Планируя операцию по "наведению порядка" у сахалинских берегов Небогатов решил заодно перебросить на юг "каторжанского острова" пехотный батальон, уже готовый отправиться на Сахалин кружным путём — через Хабаровск, затем по Амуру до Николаевска и далее почти шестьсот вёрст пешего марша от Александровска до Корсаковского поста...
Перевозка полностью укомплектованного кадрового батальона силами флота выходила гораздо быстрее и, подумав, командующий решил рискнуть, уж очень нужны были на "Южной позиции Сахалинского оборонительного района" дополнительные силы, потому командующий Тихоокеанским флотом придумал несложную комбинацию — "Алмаз" с пехотой на борту выскочил в море в полдень 12 июля на пару с "Изумрудом". Ферзен сопровождал "Алмаз" примерно сотню миль и затем лёг на обратный курс, в то время как крейсер Чагина исполнял роль "морского извозчика" перемещая кратчайшим путём позабившую все свободные помещения пехоту. Армейские офицеры с любопытством наблюдали за распорядком службы моряков, а командир и старший офицер "Алмаза", исполняя распоряжение Небогатова, провели экскурсии по машинному отделению, дали возможность поручикам "почувствовать себя адмиралами" на мостике крейсера, сравнить морские и армейские бинокли...
Николай Иванович очень надеялся, что найдутся романтики морской службы, и пара-тройка офицеров подаст рапорта о переводе в морскую пехоту.
Пока "Алмаз", превратившийся в транспортно-десантный корабль (помимо людей загрузили и пару сотен тонн грузов для обустройства батальона на новом месте) неспешно следовал за основными силами, отряд Бухвостова наоборот, форсировал машины...
В пятидесяти милях от острова Ребун русскую эскадру, уже собранную в единый кулак и представлявшую внушительную силу — три броненосца, два броненосных крейсера, два крейсера бронепалубных и шесть больших миноносцев, обнаружили японцы.
Небогатов, остающийся на "Жемчуге" принял решение разделить силы. Бухвостов на "Александре" с "Суворовым", "Россией", "Громобоем" и тройкой миноносцев блокирует Лаперузов пролив и обстреливает Вакканай, сил отбиться от Камимуры хватит — не полезут японцы под огонь восьми двенадцатидюймовых орудий.
Сам же вице-адмирал силами второго отряда из "Орла", "Авроры", "Жемчуга" и "Грозного", "Громкого" "Буйного" перекрывает Татарский пролив. Таким образом, пара японских канонерок окажется в западне. Убежать не получится, а "Орёл" гарантировано их топит.
План развёртывания сил и разделения отрядов подробно рассмотрели во Владивостоке, единственным слабым местом педантичный Брусилов находил перевозку пехоты на "Алмазе" без сопровождения. Очень уж слаб был крейсер Чагина, вооружённый малокалиберными орудиями, — при встрече с любым японским бронепалубником "Алмаз" гарантировано терпел поражение.
Однако, принимая во внимание выход в море значительных сил русского флота, Небогатов резонно посчитал, — не до утопления "Алмаза" будет самураям, им впору думать как убежать от тройки "бородинцев" с наименьшим ущербом.
Так и оказалось, к мысу Крильон крейсер-яхта дошёл без приключений, не считать же за таковые грандиозную приборку, увы, неизбежную при перевозке на боевом корабле по неспокойному морю нескольких сотен "крупы сухопутной"...
Впрочем, свою выгоду флот всё ж таки поимел, два подпоручика и один унтер решились написать рапорта на имя Небогатова о переводе в "Тихоокеанскую дивизию морской пехоты".
Затем Бухвостов вдумчиво и неспешно обстреливающий портовые сооружения Вакканая попеременно то "Александром", то "Суворовым", приказал Лилье отконвоировать "Алмаз" до Корсаковского поста. Броненосные крейсера Камимуры, как и ожидалось, боя не приняли и отошли на юго-восток вдоль побережья Хоккайдо. Однако многочисленные японские миноносцы постоянно "торчали" в зоне видимости, нервируя контр-адмирала. Но памятуя всего о трёх эсминцах под рукой и втихомолку поругивая комфлота, уведшего "Жемчуг" в Татарский пролив, Николай Михайлович приказал командирам миноносцев не дёргаться, не поддаваться на провокации самураев, не гробить машины и не изводить понапрасну уголь в бесплодных гонках. Главное — охранить от атак броненосцы.
Кстати, Небогатов, перед выходом в море признал свою ошибку. Отсутствие под рукой вспомогательного крейсера, который можно использовать какое то время как эскадренный угольщик, хотя бы для "подпитки" миноносцев, существенно сужало возможности отряда. В мае при прорыве Цусимой очень хорошо показал себя "Рион", заблаговременно загруженный мешками с отборным углем и подстраховавший миноносный отряд. Пробные погрузки, уже вблизи Владивостока, показали важность такого корабля в составе рейдерской группы. Но желание выпустить в океан как можно большее число истребителей торговли, постараться хоть как-то реализовать концепцию крейсерской войны десятилетиями оттачиваемую теоретиками флота, подвело Небогатова. Ошибка была не смертельная, но досадная. И Николай Иванович решил отчасти её исправить, телеграфировал Клапье де Колонгу, о максимальной разгрузке "Терека", который наряду с броненосцами береговой обороны и "Камчаткой" кровь из носу, но необходимо уводить во Владивосток. Если "Наварин" и "Николай" не проходят по мелководному проливу — чёрт с ними, останутся в "Амурской луже", глядишь пару крейсеров Камимуры "свяжут". Но ББО, плавмастерская и вспомогательный крейсер должны находиться в главной базе Тихоокеанского флота, в первую очередь — "Камчатка".
Комфлота не мог нарадоваться новым германским радиостанциям, позволявшим держать уверенную связь между "Александром" и "Жемчугом". Даже до Владивостока иногда "добивали" радисты, но тут, очевидно, срабатывал рельеф местности — сигнал иногда проходил, но по большей части отсутствовал. Впрочем, установка большой мачты-антенны на одной из сопок решало проблему, в чём Небогатова заверил погрузившийся в проблемы связи Семёнов.
— Ваше превосходительство, — кавторанг ликовал как мальчишка, — только подумайте, мы даже сегодня может выдвинуть "Изумруд" на сотню миль от Золотого Рога и использовать его как промежуточную станцию. Таким образом, получаем абсолютно новую концепцию войны на море. Мы зрячие, а Того с Камимурой бестолково машут мечами самурайскими с повязкой на глазах. И хотели бы подглядеть, но не могут!
— Разделяю ваш оптимизм, Владимир Иванович, — адмирал, несмотря на то, что старые японские канонерки как назло за сутки до появления русских кораблей в Татарском проливе ушли на базу, а из Вакканая, оповещённые о приближении тройки грозных "бородинцев", также ускользнули, находился в прекрасном настроении. — Но вряд ли такое превосходство долго продлится. Не позволят англичане иметь первенство "русским варварам" перед Соединённым флотом хоть в каком-то компоненте. Несмотря на все старания Свенторжецкого, информация наверняка уйдёт к просвещённым мореплавателям, а от них — к японцам. Думаю, что сразу же с комплектами радиотелеграфных аппаратов.
— Но, Николай Иванович, сегодня то мы зрячие, а противник — слеп! Грех не воспользоваться таким преимуществом.
— Обязательно воспользуемся, Владимир Иванович, а пока давайте порадуемся отсутствию у японцев в мае мощных, миль на пятьсот радиотелеграфов...
Пока вице-адмирал и капитан второго ранга теоретизировали, рассуждая о будущем войны на море, на отряде составились тральные партии возглавляемые дюжиной минных офицеров, заранее собранных на "Жемчуге". Ответственным был назначен капитан второго ранга Павел Павлович Македонский, критиковавший, было дело, Небогатова за снятие с броненосцев минных аппаратов. И началась монотонная и нудная работа по очистке фарватера от мин как японских, так и русских, набросанных в совершеннейшем беспорядке два месяца тому назад.
С севера, от пролива Невельского схожую работу проводили тральные партии "Сахалинской эскадры". Небогатов предусмотрительно, на двух катерах (на случай вероятного подрыва) отправил на каждом к Клапье де Колонгу по мощной германской радиостанции. Отважные катерники с их малой осадкой проскочили минные банки без проблем, а может быть, просто повезло — ведь только за два дня удалось подцепить более полутораста "подводных гостинцев". Доставленные с риском новые радиостанции спешно монтировались: одна на пятиузловом "Сисое" — гарантированно остающимся в Амурском лимане в роли плавучей батареи, для второй же подыскивали высокое место у Николаевска.
Николай Иванович очень надеялся связать две базы флота напрямую, без посредничества телеграфа. Но пока адмирала интересовало иное — кинется ли Того от Гензана напрямую в Лаперузов пролив, скоординировав свои действия с Камимурой, или же решится атаковать Владивосток.
Убедившись, что японских кораблей между материком и Сахалином нет, Небогатов сразу же отправил "Орёл", "Аврору" "Грозный" и "Громкий" в распоряжение Бухвостова, перекрывшего пролив Лаперуза и громившего порт Вакканая, оставив при "Жемчуге" лишь "Буйный".
14 июля мичман, начальствующий над радиотелеграфом "Жемчуга" ворвался в каюту обедающего адмирала.
— Ваше превосходительство, "молния" из Владивостока, японские броненосцы в заливе Петра Великого!
Семёнов, вкушавший нехитрые яства у комфлота, подошёл к взволнованному офицеру, забрал текст сообщения и приказал немедленно бежать к аппарату и "отстучать", что командующий в курсе и требует дальнейших непрерывных сведений.
— Дождались, Николай Иванович, — кавторанг бегло посмотрел телеграмму и передал её адмиралу, кривившемуся от зубной боли и посему употреблявшего исключительно бульон и коньяк, — решил Того нашим же салом да нам по мусалам, по частям разбить. Думает, совладает с "Бородино" и "Ослябей".
По сообщению Ферзена, выскочившего из залива Петра Великого и транслировавшего информацию, передаваемую из Владивостока для командующего, у острова Аскольд развернулась неприятельская эскадра в составе "Микаса", "Асахи", "Сикисима", "Фудзи", "Ниссин", "Кассуга" и полутора-двух десятков миноносцев. "Изумруд", обнаружив врага и отстучав сообщение оставшемуся на хозяйстве контр-адмиралу Игнациусу, отбежал на ост, дабы оперативно информировать о происходящем командующего Тихоокеанским флотом. За "камешком", стараясь оттеснить его подальше, увязались "Отова" и "Ниитака"...
— Непросто придётся Василию Васильевичу, — Семёнов озабочено выстукивал вилкой по столу морзянку: "ТОГО-ТОГО-ТОГО". — Японцы даже "Асахи" вытащили, вряд ли башню починить успели, скорее дело в двух исправных двенадцатидюймовых орудиях. Значит Владивосток и батареи ожидает бомбардировка.
— Поборол таки Того страх перед подводными лодками, — вице-адмирал хватив рюмку шустовского почувствовал, — отпускает боль, не ноют зубы, застуженные, вероятно, на мостике. — Владимир Иванович, а ведь Хейхатиро запросто может, скоординировав действия с Камимурой зажать наш отряд между Хоккайдо, Сахалином и материком.
— Не думаю, Николай Иванович.
— Вот как? Аргументируйте!
— Про "Асахи" спешно выдернутый из ремонта я уже сказал. Вряд ли в запасниках у японцев нет пары стволов главного калибра, а следовательно прервать ремонт башни могли только очень веские резоны. Наверняка Того спешно понадобились все, какие только есть в наличии двенадцатидюймовые "аргументы" под Владивостоком. А касаемо поимки отряда Бухвостова, — нет у японцев пока возможности оперативно обмениваться сообщениями. Как раз об этом мы вчера говорили, — лет через пять, а то и ранее так усовершенствуется связь, что вся наработанная стратегия полетит в тартарары. Но сейчас в 1905 году разделённый японский флот не может выступать согласованно. А про "проснувшуюся отвагу" Того, — думаю, японцы отработали какие-то свои способы противодействия подводным лодкам и решились на штурм. Вероятно, от отчаяния — дела то на сухопутном фронте понемногу, но переламываются в нашу пользу.
— Да, государь отверг предложенный вариант мирного договора, впереди война на истощение противника. А сие означает, любезнейший Владимир Иванович, что Того не успокоится пока не разломает оборону Владивостока или не погибнет от русского снаряда...
Левицкий носился по крейсеру, наблюдая, — не попал бы "Жемчуг" на минную банку или оторвавшуюся мину, обедать не стал, переживая за вверенный ему корабль. Он же и принёс в каюту адмирала "благую весть" о завершении траления и начале движения до предела облегчённых броненосцев береговой обороны (выгружен боезапас, минимум угля и т.д) по фарватеру. Впереди "Сенявина" и "Апраксина" шли два пароходика, наоборот, "усаженные" мешками с песком и волочившие за собой тралы. На первом пароходе находился кавторанг Македонский, на втором — один из "минных" лейтенантов.
Вообще-то все без исключения офицеры, принимавшие участие в разминировании рвались на пароходы, дабы если уж проворонили, упустили подводную смерть, то самим и ответить. Но Небогатов прежестоко высмеял "романтиков" и с большой неохотой согласился на присутствие на прорывателях только двоих. Да и то после разъяснений Македонского о необходимости контролировать маршрут и мгновенно передавать сигналы на ББО. Вслед за броненосцами береговой обороны двигался "Терек" с усечённым экипажем и только потом "Камчатка", за которую особенно переживал комфлота.
— Не волнуйтесь, Николай Иванович, — Левицкий поспешил успокоить адмирала, нервно дёргавшего головой, — минёры здорово наловчились, столько минных постановок устроили под Владивостоком. Да и со стороны Константина Константиновича тоже не новички — третий месяц каждодневной практики.
— Успокаиваете, Павел Павлович, — командующий нервно прошёлся по мостику, — честно говоря, за прохождение отряда я не особо беспокоюсь. Другое интересно — как там Игнациус от Того отбивается, дело уже к вечеру, а "Изумруд" только и сообщает, что нет связи со штабом флота, а его теснят на восток "Отова" с "Ниитакой".
— Радио с "Александра", — к Небогатову подошёл Семёнов, — Бухвостов докладывает, что "Россия" и "Алмаз" благополучно вернулись к отряду. Высадка батальона и грузов прошли без происшествий. Японские миноносцы подходили на сорок кабельтов, были обстреляны, спешно отошли. Полковник Арцишевский благодарит за подкрепление и боеприпасы, в его отряде оставалось всего по восемь патронов на винтовку.
— Арцишевский, это он с мичманом новиковским десант Камимуры в ночном бою уничтожил? — Небогатов довольно рассмеялся, — дельный офицер, быть ему генералом, если не оплошает.
— Так точно, мичман Максимов, с крейсера "Новик", уже лейтенант, георгиевский кавалер. Очень инициативный и толковый, помог получить ценные сведения эскадре Клапье де Колонга, — подсказал адмиралу Семёнов, — сейчас, насколько мне известно, остаётся на юге Сахалина, продолжает командовать батареей.
Утро 16 июля принесло сразу две хороших новости — во первых в Николаевск после месячного рейда к берегам Камчатки и Курильских островов вернулся "Днепр", с парой сотен пленённых на Курилах японцев. Во вторых — караван из шести судов благополучно вышел на чистую воду. Правда, головной пароходик с бравым кавторангом Македонским тралами подцепил пару "гостинцев", но подрывов не случилось — всплывшие мины аккуратно отбуксировали на шлюпках в сторону и благополучно уничтожили.
Флагманский штурман второй Тихоокеанской эскадры, полковник Филипповский находился на "Сенявине", отслеживая прохождение каравана по мелководью Татарского пролива. Его доклад Небогатову о практически стопроцентной вероятности посадки на мель "Наварина" и "Николая" командующего совершенно не расстроил.
— Что ж, Владимир Иванович, — обратился адмирал к ветерану штурманского дела, — благодарю за службу, за образцовое выполнение задания. А "Наварин" и "Николай" оставим тогда уж Константину Константиновичу, негоже адмиралу без эскадры. Вас же прошу отправиться на катере в Николаевск и продолжить по возможности изучение района Охотского моря и побережья Сахалина. Японцы наши прибрежные воды лучше нас изучили, куда это годится?
"Апраксин", "Сенявин" и "Терек" спешно перегружали с обступивших их катеров и прошедшей следом баржи боезапас. Небогатов прикидывал хватит ли угля увеличившемуся отряду, да фактически эскадре, всё таки — восемнадцать вымпелов, если Того задержится у Владивостока. Конечно, в поход все корабли вышли с перегрузом по углю, надежд на сахалинский не было, даже при условии господства русской эскадры в заливе Анива. Поэтому как "подкормить" броненосцы береговой обороны следовало хорошенько подумать.
— Ваше превосходительство, — "радиомичман" взлетел на мостик с листом телеграммы, (называемую флотской молодёжью уже на современный лад — "радиограммой") и таким радостным выражением лица, что адмирал невольно улыбнулся в ответ.
— Что там, откуда сообщение?
— Под Владивостоком князь Трубецкой успешно атаковал "Фудзи"!
Пока Небогатов вчитывался в текст, офицеры находившиеся на мостике "Жемчуга" мимикой и жестами пытались выяснить у мичмана подробности лихой атаки бравого подводника. Но тот стоял навытяжку перед комфлота и только и мог, выразительно, но совершенно неинформативно вращать глазами...
— Хватить гримасничать, господа, — вице-адмирал смял депешу, так и оставив её в кулаке, — японский броненосец подорван, честь и хвала экипажу "Сома". Но утопить корабль линии слабой миной, которыми снаряжены наши подводные лодки затруднительно. Потому радоваться и открывать шампанское преждевременно, но по чарке за успех нового оружия русского флота примем непременно!
— Павел Павлович, — обратился Небогатов к командиру "Жемчуга", — сообщите о подвиге "Сома" по кораблям, дайте радио Бухвостову. И потихоньку пора выдвигаться к проливу Лаперуза, самое время соединиться с броненосцами Николая Михайловича. Надлежит все силы держать в кулаке, чёрт знает что Того взбредёт в голову после такой плюхи из-под воды...
Бухвостов одновременно с командующим получил радио с "Изумруда" и сразу же оповестил суда отряда, дабы поднять настроение подчинённым. Однако эффект был едва ли не противоположный, на броненосцах и экипажи и кают-компании люто завидовали "России" и "Громобою" в коротком и яростном получасовом бою утопившим "Якумо". На всю Россию прогремел подвиг "Мономаха", в мае добившего "Кассаги" и "Читосе", а недавно, прикрывая отход товарищей, серьёзно "зацепившего" ещё два бронепалубника — "Сума" и "Акицусима". Славные героические крейсера Российского флота! А теперь вот отличилась "ныряющая керосинка"...
И только мощнейшие современные броненосцы, по мнению моряков, на них служащих — "даром ели хлеб". Более других рвались в бой гвардейцы с "Александра", жаждущие доказать что по праву являются флагманским кораблём Тихоокеанского флота. Бухвостов вроде бы в шутку, но с изрядной долей ревности рассказывал Небогатову, как переживают матросы и офицеры "Александра" всякий раз, когда адмирал выходит в море на "Громобое".
И вот теперь, преисполненные надежд разгромить Камимуру и блистательной победой понудить самураев к заключению выгодного для России мирного договора моряки уныло наблюдали за редкими выстрелами по портовым сооружениям Вакканая. Расстреливать орудия, сравнивая с землёй второстепенную гавань, никто не собирался, "Александр" и "Суворов" на пару истратили 42 двенадцатидюймовых снаряда и полторы сотни шестидюймовых, больше тренируя артиллеристов и показывая жителям островного государства их уязвимость перед русским флотом. Японцы отошли в глубь острова, исключая нескольких фанатиков в бессильном гневе грозящих фамильными мечами русским броненосцам.
Матросы и офицерская молодёжь рвались подойти под прикрытием орудий к берегу на шлюпках и захватить пару-другую самураев. Бухвостов даже отбил телеграмму командующему, испрашивая разрешения на высадку демонстративного десанта, но получил по радио издевательскую, хотя и краткую, выволочку. Небогатов категорически запретил рисковать подготовленными моряками, неприспособленными для ведения сухопутного боя. А в составе отряда морских пехотинцев, как назло не было...
— Уел меня Николай Михайлович, — пожаловался Семёнову вице-адмирал, — и там я ошибся и сям. Не подумал старый дурак о нахождении на кораблях морских пехотинцев, хотя бы по взводу. Глядишь, насобирали бы ударную роту и высадились на пару часов в окрестностях Вакканая, водрузили флаг российский на земле японской, фотографический снимок бы сделали, государя порадовали.
— Ферзен сообщил, что Того отходит на юг, "Фудзи" крен выправил и держит около десяти узлов.
— Вот и пускай "Изумруд" сопроводит броненосцы до Гензана, удостоверится, что ушли самураи. Только, Владимир Иванович, особо предупредите Василия Николаевича — не зарываться! Японцы злы, запросто устроят загонную охоту на крейсер. Сколько есть у них миноносцев — половины за "Изумруд" не пожалеют.
— Слушаюсь, — Семёнов поднялся с диванчика и поспешил к радистам, оставив адмирала в одиночестве.
Небогатов посмотрел на початую бутылку коньяка, вспомнил о зубной боли, которая внезапно возникнув, также в один миг и пропала. Очевидно — нервы. А нервы — ни к чёрту...
Самый популярный в России адмирал, которого даже прогрессивная общественность сквозь зубы, но признавала талантливым, уважаемым офицерами и нижними чинами военачальником, человек, по мнению знатоков "свергнувший" всесильного генерал-адмирала Алексея Александровича, после заключения мира — первый кандидат на пост полноценного морского министра не знал что делать.
Упрямство императора толкало Тихоокеанский флот на генеральное сражение с Соединённым флотом Японии и хотя боеготовность за последние три месяца существенно повысилась, боевой дух команд был высок, неприятель потерпел несколько чувствительных поражений, Небогатов столкновения броненосных эскадр категорически не желал. Даже в случае победы — тяжёлой, кровавой и такой маловероятной, будут выбиты лучшие кадры, погибнут самые толковые и знающие, самые самоотверженные и храбрые офицеры и адмиралы.
И с кем поднимать флот? С артурцами, морально сломленными, раздавленными бесполезной, бестолковой гибелью эскадры? Сидят они сейчас в плену, жадно ловят отрывочные сведения о ходе войны, особенно на море. Вернутся домой по заключении мира и каково будет им общаться с "небогатовцами"?
Адмирал усмехнулся, вспомнив нечаянно подслушанный разговор подвыпивших офицеров, что-то втолковывавших приехавшему с Чёрного моря лейтенанту. Именно тогда он и услышал: "Мы — небогатовцы"!
Приятно, разумеется, что флотская молодёжь так высоко его ставит, но соответствовать ожиданиям восторженных мичманов ой как непросто. Вот и сейчас — ждут от него какого-то гениального озарения, когда шли к проливу Лаперуза верили, что "старик" придумал хитрую ловушку для Камимуры и три бородинца идут топить японские крейсера. Ан — не вышло, ускользнули японцы, даже паршивые канонерки и номерные эсминцы уволокли за собой. Конечно, операцию нельзя назвать неуспешной, без потерь и подрывов проведены на "большую воду" два броненосца береговой обороны, столь нужная во Владивостоке плавмастерская "Камчатка". Завтра отряды Небогатова и Бухвостова соединятся и эскадра получится весьма внушительная: три эскадренных броненосца, два ББО, два больших броненосных крейсера, четыре крейсера, шесть миноносцев. Это сколько же угля сожжём, пока якоря в Золотом Роге бросим! Нет, надо поддержать идею Бухвостова с десантом, чёрт с ним, отправить по полсотни человек с броненосцев и столько же с "России" и "Громобоя", тем более там избыточное количество людей, много "учеников". Чёрт возьми, а почему нет? Того оставшись с двумя полноценными броненосцами на север не бросится, Камимуру раскатаем, если появится. Самое время для демонстрации русского флага на Хоккайдо. Но, чтобы непременно с фотографиями! Надо всего то — высадится на берегу, час-полтора потоптать священную землю Ямато. Если не мы — то кто?! И непременно мичмана Кульнева с "Суворова" в десант! Глядишь, и в этот раз свою тужурку на что-нибудь у японских рыбаков сменяет. Небогатов развеселился и с нетерпением ожидал возвращения "писателя", как за глаза и в открытую звали Владимира Ивановича Семёнова на флоте. Кавторанг не скрывал, что собирает сведения для будущей книги о войне и на дружеские подначки не обижался... — Десанта хотели — будет вам десант! — Плохое настроение у вице-адмирала Небогатова исчезло вместе с зубной болью...
