18 июня 31 года. Солнечная система, пояс астероидов — Кагет, Обугленные горы, ураново-ирренциевый рудник
— Sa-a... safauw! — крикнул в наушниках один из пилотов, и Гедимин вздрогнул от неожиданности. "Бет", не сбавляя скорости, шёл сквозь пояс астероидов к порталу в систему Гермеса; причин для криков вроде не бы...
— Hasu! — вырвалось у Гедимина секундой позже, когда он вместе с креслом, вырванным из креплений, врезался в крышку входного люка. Группироваться, будучи пристёгнутым, было очень неудобно, — сармата хватило только на то, чтобы подставить под столкновение плечо, а не затылок. Скафандр загудел, чёрный фрил на крышке (и на плече) потрескался и местами осыпался. Выпутавшись из ремней, сармат привстал на руках — и еле успел вцепиться когтями в палубу. Его швырнуло так, что когти пропахали прочный фрил, оставив восемь отчётливых борозд.
— Назад! — заорал Корсен. Корабль снова встряхнуло, но в этот раз Гедимин был готов и только досадливо зашипел, глядя на исполосованную палубу. "Не обстрел," — пронеслось в голове. "Слишком резкие манёвры. Но зачем?"
Корабль резко повело вправо — и тут же, не сбавляя скорость, он мотнулся влево. Казалось, что-то держит его за носовую часть и машет им, произвольно встряхивая корму. Представив эту картину, Гедимин усмехнулся — но тут же, стерев с лица ухмылку, вполголоса выругался.
— Фьонн, что с кораблём?
— Застрял! — выдохнул "лучевой пилот". — Незакрытый портал на пути...
— Tzaat hasulesh, — прошептал Гедимин, сердито щурясь. "Как можно было бросить портал незакрытым?!" — подумал он, но тут же вспомнил, что ни от Стивена, ни от Корсена ни разу не слышал команды "закрыть портал!" "А у нас без команды работаю один я," — с досадой подумал он. Корабль снова мотнуло — пилоты пытались вытащить его из портала, и, судя по крикам из отсека управления, получалось плохо.
— Корсен, меня слышно? — громко и чётко спросил Гедимин, надеясь, что его голос перекроет невнятные шумы. — Стреляй в кромку портала! Разверни все бластеры, жги омикрон-излучением, после залпа сразу сдавай назад!
— Жечь кромку портала? — переспросил капитан. — Заденем нос!
— Герметизируй и жги! — крикнул Гедимин; давний вакуумный ожог на правой руке снова вспыхнул болью. — Иначе нас раздавит!
— Atza duu! — раздался в наушниках громкий голос Корсена. — Tzagellt!
Корабль по инерции ещё вело в сторону, когда пилоты антиграва и "лучевого крыла" скоординировали усилия — и "Бет" дёрнулся назад. По кораблю пронёсся оглушительный скрежет, Гедимина проволокло по палубе, к царапинам на верхнем слое фрила прибавилось ещё восемь.
Почти минуту сармат выжидал, лёжа на палубе. После нескольких отрывистых команд "Бет" начал набирать скорость. Рывки и тряска прекратились. Гедимин поднялся и подошёл к щиту управления. Реактор перенёс внезапное испытание достойно, только заплевал активную зону нейтронами и нагрелся на полсотни лишних градусов, практически остановив электрогенерацию. Гедимин запустил дополнительные насосы, ускоряя охлаждение, и повернулся к обломкам кресла. "Какие-то они непрочные," — думал он, потирая плечо. "Надеюсь, на Кагете есть замена."
... — Надо быть идиотом, чтобы оставить портал нараспашку, — сердито щурясь, объяснял он Фьонну несколькими часами позже. Они сошли с корабля, оставив реактор остывать, а спешно собранных по всему крейсеру и лагерю техников — приводить в порядок покорёженный нос. Когда "Бет" попал в ловушку, портал сузился настолько, что в него поместилась только противоастероидная защита — и её смяло так, будто "Бет" протаранил астероид из чистого гранита.
— Повезло, что при торможении никто не свернул шею!
Фьонн кивнул.
— Йоргиса скоро выпишут, — сказал он, оглянувшись на корабль. — Говорят, разрыв связок.
— Это склеят, — согласился Гедимин, непроизвольно потрогав локоть. — Мне много чего склеивали.
Кроме Йоргиса, в корабельном медотсеке остались четверо, и кто-то из отпущенных в увольнение солдат уже возвращался на борт, безуспешно пряча среди конструкций экзоскелета плотный шар защитного поля. Внутри шевелилось что-то белое.
— Эй! — крикнул ему Фьонн. — Куда с биоопасностью?!
— Туда, где знак нарисован, — бросил сармат, не оборачиваясь. Гедимин вспомнил символ биологической опасности на входе в медотсек и едва заметно усмехнулся.
— Эти "жуки" не едят фрил?
— Нет, только растения, — ответил Фьонн. — Там есть закрытый контейнер с разметкой. Повесят на стену, положат сверху траву, — будут гонки по вертикали. Мы так делали — никто никого не съел.
Гедимин хмыкнул.
— Да, скучно у вас было...
Он посмотрел на небо. Сизая дымка над предгорьями слегка посветлела, и в ней появились просветы, — но даже при ясном небе Гедимин не увидел бы пояс Гермеса, протянувшийся на краю звёздной системы. "Через неделю — вылет," — думал он, чувствуя знакомое тепло в груди. "Если затянут с ремонтом, придётся помочь."
20 июня 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник — плато, промышленная база "Элара"
— Atza teru!
От внезапного звука в наушниках Гедимин, мирно дремавший в реакторном отсеке, дёрнулся, скатился с матраса, распрямился, готовясь перемахнуть на потолок, — и только потом открыл глаза.
— Разбудил? — видимо, по шуму из отсека Корсен понял, что что-то не так. — Выспишься потом. Иди в рубку, есть дело.
Через несколько минут Гедимин подходил к капитанской рубке. У входа его встретили двое часовых — один из экипажа "Бета", другой — в трофейном экзоскелете, расцветкой похожем на гималийский.
— Tza atesqa! — незнакомый сармат в гималийской униформе, едва увидев реакторщика, поднял руку в приветственном жесте.
— Tza, — сдержанно согласился Гедимин. — Это у тебя ко мне дело?
— Меня прислал комендант Ульф, — начал без предисловий сармат. — Промышленная база "Элара" начала работу. Для её нужд вывезли с Гималии шесть синтезирующих реакторов. Они собраны и готовы к запуску. Комендант Ульф распорядился доставить на базу Гедимина Кета для проверки их готовности.
Гедимин мигнул. "Я же вроде сдох. Там что, других специалистов не нашлось?"
— А что осталось на Гималии? — спросил он вслух. Вопрос был глупый, но задавать то, что вертелось на языке, было, на его взгляд, небезопасно.
— Гималийская база расформирована, — ответил сармат и замолчал, выжидающе глядя на Гедимина. Через несколько секунд заговорил капитан Корсен:
— Отправляйся сейчас. Обратно тебя привезут. Ульф помнит наш договор?
— Ульф помнит, — с непроницаемым лицом ответил посланец. — Идём.
Четырёхместный глайдер ждал у главного шлюза. Несколько минут спустя он уже скользил на "подушке" защитного поля, не поднимаясь высоко, над тёмной степью. Впереди медленно поднималась над горизонтом чёрная полусфера, окружённая цепочками огней, и ветер в ночной тишине доносил шум массивных механизмов.
"На Эларе делали лёгкие корабли — истребители и бомберы," — вспоминал Гедимин, глядя на приближающиеся здания. "Нужно много ирренция для двигателей. Местный непригоден, и поэтому сюда привезли реакторы... Логичное действие. Значит, о непригодности "кагета" ещё не забыли..."
На базе их ждали. Не прошло и четверти часа, как Гедимина вывели на смотровую галерею, проложенную вдоль длинного здания, разделённого на три отсека. Ещё три реактора поставили с другой стороны комплекса.
Материал был уже загружен, и Гедимин попросил разрешения заглянуть в реакторы и проверить качество стержней. Сопровождающие молча ждали его на галерее. Сармат, спустившийся вместе с ним, — начальник цеха, судя по нагрудным полоскам — по собственной воле не издал ни звука за всё время осмотра и на заданные вопросы отвечал односложно, хоть и осмысленно. Несколько секунд Гедимин пытался вспомнить, видел он где-нибудь этого сармата или нет, но вскоре бросил эти попытки и переключился на реакторы.
Технология изготовления полых трубок из окиси ирренция не была забыта, об охлаждении позаботились и даже достали где-то генераторный плутоний, чтобы разбавить им обычную урановую загрузку. Осмотрев три установки, Гедимин одобрительно кивнул и поднялся на галерею. Его повели дальше, к оставшимся трём реакторам. Начальник цеха остался; Гедимин слышал за спиной, как он приказывает операторам начать запуск.
Отчего-то сармату было не по себе. Он пристально смотрел на реакторы, думая, что дело в них, но вскоре понял, что смутная тревога донимает его с тех пор, как он покинул крейсер. "Синтезный цех на Кагете. Ирренций с Кагета... синтезированный, но с Кагета..." — невнятная мысль наконец оформилась в слова, но более внятной от этого не стала, и Гедимин досадливо поморщился. "Ну и что?!"
— Из чего затравка? — спросил он. — Откуда ирренций?
— С Ириена, — ответили ему. — Последние остатки.
"Да, из "ириена" хорошая затравка," — Гедимин одобрительно кивнул, переводя взгляд на вспомогательные системы. Для удобства осмотра реакторы вскрыли; теперь внутрь можно было не лазить, просвечивая установки сверху сигма-излучением. "Но цех на Кагете. Кагетский ирренций... Почему он вообще взрывается? Не из-за примесей... может, есть связь с планетой? Почему не взрывается синтезированный? Четыре центра синтеза, и нигде не взрывается... Мать моя пробирка! Самое время для научных штудий..."
— У вас есть отдел испытаний? — спросил он и увидел, как сарматы озадаченно переглядываются. Среди них был Ульф Марци, комендант "Элары", и он выглядел таким же удивлённым, как все остальные. "Нет," — понял Гедимин ещё до того, как ему ответили.
— Мы не выпускаем ничего нового, — сказал Ульф. — О каких испытаниях идёт речь?
— Когда ирренций будет выгружен, его проверят на взрывоопасность? — спросил Гедимин. — Выяснят критическую массу, особенности поведения?
Сарматы снова переглянулись.
— Это было сделано, когда строился флот, — сказал Ульф. — И, как я знаю, именно тобой и твоими товарищами.
Гедимин покачал головой.
— Никто не проверял, как ведёт себя ирренций, синтезированный на Кагете. Но я видел, как один кагетский твэл разносит реактор вдребезги. После выгрузки позови меня. Проверка много времени не займёт.
— Тратить вещество на проверки... — пробормотал один из сопровождающих, глядя на Гедимина с угрюмым подозрением. — Что скажет Маркус?
Все взгляды сошлись на Ульфе. Гедимин видел, что ему не по себе, — видно, Маркус уже успел надавать "Эларе" взаимоисключающих приказов и запугать расстрелами.
— Взорвётся же, — пробормотал он, отводя взгляд.
— Я выделю сырьё для проверки, — решился наконец Ульф. — Сколько?
— Четыре килограмма окиси, — ответил Гедимин, скрывая облегчённый вздох. — Раздели по сто граммов, последние сто — по десять. Если всё пройдёт как надо, верну в целости. Если нет — вся выгрузка пойдёт на бомбы. Если этот ирренций по свойствам будет аналогичен местному, ни на что другое он не сгодится.
Сарматы опять переглянулись.
— Что с реакторами? Они готовы к работе? — спросил, потеряв терпение, начальник цеха. Гедимин кивнул.
— Запускай. Через три месяца я приду. До проверки ничего никому не отгружайте, хоть бы сам Маркус прилетел. Ясно?
10 июля 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник — Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара"
— Atza teru! Tza tatzqa jasu?
Гедимин вскинулся, но, узнав голос Фьонна, только ухмыльнулся.
— Подожди, ещё не взлетели.
В наушниках послышался прерывистый вздох.
— Мне не по себе, — признался вполголоса Фьонн. — Давно не ходил сквозь самодельные порталы.
Гедимин хмыкнул.
— На испытаниях их было полдесятка. Почему не прошёл?
— Ага, а потом топай от пояса Койпера до пояса астероидов, — отозвался Фьонн.
— Если бы они закрывались так быстро, мы бы не потратили неделю на ремонт, — напомнил Гедимин, снова и снова проверяя состояние "пульсирующих" твэлов. "Лишь бы реактор выдержал," — думал он. "При двух "пульсирующих" в сборке его трясло по часу, а с четырьмя — как бы не взорвался..."
...С первого раза на Фебу их не пустили — пришлось прожечь ещё два портала, прежде чем для "Бета" освободили док. Спустя пару минут после посадки в наушниках раздался голос Корсена; сармат фыркал в коммутатор, с трудом сдерживая смех.
— Нас не ждали до двенадцатого. Арторион спросил, откуда мы тут взялись. Zaa ateseq, seateske!
Гедимин смущённо хмыкнул.
Корабль гудел; сарматы готовились разбрестись по базе, кто-то договаривался о встрече в столовой, кто-то собирался искать знакомых. Гедимин, услышав упоминания других кораблей, тяжело вздохнул. "Где сейчас Хольгер? И Линкен тоже... И Константин..."
— Ты чего? — удивлённо спросил Фьонн, услышав его вздох. — На "Маре" ничего интересного. Ни купален, ни игр, — только нос морозить!
— Шлем надень, — буркнул Гедимин. — Ты землянин. Это марсиане могут ходить голышом при минус десяти.
Фьонн фыркнул.
— Так всё же — что случилось? Реактор не в порядке?
— Это я скрывать бы не стал, — отозвался Гедимин. — Ты идёшь в столовую? Там иногда собираются капитаны кораблей. Можешь найти кое-кого?
— Капитаны? — Фьонн на секунду оробел, но всё же ответил:
— Да, конечно, найду. Если он на базе. Кого ты ищешь?
— Их двое, — Гедимин ненадолго задумался, вспоминая второе имя. — Линкен Лиск, капитан "Феникса", — вице-адмирал. У него белые глаза и шрам от подбородка до глазницы. И Винфред Марци. Сам Винфред мне не нужен. В его экипаже есть реакторщик — Хольгер Арктус. Если ты их найдёшь, сделаю тебе механическое чучело "жука".
Фьонн заинтересованно хмыкнул.
...Сарматы возвращались на корабль под вечер, исчерпав весь нехитрый запас местных развлечений. Гедимин слышал в наушниках, как кто-то жалуется на охрану, отобравшую у него провезённых с Кагета животных, и как другой сармат рассказывает об отступлении из Африки. "Война, похоже, не задалась," — думал Гедимин, хмуро глядя на мониторы.
Фьонн вошёл тихо, не стукнув крышкой люка, и остановился за плечом сармата.
— Ничего не получилось, — сказал он. — Линкен в сибирском рейде и на этой неделе точно не появится. А Винфреда сбили над Ио.
Гедимин, вздрогнув всем телом, развернулся к нему. Едва не выломанное кресло заскрежетало креплениями по палубе.
— Сбили, — повторил он. — Что с экипажем? Кто-нибудь спасся?
Фьонн качнул головой.
— Ио занята Земным Союзом. Если кто-то и выжил... — он, не договорив, уткнулся взглядом в палубу.
"Приказ Цанева," — Гедимин почувствовал, как на груди смыкаются невидимые ледяные обручи, и прижал ладонь к скафандру, хотя давно знал, что это бесполезно. "Хольгер..."
— Понятно, — медленно, с трудом, проговорил он. — Иди.
Когда Фьонн ушёл, он скорчился в кресле, уткнувшись респиратором в ладони. Дышать было трудно, глаза нестерпимо жгло. "Вот тебе твои бомбы, атомщик. Не думал же ты, что на них не подорвёшься..."
21 сентября 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник — плато, промышленная база "Элара"
— Одолжи мне "крылья", — попросил Гедимин у Фьонна, посмотрев на часы. Местные сутки с условно-земными не соотносились никак, и время "сползало" день за днём, пока не превращалось в окончательную условность. По земным часам был полдень; небо над кагетской степью только-только посветлело. В лагере надрывался гудок, поднимая охрану, а разбуженные охранники стреляли в воздух, сгоняя заключённых в строй. "Опять трещат," — подумал Гедимин, брезгливо щурясь на грязные бараки. Отчего-то аммиачно-сероводородная вонь никогда не покидала эти предгорья, хотя в горах ничем подобным не пахло. "Канализация," — с трудом вспомнил сармат. "Система выделения приматов... Зачем их вообще сюда привозят? Сольвентная установка работала бы круглосуточно и не пыталась сбежать..."
Он сдвинул пластины на шлеме и почувствовал, как из спины прорастают невидимые, но вполне ощутимые вибриссы. Тёплые прикосновения сигма-лучей с недавних пор успокаивали его и ненадолго разжимали обручи, обхватившие грудь. Сармат взлетел над степью и увидел в неярком свете зари огоньки над чёрными куполами промышленной базы.
Охрана впустила его не сразу — пришлось связаться с Ульфом, только тогда массивные гермоворота открылись, и он за электрокраном, перевозящим контейнеры с окисью ирренция, вошёл в хранилище.
— Проверка? — Ульф, поднятый по тревоге, смотрел на Гедимина и досадливо морщился. — Да, верно... В ней действительно есть необходимость? До сих пор ни в реакторных цехах, ни в хранилище никаких инцидентов не было.
— Когда будут — будет поздно, — отозвался Гедимин, пересчитывая про себя флиевые перегородки в контейнерах с ирренцием. Их было достаточно, чтобы разделить критическую массу на множество неопасных частей... если только эта масса не изменилась с тех пор, как Гедимин в последний раз её измерил.
— Ты сделал бруски? — спросил он. Ульф посмотрел в стену, переглянулся с сопровождающим и пожал плечами.
— Здесь верфи, а не лаборатория. Можешь отсыпать четыре килограмма окиси. Выдай ему пустые контейнеры...
В миниатюрном контейнере помещалось ровно сто граммов окиси ирренция. От десятиграммовых Гедимин, поразмыслив, отказался — и так много времени потратил на подгонку ёмкостей под крошечный объём. Разложив контейнеры по нишам скафандра, он поднялся на смотровую площадку на боковом куполе. Оттуда было удобнее взлетать.
Место для полигона он выбрал наугад, отсчитав десяток километров от "Элары". Далеко в стороне остался лагерь, ещё дальше — Обугленные горы. Сармат, кое-как лавируя в стремительных воздушных потоках, с облегчённым вздохом приземлился посреди плато. После сражения с ветром ему хотелось сесть на траву, но времени не было — из растительности уже выбирались "жуки", привлечённые новым "укрытием от ветра". Выкосив растения на десять метров вокруг и прикрыв себя и миниатюрный полигон защитным полем в три слоя, сармат достал первые контейнеры и положил их на землю. Сквозь полупрозрачный купол он видел, как "жуки", обнаружив, что поле тоже защищает от ветра, пытаются за него уцепиться и подняться повыше, но неизменно падают в траву. "Сгорят," — равнодушно подумал сармат, складывая контейнеры в аккуратный штабель. "Одна тысяча триста... одна тысяча четыреста..."
Он досчитал до трёх тысяч пятисот, прежде чем контейнеры вспыхнули под рукой, и защитное поле растаяло в зелёном огне. Сармат посмотрел на пепел, лежащий вокруг, на ёмкости, лишь слегка нагревшиеся, и удивлённо мигнул. "Реакция на чистом "омикроне". Три пятьсот — критическая масса. Можно считать, что всё нормально. Значит, влияет не планета..."
Он повторил эксперимент, вернув все пластины на шлеме на положенные места. Критическая масса поднялась до трёх тысяч девятисот. "Как в "Гекате"," — думал Гедимин, собирая контейнеры и отряхивая от налипшего пепла. "Значит, ничего не изменилось. Ну, хоть что-то..."
Он повторял про себя полученные числа, хотя давно запомнил их, — иначе мысли тут же возвращались к Хольгеру. Не вспоминать Хольгера при опытах с ирренцием было очень тяжело, а вспомнить означало снова выйти из строя, как минимум, на час. "Через три месяца проверю снова," — думал сармат, разворачиваясь в небе и глядя сверху на выжженное пятно посреди степи. "Что-то тут не так..."
... — Ульф просил тебя не усердствовать, — сказал Корсен, когда Гедимин вернулся на корабль. — Ему велели не мешать тебе, но устраивать там ядерную лабораторию — такого приказа не было.
Гедимин кивнул.
— Ты проверил у них всё, что хотел? — спросил Корсен.
— Через три месяца надо повторить, — ответил Гедимин. — Ирренций часто меняется. Надо за ним следить.
Корсен покачал головой.
— Хорошо, что я не учёный. Так один раз что-то сделаешь — и всю жизнь вокруг прыгаешь. А вот если ты умрёшь, кто будет следить?
Гедимин пожал плечами.
— Тогда мне будет всё равно. Можно идти?
— Будто тебе нужно разрешение, — проворчал Корсен, опускаясь в кресло и разворачивая над круглым столом голографическую карту Солнечной системы. — Иди. Надеюсь, Ульф не нажалуется Маркусу...
