Дети ночи: Путь палача

126

ДЕТИ НОЧИ:

ПУТЬ ПАЛАЧА

Часть I

Глава 1.

Весна в Ломбардии выдалась ранняя. Всего лишь конец марта, а земля уже покрылась зеленым ковром, к тому же то там, то сям виднелись цветы крокусов. На деревьях тоже появились первые, еще маленькие, но поразительно яркие изумрудно-зеленые листочки. Просто рай земной.

И именно сквозь этот рай, взметая дорожную пыль, неслась карета, запряженная резвой четверкой гнедых жеребцов. Она ехала дальше, в долину у гор Бальдо, главным украшением которой являлось озеро Гарда, похожее на упавший наземь кусочек неба. Возле этого озера расположилась деревня, коих в Италии четырнадцатого века было множество. Ее жители занимались преимущественно виноградарством, а еще разведением племенных лошадей. Чуть дальше деревни возвышался неприступный замок Кастелло Скалиджеро. Старинный и полный достоинства, с тремя стремящимися вверх башнями. Он принадлежал семье Скалиджеро. Сейчас его хозяином был Франциско Скалиджеро барон Ракоццио.

Именно в этот замок и направлялась карета.

* * *

На краю деревни стоял небольшой, но уютный домик с соломенной крышей. До леса от него было гораздо ближе, чем до других домов, но его обитателей это нисколько не пугало. Здесь жила деревенская знахарка и повитуха — Фрида, и две ее дочери.

Две девчушки-близняшки как раз вернулись из леса с целой охапкой трав. Им обеим едва минуло четырнадцать, а обликом они скорее походили на жителей юга Италии: смуглые, среднего роста, хотя кто знает, можете еще наверстают свое? Их жгуче-черные волосы водопадом спускались едва ли не до самой талии. Лишь глаза никак не вписывались в этот образ. Очень необычный цвет: ярко-фиалковый. Таких глаз в деревне больше ни у кого не было. Даже у их матери, которая тоже обладала смуглой кожей и угольно-черными волосами, но глаза у нее были светло-карими.

— Селена, Милена, вы уже вернулись? — окликнула дочерей Фрида, вытирая руки о передник.

— Да, мамочка!

— Все собрали?

— Ага. Зверобой, мелисса, тысячелистник, — стали перечислять девочки. — Все в самой силе.

— Хорошо. Вы уже отлично понимаете травы. Разложите их для просушки.

— А ты куда-то уходишь?

— Пойду, схожу к Фелис. Она уже на сносях.

— Нам пойти с тобой?

— Нет, не нужно. Я справлюсь сама — ведь ее только проведать нужно. Оставайтесь дома, займитесь травами.

— Но... — попыталась было возразить Милена, но Селена тут же перебила ее:

— Хорошо, мы останемся.

Девушки как раз вышли на крыльцо проводить мать, когда мимо их дома, едва ли не до смерти перепугав всех кур, пронеслась, громыхая, карета. Та самая.

— Кто это? — удивленно спросила ей вслед Милена.

— Похоже, баронский сын вернулся. Видать, барону совсем плохо, — покачала головой знахарка. — Ладно, детки, я пошла.

* * *

— Приехал! Приехал! — разносились радостные крики по всему замку. Челядь суетилась невероятно, то и дело подгоняемая окриками хозяев:

— Мари, помоги мне с платьем! Да где эта мерзавка?!

— Немедленно разложите в большой зале камин!

— На стол, на стол накрывайте!

Когда карета остановилась возле дверей замка, ей навстречу высыпало едва ли не все его население: от хозяев до последнего поваренка.

В первом ряду стояла баронесса. Ее возраст уже приближался к пятидесяти, но она все еще сохраняла свою красоту. Эдакая матрона с бледноватым лицом, темно-русыми волосами, забранными в замысловатую прическу, и серыми глазами. На ней было простое, но дорогое, платье жемчужно-серой парчи. Рядом с баронессой стояла ее дочь — девушка лет семнадцати с миловидным личиком, темно-каштановыми волосами и такими же серыми глазами, как у матери. Ее платье было свободное и тоже без изысков. Светло-зеленое с поясом из алой ленты.

Вот дверца кареты распахнулась. К встречающим вышел юноша лет двадцати пяти, даже скорее уже молодой мужчина. Чертами лица он походил на баронессу, но глаза жесткие, карие. Темно-каштановые, почти черные волосы пышной волной спадали на плечи из-под широкополой шляпы с пером. Остренькая бородка, алый камзол — все по столичной моде. Таков был Себастьян Скалиджеро баронет Ракоццио. Последние пять лет своей жизни он учился в Милане.

Но молодой человек приехал не один. Вслед за ним из кареты вышел сухопарый мужчина лет сорока с суровыми чертами лица и колючим взглядом серо-зеленых глаз. Светлые волосы подстрижены коротко, под шапочку, что сразу выдавало в нем священника. Это же подтверждали черные одеяния и массивный крест на груди.

Его появление вызвало у всех встречающих легкое недоумение, но о священнике довольно быстро забыли, окружив молодого баронета, и засыпая его вопросами.

— Как же ты вырос, сынок! — ахала баронесса. — Настоящий мужчина! Вероника, ну же! Обними своего брата. Надеюсь, ты не забыл свою сестру, Себастьян?

— Вероника? Боже мой! Когда я уезжал, ты была еще совсем ребенком, а теперь настоящая леди!

— Идемте скорее в дом, — продолжала щебетать баронесса. — Ты, наверное, проголодался. А кто твой спутник?

— О, это так невежливо с моей стороны! Это мой близкий друг и наставник — падре Ансельмо, он здесь с миссией от папы.

— Это большая честь для нас, — тотчас отозвалась баронесса. Давно пора заменить нашего падре Круса. Он очень хороший человек, но ему уже за восемьдесят, и ему тяжело вести службы.

— А где отец? — как-то не слишком уверенно спросил Себастьян.

Баронесса сразу же помрачнела и, отведя глаза, пробормотала:

— Ему с каждым днем хуже. Он все реже встает с кровати. Пойди, сходи к нему. Он так ждал твоего приезда.

— Отец так настаивал, чтобы я вернулся, — покачал головой баронет. — Теперь я понимаю, почему.

— Да, — кивнула мать. — Ему уже сообщили, что ты приехал. Он ждет тебя.

— Тогда не будем заставлять его ждать еще больше. Я сейчас же поднимусь к отцу. Он в спальне? — это Себастьян спросил, уже взбегая по лестнице.

— Нет. Он не позволил уложить себя в постель, сидит в кабинете.

Молодой баронет прекрасно знал, где находится отцовский кабинет. Раньше им, детям, строго-настрого запрещалось туда входить. Но теперь настали другие времена.

И все равно, остановившись перед массивной дубовой дверью, Себастьян почувствовал то, что не чувствовал уже довольно долгое время, — робость. Словно он снова стал маленьким мальчиком. Молодой мужчина постучал и только затем вошел.

Почти всю большую комнату кабинета занимали книги, много книг — невероятная роскошь для четырнадцатого века, граничащая с расточительством. И вместе с тем главная страсть барона Франциска Скалиджеро. Вот и сейчас он сидел в массивном кресле более походившим на трон викинга, возле камина с весело потрескивающим огнем, и держал в руках увесистый том. Барон был укутан в халат с меховой подбивкой. Волевое лицо уже избороздили морщины, волосы практически полностью седы. Болезнь выдавала себя темными кругами под глазами и излишней бледностью. Но глаза горели ярко, и взгляд их был цепок. Когда-то Франциско Скалиджеро, безусловно, был красавцем.

— Здравствуйте, отец, — баронет старался как можно меньше шуметь.

— Ты все-таки приехал, Себастьян. Я боялся, что так и не успею увидеть тебя, — Франциско отложил книгу, поворачиваясь к сыну.

— Я не мог не приехать, отец.

На это барон едва заметно улыбнулся, закашлялся, потом проговорил:

— Как видишь, сын, мне немного уже осталось.

— Нет, отец, не говори так!

Но барон жестом велел ему замолчать и продолжил:

— Не перебивай! За то недолгое время, что отпустил мне Бог, я должен успеть передать тебе все дела. Ты — мой наследник, будущий барон Ракоццио. Тебе предстоит взять на себя нелегкий груз управления нашими землями. К тому же тебе почти двадцать пять, тебе нужно жениться.

— Так сразу, отец?

— Твое детство давным-давно закончилось. Пора браться за ум. Мы с матерью подобрали тебе достойную невесту — Лауру Патрицию Клеменс, дочь графа Марция Клеменса, чей славный род восходит к Цезарям. Нам был прислан ее портрет. Посмотришь, потом. Через неделю они приедут к нам с визитом. Будь с ними повежливее, сын мой. Докажи, что ты не зря потратил эти пять лет обучения в столице. Этот брак важен для обеих наших семей!

— Хорошо, отец, — было видно, что вся эта затея не слишком-то по душе Себастьяну. Но в их семье было не принято перечить родителям, особенно отцу. К тому же, брак по расчету — обычное дело, скорее даже закономерность. А если он заартачиться, в полномочиях родителя вообще лишить его наследства.

— Вот. О главном поговорили, теперь можешь рассказать, как прошла твоя учеба в Милане. Но это лучше сделать в столовой, с остальными. Уверен, уже накрыли на стол. Отвык, поди, от домашнего вина с пряностями.

— Вы тоже спуститесь, отец? Вам помочь?

— Я еще не настолько слаб, сын, — оттолкнул протянутую руку барон, и с кряхтеньем встал сам. Осторожно вернул книгу на место, и только затем пошел вслед за сыном, поплотнее запахнув халат.

Столовая замка была весьма просторна, и добрую ее половину занимал крепкий грубоватый стол. Такой, чтобы за ним без труда могли поместиться хозяин замка, его семейство и вассалы. Последних едва набиралось с десяток. В основном дальние обедневшие родственники барона или его жены. Большего и не нужно было, чтобы охранять замок. Даже такое количество вассалов граничило с расточительностью.

В общем, за столом собиралось обычно человек двадцать: вассалы, барон с женой и детьми, две вдовые тетки и дед — одряхлевший отец баронессы, которому было уже за восемьдесят, и он, бывало, забывал имена родных. Вот практически и все обитатели замка. Ну еще слуги: конюх, повар, садовник, прачка, две горничные — ее дочери, лакей и мальчик-помощник.

К обеду присоединился и таинственный сопровождающий Себастьяна. Когда он вышел к столу, баронесса тихо шепнула своему мужу:

— Не нравится мне этот падре Ансельмо. Чует мое сердце, не простой он священник.

Слишком обрадованный приездом сына, дон Франциско лишь добродушно улыбнулся на эту реплику. "К тому же, — подумал он, — сыну не повредит опытный наставник, на которого можно положиться. Но поговорить с ним с глазу на глаз все же будет нужно".

За трапезой Себастьян говорил в основном о Милане и своей учебе у монахов-доминиканцев. Молодому барону льстило, что его внимательно слушали, как настоящего взрослого. Что-то в отношении к нему родственников неуловимо изменилось.

Себастьян уезжал из отчего дома безусым юношей, а вернулся молодым господином, наследником. Вскорости хозяином своих земель. Это понимали все, собравшиеся здесь. Хотя сам баронет, похоже, еще не совсем осознал это.

После обеда, который выдался весьма обильным, барон вернулся в свой кабинет. Чтобы подняться по лестнице, ему пришлось воспользоваться помощью слуги. Домочадцы с плохо скрываемой тревогой провожали взглядом эту маленькую процессию.

Но не прошло и часа, как барон велел позвать к себе их гостя, падре Ансельмо. Когда тот вошел в кабинет, барон опять сидел в кресле и читал, но при появлении посетителя отложил книгу и приглашающее кивнул.

— Вы хотели поговорить со мной, сеньор Франциско?

Не "господин барон", а просто "сеньор". Этот священник весьма самоуверен!

— Кто вы такой, падре Ансельмо? Вы не слишком-то похожи на сельского священника, — без обиняков начал Франциско Скалиджеро.

— Я вижу, вы стремитесь перейти прямо к делу, — падре едва ли не усмехнулся.

— У меня осталось не так много времени, чтобы тратить его попусту.

— Все в руках Господа нашего.

— Аминь. Так кто же вы?

— Да, как вы выразились, я не обычный "сельский священник". Моя миссия — уничтожать ересь, невежество и язычество. Я посланник Святой Инквизиции.

— Инквизитор, — пробормотал барон, и в его устах это скорее походило на ругательство, но слышались и оттенки благоговения. Наступили такие времена, когда эта каста священнослужителей стала обладать властью едва ли не большей, чем короли.

— Именно так. Но пока не следует особо распространяться о том, кто я такой. Я здесь с папской миссией.

— Конечно, — нехотя кивнул Франциско Скалиджеро. — Но при чем здесь мой сын? Зачем он вам?

— Когда я увидел Себастьяна у доминиканцев, он показался мне весьма толковым и религиозным юношей, не чета своим сверстникам.

— Но он прежде всего Себастьян Скалиджеро, будущий барон Ракоццио, — нахмурился барон то ли от темы разговора, то ли от боли. — Я не могу отдать церкви своего единственного наследника.

— Я понимаю, и не требую от вас подобной жертвы, сеньор Франциско. Меня вполне устраивает роль наставника. К тому же, даже нам, порой, лучше иметь покровителя. Люди легче изгонят мрак бесовский из своих душ, если увидят, что хозяин подает им пример.

— Что ж, в таком случае, можете оставаться. Будьте желанным гостем в нашем доме, — разрешил барон, а про себя подумал, что покровительствовать инквизитору гораздо лучше, чем он начнет разнюхивать тут все об обитателях замка. До сеньора Франциско доходили слухи о тех ужасах, что творились в Риме, Флоренции, Генуе. Там не проходит и дня без того, чтобы кого-либо не сожгли на костре за ведовство и ересь. Барону очень не хотелось, чтобы что-либо подобное стало происходить в его землях.

— Вы достойный христианин, сеньор Франциско, — кивнул священник. — Со своей стороны обещаю оказывать посильную помощь вашему сыну, быть ему хорошим наставником. И также буду неустанно молиться Господу нашему о вашем здоровье, — весь его образ источал смирение, как и положено священнослужителю, только глаза оставались холодными. Их взгляд более всего выдавал инквизитора.

Барон невольно поежился, но изобразил на своем лице добродушную улыбку. Что делать? Он сам пригласил этого "черного человека" в свой дом.

— Тогда я сегодня же наведаюсь в церковь, к местному пастору, — подвел итог падре Ансельмо.

— Как пожелаете, — пожал плечами Франциско Скалиджеро. К горлу подступил кашель, болезнь снова дала о себе знать, но барон постарался скрыть это от гостя.

— С вашего позволения, — откланялся Ансельмо.

К вечеру барону стало хуже. Он слег в постель и кашлял не переставая. Ансельмо предложил послать за врачом, Себастьян даже позвал слугу, чтобы тот немедленно отправлялся, но сеньор Франциско внезапно запротестовал. Борясь с очередным приступом кашля, он проговорил:

— К черту этого лекаря! Он только и знает, что кровь пускать! Позовите местную знахарку, Фриду.

— Но... — стал было возражать Себастьян. Но барон тотчас сурово перебил его:

— Пока я еще хозяин в своем доме! Сделайте как я сказал!

Его воли не посмели ослушаться, и в деревню немедленно был послан слуга, с приказом доставить в замок знахарку. Ему даже повозку выдали, чтобы скорее обернулся.

Глава 2.

Дом Фриды наполняли запахи всевозможных трав. Они царили здесь даже зимой. В очаге весело потрескивал огонь. Сама знахарка с дочерьми приступила к незатейливому ужину. Чечевичная похлебка, сыр, хлеб, молоко — вот пожалуй и все.