* * *
Часть третья
* * *
И были у отца два сына. Один умный был детина, а второй... заботливый.
Долго у Алексея Степановича и Анны Павловны не было детей, то одно, то война. И уже после войны, в Маньчжурии, где он дослуживал в должности ,,адъютант эскадрильи,, ( начальник штаба ) наконец то родился у них сынок. Души они в нём не чаяли. Назвали его Петром. У отца ( впредь будем именовать Алексея Степановича — отец ) всегда было преклонение перед людьми правящими. Вырос он во время правления Сталина или как его именовали в народе — Иосиф Грозный. Но и Ленина не забывал и в разговорах с товарищами никогда не умалял его заслуги по сравнению со Сталиным.
Когда на двадцатом съезде КПСС развенчали культ личности, он выбросил портрет Сталина в сарай, но других портретов вешать в зале не стал. Пришедшего во власть Хрущёва он поддерживал и все перегибы на местах относил к косякам местной власти. Но когда Брежнев со товарищи изгнал Хрущёва, то поддержал и это.
А вот с местным начальством конфликтовал постоянно. Потому и не достиг больших чинов в милиции и вышел на пенсию в звании майора милиции. Уж больно он любил самостоятельность в приёме решений и не терпел, когда ему навязывали своё мнение. И даже достиг определённого успеха в защите прав человека, а в то время это было что то!
Как то осудили одного человека за превышение пределов самообороны и отец доказал, что никакого превышения не было и этого человека освободили. Действительно доходило до глупости. Если на тебя напали, то ты должен был внимательно смотреть, чтобы не превысить пределов самообороны, а то в тюрьму! Легче допустить, чтобы тебя убили, а то мучений не оберёшься. Вот такие были законы в социалистической державе, да и сейчас нет — нет, да и услышишь отголоски того права.
Отец вступил в общество по распространению знаний и стал ездить по районам для читки лекций. За каждую прочитанную лекцию он получал 10 рублей. 5 рублей из десяти он платил в общество, а пять забирал себе. И эти деньги шли в уплату жилищной ссуды. За одну поездку он читал до десяти лекций. Там были лекции по международному положению. по правовым знаниям и другие.
Когда он приезжал домой, дети открывали его чемодан и искали чего — нибудь вкусного, но там кроме старого хлеба с маслом и мёдом ничего не было. Но и это вызывало определённый интерес. Отец говорил, что эти деликатесы прислала лиса и дети сметали с чаем остатки былой роскоши.
Когда наступала пора отпуска, отец брал путёвку в санаторий и уезжал на месяц или в Гагры, или в Ашхабад, в ущелье "Фирюза", где благополучно отдыхал и заодно старался похудеть. Мать потом всё время удивлялась, что еда в санатории зря пропадала. А когда ей говорили
— А что, мол он тебя с собой не берёт?
Мать отвечала, что она хоть отдохнёт без него. И в то время, когда отец растрясал свои жиры в санатории, хотя было это бесполезно, такая уж у него была конституция, массивность, но не рыхлость, мать занималась вязанием, ремонтом дома, белила стены и потолок, а также всем набором занятий по дому, которые накапливались за год.
Наконец отец, отдохнув, присылал телеграмму, приезжаю мол, встречайте мол. И вся семья ехала на вокзал встречать своего главу. Благо, что билет на троллейбус ?7, который ехал на вокзал, стоил 4 копейки, а не 20 рублей как сейчас. И вот, нагруженные чемоданом и коробками с дырками, чтобы фрукты не испортились, все ехали домой. Ну а дома, само собой начиналась ревизия отцовых коробок, что кончалось дружным чавканьем.
И когда угомонившись, умывшись, все садились напротив отца, тот начинал рассказ. И так повторялось каждый год. Потому что отец не хотел терять бесплатные путёвки. А купить за деньги хорошую путёвку не мог, не было денег. И поэтому приходилось использовать бесплатные путёвки и может не туда, куда бы хотелось.
Однажды он всё таки клюнул на предложение услуг от химика. Сделали ему ставни для дома, но они в скором времени рассохлись и в щелях было видно синее небо. Что значит не от чистого сердца!
Свободного времени у отца практически не было. С 9 утра до 6 вечера на службе, а для дома только один выходной. Но и тот использовался для ремонта дома и дворовых построек, так как всё было сделано некачественно и приходилось постоянно что нибудь поправлять.
Каждую субботу отец с сыновьями ходил в баню на Кирова. Сначала покупались билеты, затем отстаивалась длинная очередь и, наконец попадали в раздевалку. Там ещё не было шкафов, а только длинные лавки со спинками и крючками. Как ни странно, но ни разу вещи не пропадали. Потом долго мылись, а отец ещё и парился. А после дети шли в зал ожидания и с наслаждением пили газировку из автоматов, а отец ещё мылся и парился. Когда приходили домой отец пил чай, а потом долго обтирался полотенцем.
Ну, а о выезде на природу приходилось только мечтать. И даже когда выдавались очень редкие случаи поехать на Урал купаться или в кино сходить, неоднократно случалось, что отец в автобусе или на улице начинал задерживать хулиганов и семье приходилось долго ждать продолжения ,,банкета,,.
А когда приходили на Урал, то отец заставлял детей мыться с мылом / наверно, чтобы вода зря не пропадала, ведь дома тогда воды не было /. Потом садились на травку и кушали то, что захватили с собой.
При всей своей скромной зарплате отец частенько приносил с работы домой гостинцы и все дети с интересом ждали когда развернут газетный свёрток и... что же там?
Чаще всего это были французские булки или как тогда уже говорили ,,городские,, Вкус был потрясающим и ели их с чаем. Теперь их давно нет наверно потому, что ингредиенты для выпечки легко разворовать и получится простой хлеб. а рецепт довольно сложен — Французская/городская/ булка "Французская, или как ее позже стали называть, городская, булка — одна из самых старых в российском хлебопечении.".
[]
В нашу булочную на Туркестанской когда-то привозили булки по 7 копеек. Но больше городских булок нет, как будто и не было их никогда. Им на смену пришли так называемые САЙКИ, которые вскоре стали безвкусные, как обыкновенный хлеб, а потом тоже исчезли.
А тем временем подрастали сыновья.
Старший, Пётр ( именно Пётр, а никак иначе ) учился хорошо , почти на одни пятёрки. Свободное время проводил у друзей по школе, где помогал по хозяйству, дрова пилил с друзьями, но домой никого не приводил и сам старался слинять побыстрее, чтобы, не дай бог, чего не попросили помочь.
А младшего брата с собой не брал, прямо таки отталкивал, — не ходи за мной, говорил ему. Вот и приходилось тому всё больше дома быть, отцу да матери помогать, что скажут. А вот как сложилась его жизнь он расскажет от своего имени в следующем рассказе.
