Чертова собачка

Я играл в шахматы с компьютером, а Бобер курил вейп. Обычное дело. Зайди в наш офис в любое время дня — наверняка увидишь эту картину: я режусь с компом, Бобер дымит. Что еще делать-то? Работа Бобра — следить за дюжиной мониторов, где показывают, уж конечно, не детективы. Люди входят, люди выходят, люди носят чемоданы, люди торчат у ресепшна, люди жрут в ресторане, люди входят, люди выходят... Но моя работа еще скучнее — следить за Бобром и десятью такими же балбесами.

Компьютер прыгнул конем и поставил мне вилку на слона и ладью. Бобер выдохнул особо густое облако.

— Ты там хоть что-то различаешь? — буркнул я.

Бобер ответил:

— А ты что, опять проиграл?

— Еще нет.

— Тогда чего злишься?

— Из-за твоего дыма! Такой туман, что я своих мыслей не вижу.

— Потому, что их у тебя нет.

Верно: не было у меня ни одной идеи, что делать с чертовой вилкой. Но это не дело — указывать шефу на его несовершенство. Может, шеф и не гроссмейстер, но дело подчиненного — молчать в тряпочку! О чем я и сообщил Бобру максимально образно, добавив для убедительности:

— Ну-ка, доложи обстановку.

— Да все обычно, шеф, — ответил он слегка обиженно. — На подъездной "Неоплан" и три такси. У ресепшна японцы с чемоданами. В индийском пусто, в гриль-баре толпа. На площадке второго швед спорит с кофейным автоматом. На шестом Дженни пылесосит коридор, а парень глядит на ее задницу. На двадцатом кого-то вынесли из лифта. В скай-лаунже официант разбил тарелку...

Он спохватился и прилип к монитору двадцатого этажа:

— Вот срань! Шеф, нештатная! Человек лежит у дверей лифта. Кажется, умирает!

* * *

Бобер был чертовски прав: человек умирал. Бывший судья Хедж, давний наш жилец. К моменту, как я поднялся на двадцатый, он уже не двигался и не дышал. Отельный доктор делал непрямой массаж. По выражению лица дока было ясно, что шансов нет. Скорую вызвали, и не раз.

— Что с ним?

Док отмахнулся — мол, не до того, потом. Мне показалось, сердечный приступ. Но я — тот еще медик...

Из скай-лаунжа (это ресторан на верхнем этаже) высыпали люди, ошарашенно пялились, некоторые норовили дать совет. Я попросил их зайти обратно и поставил на стражу Майка с Дональдом. Но трое зрителей держались в сторонке от прочих, ближе к распахнутой двери застопоренного лифта. Они смотрелись иначе: не удивленными, а перепуганными.

— Кто вы, господа?

— Мы с ним ехали, — сказал ирландец с усами. — Были в лифте, и мистеру Хеджу стало плохо. Когда двери открылись, он упал.

— Вы ехали в лифте вчетвером?

— Да.

— И мистеру Хеджу стало плохо?

— Да.

— Как именно плохо? Схватился за сердце?

— Нет. Воздуха не хватало — стал задыхаться, пошел пятнами, и вот...

— И вот, — мрачно кивнул я. — Пройдемте со мной, господа. Есть о чем побеседовать.

Я знал Хеджа. Раньше он был судьей в Бирмингеме, я с ним даже пересекся на каком-то процессе. Потом была неприятная история: якобы Хедж осудил невиновного или, наоборот, отпустил мафиози, или то и другое вместе. Его обвинили во взятке, но доказательств не нашли, шумиха со временем улеглась. Однако с карьерой судьи ему пришлось распрощаться. Теперь Хедж вел частную практику как юридический консультант. Жил в нашем отеле — ему тут нравилось. Имел кабинет где-то в Сити, но иногда встречался с клиентами прямо у нас, в уютном закутке холла, вне поля зрения камер. Так что был он теперь не судьей, а просто мистером Хеджем. Я знаю, каково оно, когда раньше была одна карьера, а теперь — другая, помельче. Потому в лицо звал Хеджа судьей. Ему нравилось.

И вот он помер, выходя из лифта на двадцатый этаж. Или еще нет, но очень близок к тому. А три человека, бывшие с ним, теперь сидят в нашем офисе среди дюжины мониторов и морщатся от запаха смеси для вейпа. Не то сандал, не то опиум — черт его разберет...

— Будьте добры, леди и джентльмены, сообщите ваши имена.

Я выложил на стол записную книжку и клацнул авторучкой. Я — не полиция, и они не обязаны ничего сообщать. Но разве откажешь человеку с авторучкой и записной книжкой!

Они переглянулись, усатый ирландец пожал плечами и начал первым:

— Дуглас Фэлрой.

— Откуда вы приехали?

— Из Белфаста.

— Остановились в нашем отеле?

— Нет. Я заходил к мистеру Хеджу. На консультацию по одному личному делу.

— Вы встречались в холле?

— Да.

— Мистер Хедж пил что-нибудь?

— Мы заказали кофе.

— Какие-то таблетки, препараты?

— Ничего подобного.

— Во время встречи он хорошо себя чувствовал?

— Вроде, неплохо. Говорил ровно, ни на что не жаловался.

— Значит, дурно ему стало уже в лифте?

— Где-то на середине пути.

Была у ирландца приятная готовность отвечать кратко и ясно, безо всяких: "О боже мой!.. всего за пять минут!.. а это не заразно?" С остальными двумя, конечно, вышло иначе. То были дамочки. Старшая — безбожно высветленная, остервенело скрывающая свои сорок два — звалась Мари Джемисон и приехала из Кракова. Это в Польше, если вдруг я не знаю. Но нет, она не полячка. В смысле, да, она полячка. Но замужем за англичанином. В смысле была, а теперь уже нет. В смысле, это не мое дело. Нет, она не знает мистера Хеджа. Откуда ей знать мистера Хеджа? Он почти старик, зачем ей его знать, и вообще, это не мое дело. Нет, она живет не у нас... В смысле, да, у нас, в восемьсот девятом. Села в лифт на восьмом этаже. Хорошо ли было мистеру Хеджу?.. Откуда ей знать? Наверное, плохо. Ей бы тоже было плохо, будь ей столько лет, сколько мистеру Хеджу! Но она говорила по телефону, так что ничего не заметила... Пока старик не начал хвататься за горло и хрипеть. О, боже, как ужасно!

Оставшаяся девушка была прямою противоположностью. Юная и худенькая, она говорила так мало, будто берегла слова на будущее или стеснялась своего голоса.

— Рейчел... — это в ответ на вопрос об имени. — Простите... Рейчел Маклин.

Живет ли в отеле? Нет... Знает ли Хеджа? Нет... Заметила, что ему плохо? Да... Когда? Слишком поздно... Каковы симптомы? Все, как сказал мистер Элрой...

Тут дверь распахнулась, и в офис ворвался мужчина.

— Что здесь...

Альфа-самец. Этакий наглый щетинистый тип в стиле Индианы Джонса.

— ...происходит? Почему вы держите Мари? Сейчас же отпустите!

Кого не люблю, так это альфа-самцов. По молодости сам таким был, вот и знаю: любить их особо не за что.

— Присядьте, сэр, и ответьте на пару вопросов.

— Какого дьявола? Вы не имеете права допрашивать Мари!

— И не допрашиваю, — я дважды щелкнул авторучкой. Клац-клац. — Лишь записываю сведения, которые захочет узнать полиция.

— Какая еще полиция?!

— Такие парни в синей форме — наверняка вы их видели на улицах. Когда кто-то умирает, они приходят поглядеть.

— Этот старикашка умер?

— Когда я видел Хеджа в последний раз, он не дышал. Обычно это скверный признак, сэр.

— Мари тут не при чем! Она его не знала!

— А вы знали?

— Нет! Думаете, я должен знать всех в отеле?!

— Тогда откуда вы знаете, что Мари его не знала?

— Чего?

Моя логика ускользнула от его понимания. Ну, естественно.

— Если вы не знали Хеджа, то и не говорили о нем с Мари. Тогда у нее не было повода сказать, что и она его не знает.

— У...

— Кстати, кем вы ей приходитесь?

Индиана Джонс и Мари переглянулись. Единого мнения, кто кому кем приходится, у них не было.

— Приехали вместе?

— Вас это не касается!

— Могу посмотреть в базе жильцов. Но это придется встать, взять компьютер, открыть базу...

— Вы наглец! — заявила Мари с ноткой одобрения. — Если хотите знать, мы с Джоном подружились в отеле, и он пригласил меня в ресторан.

Выходит, Индиану Джонса зовут Джон. Хм, логично...

— В скай-лаунж на двадцатом этаже?

— Нет. В смысле, да.

— Значит, вы, Джон, тоже ехали в злополучном лифте?

— Почему?!

— Ну, чтобы попасть на верхний этаж, некоторые люди пользуются лифтом. Вы не из их числа?

Джон задумался над ответной колкостью, а Рейчел тихо сказала:

— Он опоздал в лифт. Сел мужчина с собачкой, а Джон спешил, но не успел.

— Мужчина с собачкой?..

— Кх-кхм... — сухо кашлянул доктор, просунув голову в дверь. — Можно тебя на минуту.

Я вышел, плотно закрыв за собой.

— Хедж умер, — сказал док.

— Скорая опоздала?

— Успела. Записать время смерти.

— Ясно.

— Есть одна проблема, — док потер нос. Тот парень из "Теории лжи" говорил, что это, мол, признак волнения. Причем только у мужчин, а у барышень как-то иначе.

— Причина смерти?

— Да. Хеджа отравили.

— Он пил кофе в холле, — сразу вспомнилось мне.

Док качнул головой:

— Яд очень быстродействующий. Возможно, цианид. Разве что Хедж выпил его за минуту до лифта... Или яд был в капсуле, которая растворилась в желудке... Но это маловероятно.

— Если бы тебя спросили на суде?..

— Я бы сказал, девять из десяти, что Хеджа отравили прямо в кабине.

— Как?

— Перорально, внутримышечно, ингаляцией... Вскрытие покажет.

— Я имел в виду: как, черт возьми? Как убить человека в лифте на глазах у трех свидетелей?!

— Я похож на Пуаро?

— Ладно, спасибо, док.

Я позвал Бобра и дал пару заданий. Позвони в полицию, приятель. Сразу инспектору в убойный. Останови и запечатай лифт. Если внутри пахнет цианидом — да если хоть чем-то пахнет — никому не соваться внутрь. Найди в холле чашки, из которых пили ирландец с Хеджем, аккуратно сложи в пакеты. Аккуратно — это не ставя отпечатков. И вот что. Просмотри записи камер: в лифт садился какой-то парень с собачкой... Да, с собачкой, гав-гав! Разыщи его и быстро сюда. Вместе с собачкой.

* * *

Когда я вошел обратно в офис, Индиана Джон и полячка Мари уже явно теряли терпение. Аж привстали, готовые к атаке: "По какому праву? Долго вы еще намерены?.." Но по моему лицу поняли что-то — очень уж задумчивым оно было.

— Мистер Хедж умер? — чуть слышно спросила Рейчел.

— Его убили? — спросил ирландец.

Я сел, клацнул авторучкой, расправил страницы записной.

— Так, леди и джентльмены. Теперь с самого начала, минута за минутой: как сели в лифт и что в нем происходило. Предельно подробно. Если кто-то чихнул или поморщился, или уронил монету — это уже важное событие. Вот с такой степенью подробности.

— Мы с мистером Хеджем ждали лифта в холле... — начал ирландец Фэлрой.

Они подошли первыми и нажали кнопку вызова. Затем подошла Рейчел, а последним — мужчина с собачкой. Двери открылись, и собачка против всех правил вежливости первой рванулась в кабину. Мужчина строго одернул ее, но остальные трое с улыбкой подвинулись и уступили песику дорогу. Мохнатый вбежал в лифт, за ним на поводке хозяин, затем Хедж и Фэлрой, последней вошла Рейчел и остановилась в дверях. Она успела заметить, что парень со щетиной — Индиана Джон — спешит к лифту, но кнопки уже были нажаты, и лифт двинулся с места.

— Какие кнопки? — уточнил я.

Мужчина с собачкой нажал "5" — и я догадался, кто это. Ирландец нажал "20" — скай-лаунж. Мистер Хедж не нажал никакой кнопки: он жил на пятом, а "5" уже горела.

Лифт двинулся в путь по маршруту: пятый — двадцатый этажи. На уровне второго этажа песик потерял терпение. Стал сучить коротким хвостом, прыгать на людей и требовать внимания. Он был так очарователен, что невозможно отказать. Хозяин пристыдил собачонку, но Фэлрой уже наклонился погладить ее, а Хедж — потрепать загривок. Лишь Рейчел осталась равнодушна к очарованию терьера. Потом у Хеджа заболела спина, и он разогнулся, а Фэлрой гладил собачку, пока лифт не встал на пятом этаже, и хозяин с питомцем вышли. Рейчел отошла от двери, уступая им дорогу. Кабина двинулась дальше.

— Почему не вышел мистер Хедж? Он тоже живет на пятом.

Я не раз видел, как бывший судья общался с клиентами в холле. К четырем часам он всегда оканчивал встречу, поднимался в номер переодеться, а затем ехал в город обедать. Но беседа с Фэлроем вышла длинной и не уложилась в срок. Ирландец предложил окончить за обедом в скай-лаунже. Они вместе направились на двадцатый этаж.

Итак, Рейчел и двое мужчин ехали дальше вверх. Без собачки лифт опустел и стал неуютен. Мистер Фэлрой спросил у Рейчел, нравится ли ей нынешняя погода. Она по скромности ответила тихо, ирландец даже не понял, было это: "Благодарю, прекрасно" или "Немножечко ветрено". Сама Рейчел не помнила ответа — слишком страшные события случились потом.

На восьмом этаже дверь распахнулась, в кабину вошел голос Мари: "Дорогой, я жду в ресторане. Да, я уже там!", — а затем и сама Мари. Она еще пыталась говорить в пути, но связь пропала. Поборолась с телефоном, потерпела поражение. Бросила телефон в сумочку, пшикнула спреем на себя и вокруг. Вспомнила, что не нажала этаж, рванулась мимо Хеджа к кнопке скай-лаунжа, увидела, что та уже нажата. Рванулась обратно, задела ногу Хеджа, ошибочно извинилась перед Фэлроем.

— Нчего... — промямлил бывший судья.

В этот момент и стало заметно, что ему худо. Хедж бледнел и теребил воротничок, пытаясь ослабить, на лице появлялись пятна. Фэлрой спросил: "Вам нехорошо?" — и получил смятый ответ: "Нестраш...пройдет..."

На уровне этак пятнадцатого этажа Рейчел раскрыла сумочку и вытащила телефон. При этом она уронила помаду, тюбик покатился по полу. Фэлрой был слишком обеспокоен состоянием Хеджа и не подумал о вежливости. Мари подняла помаду и отдала Рейчел. "Простите меня, спасибо..." — пробормотала девушка, глядя в экран.

— Кому вы звонили? — уточнил я.

— В скорую... хотела.

— Вы — медик?

— Нет, сэр...

— Как же вы так быстро распознали симптомы отравления?

— Никак, сэр... Я думала, сердечный приступ...

Но позвонить она не смогла — как уже показал опыт Мари, в кабине связи не было. Хеджу молниеносно делалось хуже. Он хватал воздух ртом, словно рыба на суше, и корчился в спазмах. Фэлрой безуспешно пытался его поддержать. При остановке кабина вздрогнула, Хедж лишился сознания и выпал в открывшиеся двери.

— Простите, сэр, — спросила меня Мари, сильно присмиревшая. — Зачем эти расспросы? Разве следствие ведет служба безопасности отеля?

— Я экономлю время полиции и вам. Когда приедет инспектор, ваши показания будут уже сняты и записаны.

Я лгал (Фэлрой, кажется, понял это, но не стал возражать). Показания, снятые неофициальным лицом, ничего не значат, и сотрудники убойного проведут опрос заново. Правдивый ответ был таков: мне чертовски интересно! Отель — теплое, приятное, скучнейшее местечко. За год здесь не случается и половины того, что на прежней работе случалось за месяц. Мои дневные успехи можно мерять числом нагоняев, данных Бобру, и числом шахов, поставленных компьютеру... А тут — убийство в лифте. Убийство, черт возьми! В, черт возьми, лифте! Как? Зачем?! Да, главное: зачем именно в кабине?!

Убийца действовал или по плану, или спонтанно. Третьего не дано: несчастный случай и самоубийство исключаются. Значит, или планировал, или импровизировал — одно из двух. В обоих случаях выходит чушь! Положим, импровизация. Убийца случайно встречает Хеджа. Вспоминает былую ненависть — кто знает, может, судья упек его за решетку. Недолго думая, убивает обидчика. Но как? Цианистым калием, который — по чистой случайности — завалялся в кармане?! ...Тогда, положим, план. Убийца готовится заранее. Запасает цианид, выдумывает способ дать его судье. (Кстати, как? Растворить в кофе? Брызнуть спреем? Незаметно уколоть иглой?). Но главное — зачем проделывать это В ЛИФТЕ? Ведь потом не уйдешь. Все пассажиры дружно попадут на допрос. Вот они, голубчики, все четверо...