О Гарри Поттере
О Гарри Поттере
Осталась на парте раскрытой тетрадь
Не выпало им дочитать, дописать
В сущности "Гарри Поттер" — книга о войне. О межвоенном поколении. Война кончилась недавно, каждый второй потерял на ней кого-то из близких.
И война вот-вот начнётся снова и уже вчерашним детям приходится бросать школу, браться за оружие, идти на войну и взрослеть на этой войне. Потому что кто-то должен доделать то, чего не успели родители.
Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий бег у забав, столько горя вокруг.
Постараться ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя....
А ещё вспоминается Гайдар, с "Мальчишом-Кибальчишом". То же самое — кончилась вроде гражданская война, всё хорошо... и только один мальчик чувствует что-то неладное.
Вот однажды — дело к вечеру — вышел Мальчиш-Кибальчиш на крыльцо. Смотрит он — небо ясное, ветер теплый, солнце к ночи за Черные Горы садится. И все бы хорошо, да что-то нехорошо.
Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов. Сказал он отцу, а отец усталый пришел.
— Что ты? — говорит он Мальчишу. — Это дальние грозы гремят за Черными Горами. Это пастухи дымят кострами за Синей Рекой, стада пасут да ужин варят. Иди, Мальчиш, и спи спокойно.
Ушел Мальчиш. Лег спать. Но не спится ему — ну, никак не засыпается.Подставь вместо Кибальчиша Гарри Поттера, и посмотри, что получится.
Кстати, "Мальчиш-Кибальчиш" — вещь ведь не самостоятельная. Её рассказывают в другой книге, книге о межвоенном поколении.
Ещё "Гарри Поттер" — очень редкий случай, как детская книга плавно переходит во взрослую.
На это ведь почти никто не шёл.
А ведь было возможно: Кристофер Робин, уходящий на войну и до конца жизни не общавшийся с отцом.
Король Матиуш, становящийся лётчиком-испытателем, а потом садовником. Такие книги дописывала История.
А ещё "Гарри Поттер" — книга о настоящей дружбе.
Между прочим, оказывается, Гарри Поттер учился в Хогвартсе тогда же, когда и мы в институте — в 1991-1997 годах.
О зле. Зло у Роулинг — оно просто зло. Лишённое всякого обаяния или притягательности.
Время игр в симпатичных рефлексирующих злодеев прошло.
Опять-таки по Высоцкому:
Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,
По оскалу забрал — это смерти оскал,
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
И всегда позади воронье и гробы.
О седьмой книге.
Понравилось. И экшен, и концовка.
Эпизод с Министерством Магии: атмосфера напоминает Мирера, "Главный полдень".
Захватчики, знакомые люди, подчинённые им и эта душная атмосфера страха. И опять — против всех два мальчика и девочка.
Любопытны параллели с "По Ту Сторону Рассвета" — и посмертный разговор с учителем, и то, что главный герой должен потерять на своём пути всё.
И ещё один эпизод — практически повторяющийся — в обоих случаях герой предлагает главному отрицательному персонажу — заведомо более могущественному — прощение, и в обоих случаях тот отказывается:
— Да, всё так, — сказал Гарри, — Ты прав. Но прежде чем попытаться убить меня, советую тебе подумать... Подумай и попытайся раскаяться, Ридл.
— Что?
Ни одна насмешка, ни одно откровение, ничего из сказанного Поттером, не потрясло Вольдеморта более этих слов.
Гарри видел, как сужаются в щёлочку красные зрачки, как бледнеют скулы.
— Это твой последний шанс, — сказал Гарри, — всё, что тебе осталось. Я видел, что тебя ждёт... Будь человеком... попробуй... хоть раз... Попытайся раскаяться.
— Ты смеешь?.. — повторил Вольдеморт.
— Да, смею, — ответил Гарри, — потому что последний план Дамблдора обернулся не против меня. Он ударил по тебе, Ридл.
("Гарри Поттер и Смертельные Реликвии")
— Здесь нет тайны, Мелькор. Я удержал камень, потому что просил прощения — и был прощен Тем, Кто властен прощать. Вот и вся тайна, и я не боюсь открыть ее тебе, потому что, может быть, в этом и был смысл всего — чтобы ты узнал о прощении. Если хочешь, чтобы Камни престали терзать тебя — проси его. И получишь.
— Неужели? — Моргот приблизился вплотную, встал перед ними, возвышаясь исполинским изваянием.
[...]
— Посмотри мне в глаза, человек, — произнес Моргот. — Посмотри мне в глаза и повтори свои слова.
[...]
Он поднял голову — и встретился взглядом с двумя провалами, полными белого огня. Лицу стало холодно — Берен понял, что сейчас он смертельно бледен.
— Я сказал, — собственный голос был далеким и слабым язык еле ворочался. — Что тебе придется выбирать между прощением и проклятием, здесь и сейчас, в последний раз. Когда — живые, ли, мертвые, — мы покинем этот зал, выбирать будет поздно.
("По ту сторону рассвета")
Ещё о теме войны в "Гарри Поттере"
Помните этот момент из седьмого "Гарри Поттера"?
— Рон и Тонкс должны были вернуться первыми, но не успели к своему порталу, он возвратился без них, — сказала она, указав на валявшуюся неподалеку на земле ржавую масленку. — А вторыми вот с этим, — она ткнула пальцем в старые парусиновые туфли, — полагалось вернуться папе и Фреду. Ты и Хагрид были третьими. Джордж с Люпином, — она взглянула на часы, — если поспеют, появятся через минуту.
Миссис Уизли вернулась с бутылкой бренди, отдала ее Хагриду. Тот вытащил пробку и выпил все разом.
[...]
— Ну, по крайней мере, ты вернулся целым, — сказал Джордж. — А почему Рон с Биллом не теснятся у постели больного?
— Они еще не возвратились, Джордж, — ответила миссис Уизли.
Улыбка Джорджа погасла. Гарри взглянул на Джинни и слегка повел подбородком, прося ее выйти с ним из гостиной. Когда они проходили через кухню, Джинни негромко сказала:
— Рон и Тонкс уже должны были вернуться. Дорога у них не длинная, тетя Мюриэль живет неподалеку отсюда.
Гарри промолчал. С первой минуты появления в "Норе" он старался не поддаваться страху, но теперь тот поглотил его и, казалось, ползал по коже, подрагивал в груди, перехватывал горло. Пока они спускались по ступенькам крыльца в темный двор, Джинни взяла его за руку.
[...]
На челюсти Люпина подрагивал мускул. Он кивнул, но сказать, похоже, ничего способен не был.
— А что приключилось с вами? — спросила Тонкс, поворачиваясь к Гарри, Гермионе и Кингсли.
Они рассказали ей о своих полетах, но затянувшееся отсутствие Билла, Флер, Грозного Глаза и Наземникуса продолжало все это время словно покрывать их души инеем, игнорировать ледяные уколы становилось труднее и труднее.
— Я должен вернуться на Даунинг-стрит, — сказал Кингсли, в последний раз окидывая взглядом небо. — Меня там уже час как ждут. Когда они возвратятся, дайте мне знать.
Люпин кивнул снова. Помахав всем на прощание, Кингсли направился к укрытым тьмой воротам. Гарри показалось, что он расслышал негромкий хлопок, с которым Кингсли трансгрессировал, едва выйдя за границу "Норы".
По ступенькам сбежали миссис и мистер Уизли, за ними поспешала Джинни. Родители обняли Рона, потом повернулись к Люпину и Тонкс.
— Спасибо за наших сыновей, — сказала миссис Уизли.
— Не говори глупостей, Молли, — мгновенно отозвалась Тонкс.
— Как Джордж? — спросил Люпин.
— А что с Джорджем? — звонко спросил Рон.
— Он потерял...
Но последние слова миссис Уизли потонули в общем крике: откуда ни возьмись в небе возник фестрал, вскоре приземлившийся в паре ярдов от них. Билл и Флер соскользнули с его спины, растрепанные ветром, но целые.
— Билл! Слава богу, слава богу...
Миссис Уизли бросилась к сыну, однако Билл обнял ее, как будто не понимая, что делает, и, глядя в глаза отцу, сказал:
— Грозный Глаз мертв.
(Джоан Роулинг "Гарри Поттер и Дары Смерти")
Перечитывал, чувствую — напоминает он мне что-то. Потом вспомнил. Это же довольно частый мотив из мемуаров лётчиков — вне зависимости от стран и времён. Вот, например, один из самых известных его вариантов. Сравните:
От потери крови у Петрова шумело в ушах. Все — и аэродром, и знакомые лица, и золотые вечерние облака — вдруг начинало качаться, медленно переворачиваться, расплываться. Он повертывал простреленную ногу, и острая боль приводила его в себя.
— Не прилетел?..
— Еще нет. Не разговаривайте, — отвечали ему.
Неужели он, Алексей Мересьев, который сегодня, как крылатый бог, непостижимым образом возник вдруг перед немцем в тот самый момент, когда Петрову казалось, что все кончено, лежит теперь где-то там, на этой страшной, скальпированной и изорванной снарядами земле, комком бесформенного обгорелого мяса? И никогда уже больше не увидит старший сержант Петров черных, немножко шальных, добродушно-насмешливых глаз своего ведущего. Никогда?..
Командир полка опустил рукав гимнастерки. Часы уже больше были не нужны. Разгладив обеими руками пробор на гладко причесанной голове, каким-то деревянным голосом командир сказал:
— Теперь все.
— И никакой надежды? — спросил его кто-то.
— Все. Бензин кончился. Может быть, где-нибудь сел или выпрыгнул... Эй, несите носилки!
Командир отвернулся и стал что-то насвистывать, безбожно перевирая мотив. Петров снова почувствовал у горла клокочущий клубок, такой горячий и тугой, что можно было задохнуться. Послышался странный кашляющий звук. Люди, все еще молчаливо стоявшие среди аэродрома, обернулись и тотчас же отвернулись: раненый летчик рыдал на носилках.
— Да несите же его, какого черта! — крикнул командир чужим голосом и быстро пошел прочь, отворачиваясь от толпы и щурясь, точно на резком ветру.
Люди стали медленно разбредаться по полю. И как раз в это мгновение совершенно беззвучно, как тень, чиркнув колесами по верхушкам берез, из-за кромки леса выпрыгнул самолет. Точно привидение, скользнул он над головами, над землей и, словно притянулся ею, одновременно коснулся травы всеми тремя колесами. Послышался глухой звук, хруст гравия и шелест травы — такой необычайный, потому что летчики никогда его не слышат из-за клекота работающего мотора. Случилось все это так неожиданно, что никто даже не понял, что именно произошло, хотя происшествие было само по себе обычным: сел самолет, и именно "одиннадцатый", как раз тот самый, которого все так ждали.
— Он! — заорал кто-то таким неистовым и неестественным голосом, что все сразу вышли из оцепенения.
Самолет уже закончил пробежку, пискнул тормозами и остановился у самой кромки аэродрома, перед стеной кудрявых, белевших стволами молодых берез, освещенных оранжевыми вечерними лучами.
Из кабины опять никто не поднялся. Люди бежали к машине что есть мочи, задыхаясь, предчувствуя недоброе. Командир полка добежал первым, легко вскочил на крыло и, открыв колпак, заглянул в кабину. Алексей Мересьев сидел без шлема, бледный, как облако, и улыбался бескровными, зеленоватыми губами. С нижней, прокушенной губы его текли по подбородку две струйки крови.
— Жив? Ранен?
Слабо улыбаясь, он смотрел на полковника смертельно усталыми глазами.
— Нет, цел. Перетрусил очень... Километров шесть тянул на соплях.
(Борис Полевой. "Повесть о настоящем человеке")
О Дамблдоре и Гриндевальде
1.
Старый известный факт: Артур Конан Дойл терпеть не мог Шерлока Холмса:
Во многих из почти двух десятков биографий Конан Дойла исследователи утверждают, что сэр Артур изрядно недолюбливал своего героя.
Писатель Джеймс Вуд даже издал в 1975 году книжку, озаглавленную "Человек, который ненавидел Шерлока Холмса".
Холмс, говорят биографы, был изобретен Конан Дойлом для того, чтобы заработать немного денег, в ту пору, когда медицинская практика оказывалась неспособна прокормить молодого врача и его семью. Впоследствии, крепко став на ноги, он захотел посвятить свой талант куда боле серьезным — по его глубокому убеждению — жанрам, таким как исторический роман или роман нравов. Однако "демон с Бейкер-стрит" не отпускал его, издатели требовали новых рассказов, и выказывали гораздо более скромный интерес к его "серьезным" сочинениям.
В более поздние годы Конан Дойл был вынужден изобретать новые приключения Холмса опять же ради денег. Он увлекся спиритуализмом, и его толстые сочинения на эту тему приходилось издавать за собственный счет. Так говорят биографы.
А теперь попробуем перенестись в наше время: бедный автор, неспособный прокормить себя своей профессией, идея главного героя — безумно популярного, чудовищные гонорары. И договор на семь книг. Джоан Роулинг. Почему бы не предположить, что после десятка лет с Гарри Поттером, герои цикла смертельно надоели автору?
Что объясняет и полосу зверских истреблений главных героев в последних книгах цикла.
А так же известное утверждение Роулинг о голубизне Дамблдора. Никак, на мой взгляд, не выводящееся из собственно текста книги.
2.
А что было?
Задумался над этим вопросом после недавнего вопроса kotkin_egor:
А как всё-таки Дамблдор смог победить Гриндевальда, если у того была Старшая палочка?
И задумался на тему "А почему против Гриндевальда выставили именно Дамблдора?" По критерию силы? Но обладатель Палочки непобедим по определению — и там не имеет значения, кто твой противник — "против лома нет приёма". А значит надлежало использовать человеческий фактор.
Что мы вообще знаем о Гриндевальде?
Из досье:
Гриндевальд получил образование в Дурмстранге — эта школа славится своей терпимостью в отношении Темных искусств. Он рано проявил блестящие способности, так же как и Дамблдор. Однако вместо того чтобы направить эти способности на получение премий и наград, Геллерт Гриндевальд избрал для себя иные цели. Даже руководство Дурмстранга не могло смотреть сквозь пальцы на его рискованные эксперименты, и в шестнадцать лет Геллерт Гриндевальд был исключен из школы и уехал.
До недавнего времени было известно только, что Гриндевальд "несколько месяцев провел за границей", но теперь мы можем объявить открыто: Геллерт отправился навестить двоюродную бабушку, проживавшую в Годриковой Впадине, и там, как это ни поразительно, у него возникла крепкая дружба не с кем иным, как с Альбусом Дамблдором.
— По-моему, он был чудесным мальчиком, что бы там ни случилось после, — откровенничает Батильда.
Знаем мы ещё, что он наворотил кучу бед — (вплоть до Второй Мировой?) — "Во имя вящего блага". Идеалист. Типа Робеспьера или Ленина — из этих, одинаково беспощадных к себе и другим.
Что при допросе третьей степени, учинённом Вольдемортом, Дамблдора не сдал. А ведь для побеждённого, униженного, после полувека в одиночке — это был великолепный способ отомстить — натравить своего нынешнего мучителя на того, кто запихнул его в эту одиночку. Кто бы не победил — одним врагом меньше — логично? А вместо этого:
Узник улыбнулся. У него почти не осталось зубов.
— Все-таки пришел. Я думал, что ты придешь... когда-нибудь. Зря старался. У меня ее никогда не было.
— Ложь!
Официальная версия от Дамблдора — что " в последние годы в своей одиночной камере в Нурменгарде он выказывал раскаяние. Надеюсь, что это правда. Мне хочется верить, что он почувствовал ужас и постыдность своих деяний. Может быть, эта ложь Волан-де-Морту была попыткой искупления... попыткой помешать Волан-де-Морту завладеть Дарами...".
Версия от Гарри: "И осквернить вашу гробницу?".
Дружба это была — обычная мужская дружба. 1945 год, война — другие люди, другие нравы...
Потому и выставили против Гриндевальда Дамблдора — как единственного человека, которого тот не сможет убить. В истории такое бывало сплошь и рядом — та же история с Чингис-ханом и его другом детства Джамухой:
Противопоставить Чингис-хану можно было лишь законного племенного вождя старой закалки, авторитетного среди воинов, настоящего полководца. И выбор вождей пал на Джамуху. Так историческая необходимость сделала побратимов главами противоборствующих группировок.
(Можейко И. В., "1185 год")
В таком случае становится понятным, почему Дамблдор пять лет всеми способами избегал прямого столкновения с Гриндевальдом, а тот ни разу не покусился на Великобританию.
А дуэль?
"Многие и по сей день считают, что в истории не было дуэли волшебников, способной сравниться с той, что состоялась в 1945 году между Дамблдором и Гриндевальдом. Те, кто был ее свидетелями, описывают ужас и благоговение, которые они испытывали, наблюдая за битвой этих несравненных чародеев".
Много ли труда надо было двум магам такого уровня, чтобы изобразить красивое и эффектное сражение, каскад заклинаний и контрзаклинаний — чтоб всё было как в кино? Дрались бы они всерьёз — всё было бы куда проще и прозаичнее. Ещё одна цитата в тему:
Гили не заметил, кто сделал первое движение. Клинки зазвенели с такой скоростью и страстью, что казалось — кому-то здесь не сносить головы. Но, глядя на лица, Гили не видел ярости — оба противника смотрели друг на друга тепло, так, словно они вместе танцуют. И вдруг он понял: так и есть, каждый позволял противнику довести свой прием почти до конца, каждый хотел скорее подыграть, чем воспользоваться промашкой другого, благородно дарил противнику красивый ход.
Наконец, наступил миг — и мечи, столкнувшись в последний раз, напряженно застыли: Берен дожимал отбитый выпад, Финрод не поддавался. Так прошло несколько мгновений.
— Все, — сказал человек, отнимая свой меч и кланяясь. — Благодарю тебя, Король. Видел? — повернулся он к Гили.
— Ага, — восхищенно выдохнул оруженосец.
— Так вот, сам так не делай.
Гили удивился.
— Бейся мы по-настоящему, — объяснил Берен. — Кто-то из нас ударил бы другого ногой в пах или головой в лицо, или локтем в зубы.
(О. Чигиринская "ПО ТУ СТОРОНУ РАССВЕТА")
Последний парад. Гриндевальд понимает, что друг — тот, с кем они и разрабатывали это всеобщее счастье — за ним не пойдёт — а значит — на чёрта оно такое нужно? И понимает, что за все его художества корячится ему в лучшем случаае вышак. А в худшем — пожизненное. А жизнь у волшебников долгая.
И хочет напоследок показать себя.
Чем-то напомнило мне тот рассказик из "Марсианских хроник" Брэдбери — "И ПО-ПРЕЖНЕМУ ЛУЧАМИ СЕРЕБРИТ ПРОСТОР ЛУНА...".
Зачем Хогвартс, или Немного истории
Зачем нужен Хогвартс?
Зачем нужно Министерство магии?
Зачем — весь мир магии — с его относительной автономией, альтернативной валютой и альтернативной же экономикой? Как эти экономика и валюта обеспечивались?
Вначале — зачем нужен Хогвартс.
На примере с Гарри Поттером и Томом Ридлом мы видим, что какие-то магические способности человек может развивать и сам, если у него есть необходимые задатки. Иногда только под стресс, иногда нет — неважно. Главное, что какой-то процент необученных магов решает, что это им с неба такой подарочек подвалился и начинает им с удовольствием злоупотреблять. Вероятность самостоятельно развиться во что-нибудь мало-мальски сильное у таких недо-магов небольшая, но пакостей они могут натворить предостаточно. Обычно эти безобразия закономерно кончаются осиновым колом или костром.
Если помните, в Хогвартсе учили, что магу костёр не страшен и он даже может получать от процесса определённое удовольствие, но то маг обученный. А не самоучка, не знающий необходимых заклинаний.
Но всё равно справиться даже со слабым магом-самоучкой у магглов шансов — как в конной атаке на пулемёт: "и кони и басмачи шли на пулемет; из сотни доходили два человека и одерживали победу".
Ну и осенило году в тысячном: находить людей с магическими задатками в раннем детстве, ещё не испорченными и создавать из них своего рода "охранную гвардию". А чтобы они были заведомо сильнее возможных нарушителей, чтобы были преданы своему делу — учить. Магии, истории и т. д.
А чтобы энергию лишнюю сбрасывать без особого членовредительства — квиддиш.
Своего рода "Ночной дозор". Да и в любом случае планомерный поиск потенциальных магов снижает вероятность появления "дикаря" на улице.
Кстати, а почему именно тысячный год? Важно понять, что это — средневековье. И такой шаг, как создание школы магии (то есть погубление бессмерных душ в промышленных масштабах, и вообще "изгнание бесов силою князя бесовского") просто не могло обойтись без санкции папы римского.
А папой римским в это время был Сильвестр II, он же Герберт Ориякский. Помните? "Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист".
Если проще "Что написано? А, чёрт разберёт". Булгаков, как обычно, закручивает намёки мастерски.
Герберт Ориякский. Один из величайших учёных своего времени. Автор трудов по математике и астрономии. Учитель имераторов Священной Римской Империи Оттона II и его сына Оттона III. Последний и сделал своего учителя папой римским.
В легендах Сильвестр II остался, если не не как колдун, то уж как лицо подозрительное, предположительно связанное с нечистой силой — точно.
И, возвращаясь к нашей теме, с такого папы сталось бы санкционировать основание школы магии. Как говорится, " ...вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах".
Таким образом постепенно сложилось параллельное сообщество — магическое. Своего рода буфер между обществом магглов и всяческой магической нечистью. Буфером себя правда не считающий, а считающий элитой.
Разумеется, систематическое обучение магии имело и свои побочные эффекты — время от времени кто-нибудь особенно одарённый слетал с катушек и брал на себя миссию покорения человечества — в интересах именованного человечества (Гриндельвальд) или в собственных (Вольдеморт). Но, по крайней мере, даже очень сильный маг, сбрендив, обнаруживал на своём пути не вакуум с редкими вкраплениями фанатиков-инквизиторов, а одного или нескольких боевых магов, как минимум, равных себе по силе.
Вольдеморт, или об опытах на себе
Вольдеморт в пятой, шестой и седьмой книге (то есть после возрождения) ведёт себя глупо и нелогично. Чудовищная, а, главное, недальновидная жестокость, отсутствие гибкости, неспособность просчитать ситуацию на пару шагов вперёд, навязчивая идея уничтожить Гарри Поттера и Хогвартс. В общем, реальная клиника.
А ведь ж товарищ был когда-то блестящим студентом и всё такое. Похоже, что-то изменилось.
Учитывая, что после возрождения мы имеем дело с личностью, восстановленной из бэкапа, следует закономерный вопрос: а насколько полноценным был этот бэкап?
Технология расщепления личности и её последующего сохранения и без того была штукой не слишком отработанной. Семикратное расщепление — вообще делом беспрецедентным. А последующее тридцатилетнее хранение копии личности в албанском лесу... Вопрос, что станется в таких условиях и за такой срок с любым носителем информации? Причём, тридцать — это минимум — поскольку визит Вольдеморта в Хогвартс, когда он пытался устроиться на работу и спрятал диадему с одним из бэкапов, датирован десятью годами после выпуска.
А если учесть, что хранение было не совсем чистым хранением — копии определённо имели односторонний канал информации от Вольдеморта — дабы обновляться — ведь восстановленный Вольдеморт знал, что происходило с его оригиналом до самого конца...
А если добавить, что восстановление из бэкапа было к тому же и не прямым — какой-то период личность Вольдеморта воплощалась в животных. Объём памяти животного, естественно меньше, чем у человека, то есть процесс неизбежно идёт с потерей информации...
Судя по всему, возможность потери информации учитывалась, поэтому какая-то информация сохранялась особо тщательно. Какая? Естественно, связанная с магическим могуществом.
В результате образовалось существо — по прежнему чудовищной магической силы, но с изрядно усечённым интеллектом, похоже, к тому же психически больное.
Очень интересно в этом отношении поведение соратников Вольдеморта — продолжающих слепо идти за ним. Так бывает сплошь и рядом — правитель в глубоком маразме, но сторонники продолжают идти за ним, потому как привыкли, что его парадоксальные решения оказываются непогрешимыми. Классический пример — Гитлер.
Короче, мораль. Такие эксперименты вначале на кроликах ставить надо, а потом уже на себе.
Где тут переход на седьмой уровень?
Читая шестую и седьмую части "Гарри Поттера", не можешь отделаться от ощущения, что перед тобой — прохождение компьютерной игры.
Схема: вышли на новый уровень — сделали что-то — появились враги — сразились — всех победили — получили информацию — собрали артефакты — перешли на новый уровень. Тут удачно применили артефакт, лежавший в загашнике с запрошлого уровня, за что с нами стал сотрудничать вроде бы абсолютно бесполезный персонаж, постоянно крутившийся под ногами.
То есть понятно, что в сюжет по ходу заложен гонорар от будущей игрушки "Гарри Поттер и Реликвии Смерти", но всё равно — глаз режет.
