — и говоря так Дорбан-старший качал головой. Поэтому Перси более чем кто-то другой знал, что ему не светит поездка в столицу Империи, в лучезарный Олд-Прайм-Сити. После окончания в академии курса обязательного обучения Перси конечно же станет помогать отцу в его отчаянных попытках стабилизировать финансовое положение семьи Дорбан. Перси печально вздохнул.
— Извини, Стив, но ты же знаешь моего отца...
— По-моему Перси, тебе уже пора принимать собственные решения. Или ты до конца своих дней будешь слушаться отца? — Стив покачал головой и приветственно помахал рукой Беатрис, только что закончившей пробежку. Та помахала в ответ, улыбаясь, направилась к ним.
— Во всяком случае, не отвечай мне отказом сразу, подумай Перси... — сказал Стив и моментально переключил внимание на подошедшую Беатрис Шехтер:
— Беа! Как дистанция? Готова к поступлению в десантные войска?
— Ха! Я этих слабаков уложу одной левой! — усмехнулась Беатрис. Она дышала ровно, словно и не бежала только что сквозь лабиринт полосы препятствий. А ее мощная фигура отдавала женственностью валькирии — широкие плечи и бедра, уверенные движения.
— Не сомневаюсь в этом. Вообще-то в постель ты можешь их уложить и не прикладывая таких усилий, — лукаво улыбнулся Стив. Перси всегда поражался его умению разговаривать с женщинами, балансируя на грани дозволенного, превращая разговор в нечто отягощенное намеками и двусмысленными улыбками, от которых голос сразу становился хриплым, а глаза начинали блестеть. Вот и сейчас, то, за что Перси получил бы оплеуху, вызвало на лице у Беатрис лишь легкую улыбку.
— Да, кстати, Беа... Я тут решил устроить вечеринку после того, как мы сдадим последний экзамен. Буду тебя ждать, — Стив легко приобнял Беатрис, та шлепнула его по руке:
— Надеюсь там не будет никаких топ-моделей. На последней твоей вечеринке я чувствовала себя отвратительно — у меня ведь есть грудь и задница, в отличие от этих ...
— Уверяю тебя, Беа, что там будут только наши однокурсники. Никаких светских львов Верхнего Синнея.
— Ладно, я обязательно приду. Там будет шампанское?
— Просто реки и моря шампанского. Буду тебя ждать, королева моего сердца. — Стив преувеличено галантно поцеловал ей руку. Беатрис отошла от них к стайке своих однокурсниц, которые призывно махали ей руками.
— Ты устраиваешь вечеринку? — спросил Перси: — я в первый раз об этом слышу.
— Да я и сам тоже. Мне это пришло в голову, когда я наблюдал за... ну и потом это действительно хорошая идея, все-таки мы оканчиваем академию. Кто знает, когда еще встретимся. — Стив словно бы оправдывался перед Перси: — И еще мы пригласим туда Инну Колон. Ты же хочешь пообщаться с ней в ээ ... неформальной обстановке?
— Мгм. Мои шансы ничтожны. Я думаю, она пойдет с Арвеном. — Перси кивнул в сторону Инны, которая как раз рассмеялась в ответ какой-то шутке Арвена Нильсена, здоровенного двухметрового детины, капитана команды академии по хардболу.
