Сказки про маму
Солнце
Мальчик шел по тропинке. Весело и беззаботно насвистывал птах на его плече, босые пятки оставляли четкие следы в горячей пыли. Яркое весеннее солнце напитывало спину теплом, словно кто-то большой и добрый положил свои ладони мальчику на плечи. Ветер то трепал вихры на макушке, то вился рядом, игриво поглаживая метелки придорожных трав. Те чуть кланялись в ответ и важно покачивали кипелью мелких колокольчиков.
Всё вокруг виделось по-особому ярко и празднично, залитое ласковым светом. Зелень была изумрудной, головки маков — ало-рубиновыми, а небо манило взгляд густой сапфировой синевой. Над малиной вилась и звенела мошкара, справа же от тропы на лобастых валунах грелись крупные рогатые дрековицы, лениво раскрыв отливающие металлической зеленью надкрылья.
Радостной негой дышала природа... но что-то вдруг изменилось. Словно холодное дуновение пронеслось над горами и коснулось волос. Жуки все разом забеспокоились, сомкнули щиты надкрылий и исчезли в камнях. Руки мальчика взялись гусиной кожей, он мгновенно озяб, но тут за его спиной полыхнуло летним полуденным зноем.
Сколько мальчик помнил себя, его солнышко всегда было с ним. Оно светило и грело, будило по утрам и провожало ко сну — и никогда не слепило глаза. Не счесть, сколько ям он перешагнул, сколько миновал пропастей, коварных осыпей и тупиковых ущелий, где иначе давно уже сложил бы любопытную голову. Но теперь солнышко, нет, Солнце гневно палило жаром пустынь, бросая лучи вперед — туда, откуда веяло холодом и бедой.
Птах на плече мальчика испустил тревожную трель, и тотчас над северными пиками показалась темная полоса. Пугающе быстро она ширилась, поглощая небосвод, и весь жар солнца не мог его остановить. День стремительно поблек, сменился лисьим предрассветным сумраком... а после на мир пала тьма.
Мальчик обхватил себя руками, растерянно обернулся — и вскрикнул. Его солнце из последних сил боролось с мраком. Багровое, оно едва пробивалось сквозь чернильную хмарь, и с каждым мгновением свет его слабел. Еще миг, и...
— Нет! — изо всех сил закричал мальчик. Солнце превратилось в тусклую звёздочку, сорвалось с неба и рухнуло вниз. Мальчик помчался к нему, не разбирая дороги. Камни, овраги, колючие кусты и ледяные реки — он глядел только вперёд. Там падала звезда, и он должен был успеть.
Невесомо она опустилась в ладонь, и мальчик тут же спрятал её в самом надёжном месте, что у него было — в сердце. Лишь теперь он смог оглядеться вокруг. Вроде всё как обычно — луг, лес, ручей... но что-то было не так. "Тишина!" — ударило в голову. Птах молчал. Тонкие закостеневшие ноги намертво вцепились в футболку, клювик был широко раскрыт — он пел до последнего.
Пламя рванулось из сжатого кулака мальчика. Неистово яркое, болезненно-белое, мятущееся, оно отлилось в контур громадного то ли меча, то ли пера, и мгновенным росчерком отбросило мрак с тропы. Но тот вновь сомкнулся вокруг, навалился необорной тяжестью, сжал до хруста в выпивающих жизнь объятиях.
И все-таки мальчик шёл. Упрямо наклонив голову, пластая мрак крест-накрест огненным мечом, он шёл по тропе вперёд и вперёд, потому что в сердце его слабо теплилась звезда, а в ушах звенела трель Птаха. И невдомёк ему было, что с каждым шагом он сам начинал светиться все сильнее и сильнее.
...последние клочья тьмы расточились в сиянии зари. Юноша чуть склонил голову, потом нараспев продекламировал:
— Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос... — и улыбнулся своему ласковому солнышку, а оно привычно взвихрило его макушку.
"Совсем большой стал... — подумало солнце, — лети же, родной, лети!.."
