Голова кружилась и болела одновременно. А еще, сильно тошнило. И невыносимо ныла спина. Хотя тут, как раз, не было ничего удивительного. Очнулась Лин в крайне неудобной позе — сидя на чем-то жестком, согнувшись в три погибели, упираясь лбом в собственные колени.
В ужасе распахнула глаза. Темно. Пара секунд паники, потом сообразила, что на голове надет то ли мешок, то ли какой-то колпак. Медленно выпрямилась, закусив губу от боли, мгновенно прострелившей поясницу. Подняла руки, которые оказались связанными, попыталась освободить голову. Онемевшие пальцы не слушались, их словно вовсе не было.
Через несколько секунд весь кошмар ситуации начал, наконец, доходить. Связана! С мешком на голове! Неизвестно где!
Фильмы ужасов Лин не любила и старалась не смотреть, но пару раз все же доводилось. И потому, прекрасно представляла, какие развлечения ожидают героиню, очнувшуюся в подобных обстоятельствах.
Скрежет замка и скрип открывающейся двери прозвучал последним аккордом в симфонии панического ужаса. Лин съежилась, закусила губу и от страха прекратила даже дышать. Звук шагов в гулкой тишине прогрохотал словно гром и затих поблизости.
— Эрин, как ты посмел обидеть это милое дитя?
— Простите меня, господин...
— Бедняжка... Это же совсем ребенок!
С головы резко сдернули мешок и Лин ослепленная, зажмурилась. Через несколько секунд она, моргая слезящимися глазами, смогла, наконец, увидеть место своего пленения. Мрачная, темная комната, сырые, покрытые многочисленными потеками каменные стены, по углам — чадящие факелы.
И тут же перевела взгляд на разодетого в бархатный камзол улыбающегося мужчину, стоящего прямо перед ней.
Девушка открыла рот, но не смогла произнести и звука. Вместо этого ее начала бить дрожь, зубы отчётливо лязгнули.
— Не бойся, дитя! Эрин, развяжи ее сейчас же, идиот.
Стоящий чуть поодаль здоровенный бугай, заросший волосами словно йети, выхватил из-за пояса огромный тесак и шагнул к Лин. Та в ужасе вновь зажмурилась. Прикосновения к онемевшим рукам она не ощутила, но, когда открыла глаза спустя несколько секунд, обнаружила кисти свободно лежащими на коленях. О верёвках, стягивающих тонкие запястья, напоминали только сине-багровые полосы.
— Ну вот, все и в порядке. Не хочется, что бы о бароне Илосте отзывались, как о похитителе детей.
Барон Илост? Лин похолодела. Да это же тот самый человек, о котором говорила Мерида! И именно его люди издевались над несчастной старухой. Мужчина не заметил реакции девушки и продолжал улыбаться.
— Почему ты молчишь, милая? В горлышке пересохло? Это бывает. Эрин! Принеси воды!
Лин хотела сказать, что пить она вовсе не хочет, но открыв рот, к своему ужасу, не смогла выдавить и звука. Раздался лишь сдавленный, невнятный хрип.
— Ну, ну... Все будет хорошо, не переживай. Ты в абсолютной безопасности!
Девушка глотала поданную громилой воду мелкими глотками, одновременно пытаясь незаметно осмотреться.
Сумрачная комната оказалась полна странных вещей. В дальнем углу, возле самой входной двери, стояло огромное деревянное кресло с торчащими металлическими штырями и какими-то ремешками. Чуть ближе располагался низкий деревянный лежак, залитый чем-то бурым и оборудованный теми же ремнями и железками, что и "трон" по соседству. Помимо непонятных креплений, у самого его изголовья было прикручено смутно знакомое устройство. Что-то, вызвавшее вдруг яркую, почти болезненную вспышку воспоминаний. Лин непроизвольно зажмурилась.
Небольшое подвальное помещение, яркий свет, на новеньких стеллажах светлого дерева разложены инструменты. Вкусно пахнет сосной.
Папа, совсем молодой, склонился над верстаком, она наблюдает за работой со ступеней узкой крутой лестницы.
— Эй! Помнишь, что это? — поднимает вверх руку.
— Напильник! — Лин отвечает уверенно, она знает названия почти всех инструментов в мастерской.
— А это? — отец указывает на верстак.
— Тиски! А внизу — барашек! — говорит девочка и смеется. Барашек! Очень смешное название, но удивительно точное — массивная гайка с двумя ушками и впрямь похожа на баранью голову.
— Правильно! Умница, дочка!
Да! Она умница, помогает папе. Именно она, так как Эдди еще не родился.
Лин открыла глаза и тут же наткнулась взглядом на такие же тиски, только намного, намного больше. И барашек, торчащий сбоку, уже не барашек, а целый баран. Но зачем на кровати — тиски? Что ими сжимать?
И ремни поперек... и странные зажимы в ногах. Холодная вода, которую Лин тянула сквозь зубы все медленней, вдруг показалась по-настоящему обжигающе ледяной. Она почувствовала, как резко, от нахлынувшего вдруг страха, вновь закружилась голова, а зубы громко лязгнули о край стакана.
Пыточная! Это пыточная! С каждой долей секунды все больше прозревая, Лин металась взглядом по мрачным каменным стенам. Инструменты? О да, именно они! Словно в мастерской ее отца, так некстати вспомнившейся, по стенам были развешаны причудливые устройства, огромные до нелепости, покрытые заскорузлыми, багрово-коричневыми потеками.
— Напилась? — грубая лапища звероподобного Эрина вырвала из ее руки стакан. Девушка уставилась на него в полнейшем ужасе.
О, господи... Это же палач! Чувствуя, как перехватывает дыхание и сердце начинает трепыхаться где-то в горле, Лин вдруг поняла, что и его крохотные глазки, и мохнатые, кустистые брови на массивных надбровных дугах, и широкий, расплюснутый на половину лица нос, все, абсолютно все во внешности просто кричало об опасности и угрозе.
— Отвечать надо, когда тебя спрашивают! — прорычал гориллоподобный Эрин. Лин машинально взглянула на его огромные кулаки с короткими и толстыми пальцами, покрытыми густыми рыжими волосами. И от страха и отвращения затряслась так, что зубы застучали друг о друга с хорошо различимым звуком.
"— Отвечай! Или твое идеальное личико уже никому не покажется красивым!
Пыточных дел мастер поднес к лицу Евгении раскаленный прут. Жар его обжигал нежную кожу и заставлял слезы выступать на прекрасных фиалковых глазах. Красавица упрямо мотнула головой:
— Я никогда не выдам тайну острова Ичиго-Тору и его обитателей! И готова вытерпеть любую боль!"
— Чего? Какого Ичиго... — пробасил Эрин.
О, боже! Она не просто вспомнила сцену пытки принцессы Евгении из романа "Страсть демона", а еще и повторила что-то вслух?
— Эрин! Выйди, ты совсем запугал этого бедного ребенка, — мягкий голос барона звучал успокаивающе. Лин вздрогнула и отвела взгляд в сторону. — Я уверен, что не стоит так кричать на бедняжку, ведь она наверняка ни в чем не виновата.
— Конечно, не виновата! Да я вообще не понимаю, что происходит! Кто вы?
Похожий на йети Эрин вышел, и Лин немного осмелела. Сам барон не казался ей таким уж опасным. Он производил ощущение цивилизованного человека, с которым вполне можно было договориться. Тем более, что его улыбка показалась Лин доброй и немного грустной.
— Я просто хочу, чтобы ты ответила на пару моих вопросов, а потом, если захочешь, сможешь уйти. И прости Эрина за его грубость. Он неплохой малый, но слишком привязан к нашей семье и лично ко мне. Потому сильно не любит тех, кто желает нам зла.
— Но я не желаю вам зла! Я вообще вас не знаю.
— Конечно, я уверен, что не желаешь. Сознательно... Но видишь ли, я столько лет ищу свою мать, что уже почти отчаялся. Потому и Эрин злится, стремясь защитить меня от новых разочарований.
— Вашу мать? Я не понимаю, о чем речь... — тут Лин вспомнила, что говорит с бароном, а не с селянином. — Ваша честь... Эм. Ваше благородие?
— Достаточно, просто, "господин барон". — мужчина устало улыбнулся. — Моя мать, баронесса Меридиа Иль Илости, очевидно, известная тебе, как старуха Мерида, пропала восемь лет назад.
Мужчина вздохнул и уставился на свои руки, сложенные в замок на животе. Затем вновь перевел взгляд на Лин. На лице его вдруг отразилась такая скорбь, что у девушки вдруг сам собой появился комок в горле, а глаза защипало от подступающих слез. Барон, кем бы он там ни был, показался вдруг глубоко несчастным человеком.
Девушка ахнула и открыла рот от удивления.
— Старуха Мерида ваша мать? Ой, простите, госпожа баронесса...
Барон махнул рукой
— Не извиняйся, дитя. Мать всегда была немного странной, еще со времен моего детства. С возрастом ее состояние усугубилось. Она ведь менталист, маг-псионик. А возможность управлять чужим разумом поневоле влияет на собственный. Потому, никто почти не удивился, когда однажды она просто исчезла, оставив лишь короткую прощальную записку. Несмотря на тщательные поиски, найти ее не удалось.
— Но при чем тут я?
— Милая девочка, а разве не ты совсем недавно, стоя на крыльце Академии, утверждала, что тебя послал туда никто иной, как Мерида, маг-псионик? Видишь ли, я так давно и безуспешно ищу свою мать, что почти отчаялся. И Эрин, который помогает мне много лет, переживает потерю почти так же остро, как я сам. Потому, когда один из наблюдателей, постоянно дежурящих в местах, куда мать могла бы вернуться, доложил, что ты произнесла ее имя, мой старый друг не выдержал. И, не поставив меня в известность, сам решил доставить тебя в замок и расспросить. Методы у него довольно неделикатные, ты уж на него не обижайся.
— Да уж... — девушка поежилась. — Можно было и на месте уточнить.
Барон молча развел руками.
— Но я все еще не понимаю... Ведь старуха Мерида, то есть госпожа баронесса, все это время жила в деревне, эээ... — тут Лин вспомнила, что не знает ее названия. А сумки с картой при ней не оказалось. Как, впрочем, и небольшого запертого сундучка из пещеры бандитов. — Если вы вернете мои вещи, я смогу показать на карте, где она сейчас живет, но это совсем близко. Найти ее, как мне кажется, будет достаточно просто.
— На первый взгляд — да, — тут мужчина горько рассмеялся. — Да только ты забываешь один очень важный момент. Мать — сильнейший псионик. Она бывший декан кафедры Ментальной Магии. Отыскать ее, если она того не хочет, просто невозможно. Она могла бы сидеть на центральной площади Строма, и люди просто проходили бы мимо, не замечая ничего странного.
— Подождите! Но ведь на нее уже нападали ваши люди, и, если бы не мы со Скартом...
— Мои люди? Какие еще мои люди?! — барон вскочил со своего места. — О чем ты говоришь, дитя?
— Так сказала Мери... баронесса. Что бандиты, которые на нее напали, искали деньги. И что они — из вашей дружины. Вроде бы, она кого-то из них узнала.
— Искали деньги? Из моей дружины? Что за бред! Я ничего не понимаю...
— Ну, я тоже не больно-то много знаю. Видела, как они держали баронессу за руки и что-то искали в домике. А после того, как этих гадов спугнули, она проговорилась, что это дружинники барона Илоста. Хотя позже отказалась от своих слов...
Мужчина в волнении начал ходить во комнате, затем остановился и повернулся к Лин. Улыбнулся.
— Прости меня, милое дитя! От всех этих переживаний я стал совсем негостеприимным. Думаю, нам с тобой стоит уйти из этого мрачного помещения, куда Эрин притащил тебя по недомыслию, и поговорить в более приятной обстановке. Согласна?
— Да, господин барон!
— Ну и замечательно!
"Приятная обстановка" оказалась действительно приятной. Небольшая комната, в которой, вероятно, было бы не зазорно жить и принцессе. Кругом шелк, бархат, зеркала и позолота. Изящная мебель белого цвета с гнутыми ножками, эмалевой инкрустацией и резьбой, изображающей длинные плети каких-то вьющихся растений, увитых цветами и усыпанных продолговатыми плодами.
— Это комната...вашей жены? — Лин в изумлении замерла на пороге.
— Нет, что ты, дитя... Когда-то тут жила моя дочь. Очень давно.
— Очень давно? А где она сейчас? — Лин провела рукой по небесно-голубой обивке банкетки — шелк оказался восхитительно гладким и прохладным.
— Ты узнаешь эту историю чуть позже, если захочешь, хорошо? А сейчас, я прошу тебя выслушать мой рассказ о матери. Ты должна понимать, почему я так стремлюсь ее отыскать.
Нерадивая мать
Выслушать рассказ барона Илоста
Награда: опыт 30 единиц
Принять? Да/Нет
Ого! Опыт, просто за то, чтобы выслушать? Отлично! Лин окончательно успокоилась и даже расслабилась, особенно после того, как барон вызвал служанку, принесшую поднос с фруктовым чаем и разнообразными сладостями.
— Эта история, дитя, началась давным-давно! Когда я сам был ненамного старше тебя... Моя мать, баронесса Меридия Иль Илосте, в те далекие годы была всего обычным преподавателем кафедры Ментальной Магии. Она посвящала работе все свободное время, и ей прочили прекрасную карьеру. Декан кафедры, когда-то обучавший ее саму, постоянно говорил, что будет спокоен, лишь передав руководство в ее руки. Мама не стремилась главенствовать — она опасалась, что на чистую науку у нее останется меньше времени. Так оно и оказалось.
— Когда ее, едва ли не вопреки собственному желанию, все-таки назначили деканом, она пожертвовала ради исследований последними свободными часами — теми, что проводила со мной. Я слышал постоянно одни и те же разговоры: студенты, новые заклинания, исследования, разработки, формулы! Я просто сходил с ума от одиночества и ревности! Тогда-то, чтобы привлечь внимание собственной матери, я и начал самостоятельно изучать менталистику...
Барон вновь вскочил и в волнении заходил по комнате. Было видно, что он действительно испытывает сильные эмоции и заново переживает давно прошедшие события. Лин не сводила с него глаз, позабыв о чае и сладостях.
— Это было прекрасное время! Я старался, как мог, посвящая занятиям все свое свободное время. Мама обращала на меня все больше внимания, особенно, когда я делал значительные успехи, но... Через какое-то время я начал понимать, что никогда не смогу прыгнуть выше головы, что у меня нет способностей, и моя успеваемость — лишь следствие безумного усердия и трудолюбия. А искры таланта, того самого чистого гения, воспетого в стихах, у меня нет и в помине. И никогда не будет...
Произнеся эти слова, барон опустил плечи, словно ощутив на них непомерную тяжесть. Но, не успела девушка открыть рот, как мужчина встрепенулся, выпрямился и вновь заговорил.
— Другой бы на моем месте отчаялся! Конечно, легко ли понимать, что в глазах собственной матери ты лишь жалкая посредственность, что любой из ее студентов знает и умеет больше тебя, а наука дается им играючи? Но я не опустил рук. Я верил, что смогу доказать ей... смогу доказать им всем, что я не хуже, что я намного лучше их!
— И я доказал. К тому времени, когда я смог это сделать — уже была окончена Академия, причем блестяще, я женился на дочери старого друга нашей семьи, моей ровеснице, родились близнецы Лок и Лойа, жизнь шла своим чередом. Но никто не знал, что я искал, неустанно искал способ усилить свой посредственный магический дар, сделаться достойным того, чтобы мать, наконец, заметила меня и признала, что я не хуже ее проклятых студентов, которым она посвящала каждую свободную минуту.
— Это было в библиотеке Академии, в секции Запретного Знания. Неясная наводка, всего лишь намек... Но я ухватился за нее, словно клещами! Полтора года пришлось провести вдали от родного дома, выискивая древние потерянные артефакты. И, наконец, я нашел. Нашел способ доказать моей матери и всему миру, что я достоин того, чтобы называться выдающимся, да что там говорить, лучшим магом всех времен! Мне многим пришлось пожертвовать, от многого отказаться. И в момент моего триумфа, когда я практически добился своего, моя мать предала меня! Предала!
В глазах барона было написано такое искреннее недоумение, такая обида, словно все события, о которых он говорил, произошли вот только что.
— Она забрала результаты моих исследований и исчезла. Понимаешь? Я не мог даже предположить, что будет именно так. Я мечтал доказать ей... добиться ее похвалы, а она! Придумала какую-то чушь, что мои разработки слишком опасны, что эту силу не удержать в руках. Но я-то понял! Я понял, в чем дело! Мать боялась, что я стану лучше, сильнее ее. Она так привыкла, что я всего лишь жалкий неудачник и никчемная посредственность, что не допускала даже мысли, что может быть по-другому. И потому, она разбила мою мечту! Безжалостно растоптала ее, словно придорожный цветок.
Мужчина замолчал, свесив голову на грудь, словно в изнеможении. Лин почувствовала такую острую жалость, что ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прогнать поступающие слезы.
— Господин барон, мне очень жаль...
Мужчина поднял голову. В уголках его глаз подозрительно поблескивало, и Лин ощутила поднимающуюся волну негодования, по отношению к нерадивой матери. Как она могла так поступить, разве ребенок — не самое главное, что должно быть у любой женщины? Разве не должна мать пожертвовать всем, чтобы он был счастлив?
— Спасибо, дитя! Ты очень добра. Я много лет храню в себе эту историю, и порой так хочется поведать ее кому-то, но... Я барон Илост, и мне не к лицу проявлять слабость. Сейчас же, после того, как рассказал тебе всю правду, мне стало намного легче. Я простил мать, простил за все зло, что она причинила, вольно или невольно. Но все это время меня не давала покоя мысль, что моя мечта так и не исполнилась.
Задание выполнено!
Награда: опыт 30 единиц
— Сможешь ли ты помочь мне все исправить? — барон смотрел с надеждой, и Лин прочувствовала всю важность момента. Она просто не могла ответить иначе.
— Конечно, господин барон! Я сделаю все, что в моих силах, и даже более того! — прозвучало излишне пафосно, и девушка слегка поморщилась. Перегибать палку не стоило — настоящая героиня должна быть решительной, смелой, но при этом искренней и скромной.
— Ну что ж, тогда мы отправимся в ту самую деревню, где сейчас живет моя мать, и ты поможешь вернуть артефакт и мои записи. Мне она откажется их отдавать, а тебя знает. Уговаривать ее бесполезно, придется просто потихоньку стащить... А я помогу тебе поступить в Академию, причем обеспечу самое комфортное обучение и лояльность преподавателей. Бесплатно и на полном пансионе. Я ведь знаю, что ты хочешь там обучаться.
Силы не бывает много
Помочь барону Илосту обрести могущество
Награда: опыт 200 единиц
Возможность обучения в Стромской Академии Магии
Принять? Да/Нет
— Согласна?
— Согласна!
Возможность обучаться в Академии Магии! Лин хотелось визжать от восторга. Вот она, следующая ступень ее карьеры. Причем, обучение — вовсе не главное. Любой, кто имеет представление, как выжить попаданке в магическом мире, понимает, что магическая академия — это, в первую очередь место, просто предназначенное для того, чтобы обрасти нужными связями.
Ясное дело, что в каждой волшебной академии полным-полно принцев, обучающихся инкогнито. Можно взять любую книгу, хоть "Университет Магических Искусств", хоть "Академию Блистательных", да хоть "Ворожею из предместья" — везде об этом написано. Так что шанс подцепить воздыхателя из благородных в магическом ВУЗе более, чем высок. И это еще, если не принимать во внимание ректора, который тоже не лыком шит.
— Замечательно! Я очень рад, что ты согласилась. Мы отправимся сразу же после приема. Думаю, успеем дотемна.
— После приема? — Лин встрепенулась Ей тут же представилась толпа изнеженных красавиц в роскошных платьях, увешанных драгоценностями, словно рождественские елки. Вот бы и ей туда попасть!
— Да, прием, в честь нашего доблестного генерала, лорда Туралиона, который буквально пару дней назад вернулся из похода. Лорд-Защитник, прославленный воин, преданный служитель Виталы, несущий слово ее на кончике меча. Несказанно повезло, что он удостоил меня столь великой чести, — в голосе барона послышалась насмешка.
— Простите, барон, — несмело начала Лин. — А можно мне, хоть одним глазком...
— Посмотреть? — мужчина усмехнулся. — Ну, конечно! Вот только боюсь, что в таком виде тебе там делать определенно нечего. Наряд, конечно, живописный, но несколько отстал от столичной моды. Но, думаю, мы можем это исправить. Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.
Лин ликовала в душе, хоть старалась не подавать вида. Так как прекрасно знала, по какому сценарию события будут развиваться дальше. Не раз ночами она прокручивала его в голове, представляя себя на месте главной героини.
Для начала, само собой, ей предложат ванну, возможно, что с лепестками роз, или каких-то других местных цветов. Потом, две прекрасные рабыни... нет, тут, скорее всего, это будут служанки, умастят ее тело драгоценными душистыми маслами, расчешут волосы до шелкового блеска, подведут глаза, оттеняя их природный глубокий фиалковый, то есть коричневый цвет... Потом ей подадут великолепное платье, скромное и вместе с тем откровенное, бесконечно волнующее, подчеркивающее ее природное очарование.
И в тот момент, когда она, такая прекрасная и загадочная, появится на пороге огромного зала, все замрут, пораженные ее ослепительной красотой, и даже музыка стихнет. И она будет идти по залу, провожаемая восхищенными взглядами мужчин и завистливыми — женщин.
Барон, тем временем, остановился перед деревянной дверью, распахнул ее и вошел. Лин, все еще находящаяся в плену своих грез — машинально последовала за ним.
— Енуария!
Помещение оказалось какой-то хозяйственной комнатой, чем-то вроде гладильни или прачечной. Невысокая, полная, похожая на пончик женщина, при виде входящего барона бросила складывать какое-то полотно, торопливо вскочила и поклонилась.
— Слушаю вас, господин барон.
— Енуария! Вот тебе помощница на сегодняшний прием. Помнится, ты говорила, что тебе одной не справиться. Дашь ей одежду, которая от прошлой девочки осталась, как ее там, — барон нетерпеливо защелкал пальцами, вспоминая.
— Эллода, господин барон.
— Вот-вот, от нее. Ну и расскажешь, что к чему. Как твое имя, дитя?
— Лин.
— Ну вот, Лин, у тебя есть замечательная возможность посмотреть на мир, который, возможно, скоро станет тебе немного ближе и доступнее. Ах, да! Твои вещи сейчас принесут.
Дверь захлопнулась. Девушка медленно, с опаской повернулась к толстой горничной. После ухода барона та мгновенно сменила выражение лица с угодливого на высокомерно презрительное, тугие кулачки уперлись в пухлые бока.
— Ну, и откуда ты тут взялась, деревенщина?
