Подниматься было тяжело: как-никак, другой часовой пояс. Собственно, поначалу так бывает почти каждый раз. Но вот только начальнику не полагается иметь слабости, а, тем более, демонстрировать их подчиненным. Андрей встал и, не одеваясь, вышел из палатки. Старый Юра тоже успел подняться, и сидя на чурках "столовой", неспешно дымил своей трубкой. Андрей махнул ему рукой и принялся делать зарядку. С четверть часа он махал руками и ногами, приседал, наклонялся и отжимался, затем облился приготовленной с вечера холодной водой и занялся бритьем. Это был целый ритуал. Брился он всегда опасной бритвой. Сама бритва была, можно сказать, семейной реликвией. Он получил ее от деда, тот — от прадеда. А прадед, в свою очередь добыл в качестве трофея аж в первую мировую. Бритва хранилась в кожаном истертом футляре, на котором еще можно было различить некогда золоченое тиснение: "Solingen". Перед началом процедуры бритву полагалось править, для чего существовал специальный ремень и паста ГОИ. Пену требовалось непременно взбить в специальной плошке помазком, и этим же помазком нанести на щеки и подбородок. А потом бережными, выверенными за годы практики движениями бритвы, пена снималась вместе со щетиной. Конечно, это был чистейшей воды выпендреж, но Андрей привык бриться именно так. Кроме того, это зрелище производило неизгладимое впечатление на молодежь, этих нынешних детей компьютерного века, которые такого представления в жизни не видывали, как и многого другого, еще недавно бывшего неотъемлемой частью быта.
Утренний туалет был рассчитан так, чтобы завершиться к моменту пробуждения дежурных по кухне, которые должны были к общему подъему приготовить завтрак. Пара студентов, зевая и потягиваясь, выбрались из палатки и увидели своего командира. Свежий, подтянутый, он сидел с бумагами за раскладным столиком. Рядом, практически, под рукой, к дереву была прислонена "Сайга", ибо как бы мирно ни выглядел лес, бдительность должна быть на высоте.
— Доброе утро, ребята, — поприветствовал дежурных Андрей.
В ответ прозвучал нестройный дуэт сонных голосов.
— Ну что ж, приступайте. Продукты на завтрак — вон в том мешке. Рекомендую сперва умыться — будет намного легче. Костер я уже разжег, вам только дров добавить.
Пока грелась вода и варилась каша, нужно было определить план работ на сегодня. Заказчик, хай ему сто чертей в печенку, зачем-то прятал космические снимки. То ли боялся конкуренции, то ли еще что, но вот лишь накануне Бородулин впервые увидел материалы и только этим утром получил возможность поработать с картами. Район залегания руд был и в самом деле небольшой, шурфов бурить придется сравнительно немного. Выделить можно четыре основных площадки, как раз Мелингу и Корневу по неделе на каждую. А мелкие, второстепенные, он и сам обойдет — не сидеть же сиднем в лагере. Мелентьев сможет картировать местность без напряга и спешки, спокойно и методично. У биологов, конечно, своя программа, надо обговорить ее с Зиминым, с привязкой к местности. И еще надо определить график дежурств по кухне. В любом случае как минимум двое должны оставаться в лагере, охранять имущество от зверья и от лихих людей, или хотя бы сигнал подать в случае чего. Ну и кашеварить, конечно.
От костра помимо дыма начали истекать аппетитные запахи. В ответ из палаток стали один за другим выползать люди. Кто-то сперва шел к умывальнику, кто-то сразу тащился с миской в "столовую". Будить никого не пришлось, к моменту окончания готовки все уже успели подняться. Андрей, убрав бумаги в полевую сумку, со своей миской и ложкой присоединился к коллективу. Появился и заместитель. Он с обычной легкой улыбочкой прошествовал от палатки к едальне. Проходя мимо столика, он на долю секунды замедлился, а по лицу легкой тенью пробежала гримаска неудовольствия. Бородулину, который наблюдал за ним, стало понятно, что Михайленко предпочел бы покушать за отдельным столиком, но в одиночку он этого позволить себе не мог. Это наблюдение вызвало у Андрея некоторое злорадство — мол, нечего барские замашки проявлять.
После завтрака бы устроен развод. Дежурные отправились драить посуду. Старый Юра по очереди отвел на площадки группы геологов и утопал в тайгу — не то, погулять, не то пострелять. Пацаны тоже были пристроены к делу: по одному были определены на площадки — бегать на подхвате и по ходу действия учиться, и еще один — в пару к Меленьтьеву, держать рейку, пока тот будет возиться с теодолитом. С Зиминым взаимопонимание отыскалось быстро и он, забрав сухпай, увел своих студентов исследовать местные флору и фауну. В лагере остались только Бородулин и Михайленко.
Первые дни, пока не начали поступать данные от геологов, были у Андрея относительно свободными, и он позволил себе немного расслабиться. У него было в запасе часа четыре, и он решил взять казенную "сайгу" и побродить вокруг лагеря, поискать какой-нибудь дичи. А не попадется — набрать грибов. Конец августа — как раз самый сезон. Но прежде было еще одно дело — поговорить с замом, попытаться понять, что это за человек. Повод нашелся быстро: оружие. Убрав свою "сайгу", Андрей достал казенную, взял пару пачек патронов и, устроившись на солнышке, принялся снаряжать магазины. Один — дробью, другой — пулями. Торопиться было некуда, и он делал все не спеша, наслаждаясь теплом и хорошей погодой. Закончив, взял пустые коробки, закинул их в костер. Тут из палатки вышел Михайленко со своим кофром. Положил чемоданчик на стол, уселся рядом, открыл замки и откинул крышку.
— Позвольте полюбопытствовать.
Бородулин подошел, не скрывая своего интереса.
— Пожалуйста, смотрите, — с готовностью отозвался заместитель.
А посмотреть было на что. В кофре лежала совершенно шикарная винтовка Heckler&Koch модели SL8 калибра .223Rem. Там же, в гнездах вспененного пластика были разложены различные примочки. Одних оптических прицелов различной кратности было аж три штуки. Как-то Андрей видел ее на оружейных сайтах, но цена комплекта приближалась к цене средней руки внедорожника, поэтому он лишь облизнулся и сказал себе, что его "Сайга" ничуть не хуже.
Михайленко вынул винтовку, выбрал и закрепил на планке пикатинни один из прицелов, отчего "хеклер" приобрел сходство с G36, и принялся набивать магазины. Все его движения были спокойны, привычны и уверенны.
— Можно, Станислав Наумович?
Андрей протянул руку к винтовке.
— Окажите любезность.
Винтовка действительно была хороша. Легкая, прикладистая, с удобной, хотя и непривычной, рукоятью. Было бы интересно из нее пострелять. Андрей вернул оружие с искренним одобрением. Было видно, что похвала пришлась хозяину по нраву. Наметился мало-мальский контакт, надо было попробовать развить его.
— Станислав Наумович, не желаете пробежаться по ближнему лесу? Я надеюсь, мы тут еще не всю дичь распугали.
— С удовольствием.
Михайленко зарядил винтовку, убрал кофр в палатку и начальник с заместителем двинулись в лес.
— Я вижу, вы человек бывалый, — начал разговор Андрей, когда они углубились метров на двести.
— Это лишь видимость, — отозвался зам. — На самом деле, я впервые настолько далеко оторвался от цивилизации. До сих пор приходилось бывать лишь на корпоративных охотах и рыбалках. А это, сами понимаете, совсем не то. И большая часть выстрелов там делается по бутылкам после того, как из них все до капли выпито. Но, тем не менее, с оружием я обращаться научился, и стрелять могу более-менее. Кроме того, я живу в коттеджном поселке, вдали от города. Мало ли кого занесет. Два охранника в будке на въезде — не слишком хорошая защита, так что поневоле пришлось обзавестись стволом, и не одним.
— Выходит, это для вас своего рода ссылка?
— Скорее, ответственное поручение начальства. Мы действительно очень заинтересованы в новом месторождении. Можно сказать, для нас это вопрос жизни и смерти. Поэтому нужно вовремя застолбить место, успеть подать заявку на эксплуатацию участка прежде конкурентов. Запасы руд металлов платиновой группы в мире не так уж велики, и большинство из них за пределами России, а промышленность в них нуждается чрезвычайно. Но для заявки требуется заключение специалистов о потенциальной пригодности месторождения для промышленной разработки.
— Это понятно. Но мы бы все равно честно сделали свое заключение, вне зависимости от персоны заказчика. Выходит, вы нам не доверяете?
— Что вы, Андрей Владимирович, как раз наоборот. Прежде, чем сделать выбор, мы изучили и проверили различные конторы. Я бы даже рискнул сказать, все отечественные. И вас мы выбрали именно по критерию доверия. Достаточное количество ваших знакомых однозначно заявили о вашей честности. А в наше время это редкое качество.
— Тогда почему?
— Как я уже упоминал, месторождений платиноидов не слишком много, а богатых — и вовсе по пальцам перечесть. Поэтому — и мы точно это знаем — наши конкуренты закономерно проявляют большой интерес к этому месту. Например, они могут прислать сюда своего представителя, или представителей, чтобы получить копии вашего отчета. А то и просто забрать все полученные вами материалы. И, соответственно, оформить заявку на разработку месторождения. Против государства, увы, ни мы ни они идти не в состоянии.
— А если я им материалы не отдам?
— Они попробуют их купить. Как вам нравится сумма, скажем, в двести тысяч? Долларов, конечно. Или полмиллиона? А могут попытаться выкрасть. Или просто перестрелять всех вас и забрать бумаги.
— Получается, вы нас охраняете? Так сказать, заместитель по безопасности?
— В какой-то мере. Я несколько раз в день связываюсь по спутниковому телефону с головным офисом и докладываю обстановку. В случае невыхода на связь в условленное время, там, — Михайленко потыкал пальцем в небо, — начнутся серьезные действия. Но, как сами понимаете, настоящая опасность может появиться лишь в конце работ, когда будет готово итоговое заключение.
"Да уж", — подумал Бородулин, — "Доверять надо своим предчувствиям".
— Получается, вы, скажем так, несколько лукавили, рассказывая о корпоративных охотах?
— Нисколько. Я просто не все рассказал, а это, как понимаете, совсем иное дело. Я был абсолютно искренен, и всего лишь умолчал о том, где учился стрелять.
— И где же?
— А вот это позвольте оставить в секрете.
Видимо, лицо Андрея все же отразило его эмоции, потому что зам тут же добавил:
— Поверьте, я вас прекрасно понимаю. Никто не любит, когда его используют втемную. Именно поэтому я, нарушив, кстати сказать, предписания, рассказываю вам все это сейчас. От вас не требуется защищать документы. Более того, если действительно некто придет и попробует купить бумаги, или же забрать, угрожая оружием, вы должны их отдать. Все остальное я беру на себя. И в любом случае доставленные вам неудобство и беспокойство будут соответствующим образом компенсированы в материальном плане. Порядок сумм я вам озвучил ранее. И прошу до поры оставить наш разговор в тайне.
— Но если...
Беседу прервал порскнувший почти из-под ног рябчик. Андрей считал себя хорошим стрелком, но тут он не успел даже вскинуть карабин. Он лишь услышал, как рядом с ним грохнул выстрел, и увидел, как рябчик упал в траву. Выстрел был хорош. Сбить рябчика влет, да не дробью, а пулей, да еще почти не целясь — это, безусловно, высший пилотаж. Правда, что от него, бедного, осталось... Калибр 5,56 — это вам не дробь-шестерка. Но, в любом случае, демонстрация была более, чем убедительной. Этот Станислав Наумович явно какой-нибудь спецназер. Да и, скорее всего, вовсе не Стас, и, даже, не Наумович. Но это все Бородулин озвучивать не стал. Ни к чему говорить вслух об очевидных вещах. Но и другое было хорошо — теперь стало понятно, что представляет собой Михайленко, и как себя с ним вести. Собственно говоря, все отношения уже были прояснены, и разговор свернул на охоту, рыбалку, оружие, снасти и прочие мужские темы. Еще несколько раз удавалось вспугнуть рябчиков, и тут уж Андрей не оплошал. Его заместитель тоже был на высоте, и к моменту возвращения у каждого на поясе висели по четыре тушки
Охотничья удача приподняла настроение. Вернувшись в лагерь, он, не надеясь на мастерство дежурной пары, собственноручно ощипал и выпотрошил дичь, поручив студиозусам выбросить подальше в лес отходы. Хоть птички и невелики, однако супчик из рябчика весьма неплох, и нынче, пользуясь наличием свободного времени, он собирался сварить его сам, отведя дежурным кашеварам роль подручных.
Есть люди, которые не признают за деликатес пищу, приготовленную на костре. Их не устраивает и обнаруженный в бульоне уголек, и запах дыма, и случающуюся неравномерность прожарки, и жестковатое мясо дичи... Бородулин же как раз именно за это и ценил походную кухню. Он почитал вершиной кулинарного искусства готовку на живом огне, и не без оснований считал себя большим специалистом в данном вопросе. Ближе к вечеру, примерно за час до того, как люди должны были возвратиться с работ, Андрей приступил к процессу. Михайленко присел поближе к костру и заинтересованно наблюдал за священнодействием.
На дно двухведерного котла, скорее даже, казана, было налито кунжутное масло. В нем обжарены мелко нарезанные овощи — лук и морковка. Потом туда же были добавлены и обжарены порционно разделанные рябчики. Все это было залито нужным количеством воды, покипело с полчаса, затем в бульон была добавлена лапша, мелко нарезанная зелень, соль и специи. Еще немного — и суп был готов.
К тому моменту, как котел был снят с огня, вся экспедиция уже заняла свои места с мисками и ложками наготове, ловя ноздрями сводящие с ума ароматы и поливая траву под ногами обильно выделяющейся слюной. Уставшие и проголодавшиеся люди выхлебали деликатес во мгновение ока и потянулись за добавкой.
— Я вижу, Андрей Владимирович, вы обладаете множеством разнообразных талантов, — сделал комплимент Михайленко, доедая вторую порцию.
— Так же, как и вы, Станислав Наумович, только наши таланты лежат в несколько различных областях.
— В общем-то, это неплохо, когда начальник и его заместитель дополняют друг друга.
И Бородулин был вынужден согласиться с этим железным аргументом.
После ужина молодежь вновь принялась терзать гитару, а он переговорил с геологами.
— Ну что, мужики? Каковы первые впечатления?
— Ты знаешь, Андрей, — ответил Мелинг, — много признаков, много сопутствующих пород. Я почти уверен, что на моем участке очень и очень богатая погребенная осыпь. Завтра начнем бурить шурфы, брать пробы, но это лишь формальность. Ну и способ более точно указать область залегания пласта.
— У меня примерно то же самое, — подтвердил Корнев. — И, скорее всего, осыпь выходит за пределы участка.
— Ну что ж, хорошо. Будем работать дальше. Если все получится, заказчик обещает приличную премию. А как там мои пацаны?
— Не переживай, нормально все. Бегают, помогают, без дела не сидят. Любопытные, спрашивают много. Если поступят в Горный университет, будет нам хорошая смена.
— Это хорошо. Я, собственно, туда их и нацеливаю, для того и сюда потащил.
Корнев прислушался к нестройным голосам, в очередной раз гнусавившим "как здорово, что все мы здесь..."
— Эх, молодежь! — возмутился он. — Всему-то их учить нужно.
Он убежал к костру и через минуту оттуда донесся его голос:
— Барды, учитесь играть на гитаре. Вы что, других песен-то и не знаете? Ну-ка дайте инструмент. Гитара — это женщина, ее надо ласкать, а не терзать. Основа музыки — гармония, а не то, что у вас выходит. Знаете таких авторов — Иващенко и Васильева? Ну так слушайте.
И звучным, проникновенным баритоном начал:
— Журавли летят, а что в них толку...
Первая неделя прошла сравнительно спокойно. Утром люди расходились на работы, вечером собирались в лагере. Никаких подозрительных событий не происходило. Михайленко трижды в день доставал здоровенную трубу спутникового телефона и о чем-то говорил со своим неведомым начальством. Старый Юра, которого Андрей попросил посматривать вокруг на предмет появления чужих людей, никого не замечал. С площадок пошли первые цифры, Бородулин принялся их обрабатывать и набрасывать черновик заключения. Предварительные прогнозы подтвердились полностью. Заместитель периодически интересовался успехами изысканий для очередного доклада в свою фирму. Время от времени удавалось поохотиться и разнообразить стол дичиной. Один раз Мелинг притащил в лагерь косулю — случайно наткнулись при возвращении и добыли. По этому поводу на следующий вечер все кушали гречку с тушеным мясом. Вернее, мясо с гречкой — крупы в блюде было явно меньше. Студенту — радисту в свое дежурство удалось выкроить время и поковыряться со своим трансивером. Он связался с десятком старых знакомых и ходил абсолютно счастливым. Выпало счастье и лучнику. Андрей в первый раз увидел, как это происходит: ни малейшего звука, только негромкий стук, когда стрела втыкается в нарисованную на дереве мишень в сотне метров от стрелка. Интерес вызвал и сам лук. Не согнутая палка с веревкой, как в исторических фильмах, а сложная конструкция из углепластика, с какими-то колесиками, блоками, через которые была пропущена нить тетивы. Из-за этих колесиков усилие, потребное для натяжения лука, было сравнительно небольшим. Как-то, попав в гости к историческим реконструкторам, Андрей попробовал натянуть большой лук, сделанный "по старинным рецептам". Он был человеком далеко не слабым, но сделать это смог лишь с трудом. С этим же чудом техники при желании мог справиться и ребенок.
Меленьтьев в своем стиле размеренно, тщательно и пунктуально делал топографическую съемку участков. Двигалась и программа биологов. Зимин ходил довольный: студенты успешно нарабатывали себе дипломы, а он — очередную публикацию, а, может даже, и диссертацию. В общем, все было в порядке, без происшествий. Даже погода была практически идеальной. Эта гладкость настораживала Бородулина. Он предпочел бы пару-тройку мелких проблемок одной крупной. И отсутствие даже небольших происшествий заставляло его ожидать под занавес какой-нибудь глобальной западлы. Кроме того, не шел из головы давешний разговор с Михайленко. За себя-то он не боялся, мог при необходимости и повоевать. В лесу он чувствовал себя как дома. Но с ним были еще люди, и, что самое главное, дети. Пусть не такие уж и маленькие, но все равно — дети, и рисковать ими он не мог.
Заканчивалась вторая неделя работы, еще несколько дней — и можно сниматься с лагеря и возвращаться домой, дописывая в поезде отчет. Но заказчик хотел получить все материалы экспедиции прямо здесь, на месте. Это означало задержку еще на один день. Андрей нервничал, но хотя он пытался скрывать свое состояние, выходило у него не слишком удачно, и в один из вечеров к нему подошел Корнев.
— Что-то ты мне не нравишься последнее время, — начал он. Какой-то дерганый весь. Что тебе покою не дает? Работы на два дня осталось, все хорошо идет, даже палец никто не прищемил.
— Это-то и гложет. Знаешь, Ильяс, были бы прищемленные пальцы, мелкие поломки оборудования, и прочее — мне было бы легче. А у нас даже бурундуки крупу не тырили. По моему опыту, не бывает поля без происшествий. И если нет нескольких мелких, значит будет одно, но крупное.
— Не майся. Видимо, ты перешел на следующий уровень — все неприятности тебя обходят.
— Я успокоюсь тогда, когда сойду с поезда в Екатеринбурге.
— Ну давай устроим завтра небольшой несчастный случай. Кто-нибудь куда-нибудь чего-нибудь засунет и слегка повредит.
— Ты что, смерти моей желаешь? Какой нафиг несчастный случай! Я уж как-нибудь дотерплю пару дней, как из леса выйдем — будет проще.
— Ну смотри, как знаешь. Я ж как лучше хотел. А ты попей на ночь валерьянки, может, полегчает. Или пустырника в чай завари. А лучше всего хлопни медицинского два раза по полста, чтобы отпустило. Я же знаю, у тебя есть заначка.
— Ну есть. Но ты же знаешь мое правило — в поле сухой закон, кроме крайних случаев.
— Ну так считай, что такой случай уже наступил. Надумаешь — зови, составлю компанию. Как-то нехорошо это, пить в одиночку.
— Спасибо, Ильяс, будет невмоготу — позову.
Едва Корнев отошел, как из-за ближних деревьев Андрею замахал руками Старый Юра.
— Слушай, начальник, однако чужие люди пришли.
Сердце у Бородулина упало. "Ну вот, начинается", — мелькнуло в голове.
— Сколько их? Много?
— Трое, однако.
— Вооружены?
— Все с ружьями, однако.
— Далеко отсюда?
— Мало-мало один час идти надо.
— Может, это охотники?
— Однако, не охотники. У них мешков нет, сложить мясо некуда будет.
— Отвести туда сможешь?
— Смогу, однако, — Юра часто закивал.
— Подожди здесь, я позову Михайленко.
Андрей чуть не бегом полетел искать своего "зама по безопасности". Нашел, отозвал в сторону.
— Станислав Наумович, Старый Юра в лесу посторонних людей видел, троих человек. Все вооружены, не охотники. Стоят в часе ходьбы отсюда. Это не могут быть ваши люди? Вроде усиления к окончанию работ?
— Не должно бы. Впрочем, скоро сеанс связи, я спрошу.
Через четверть часа Михайленко выглянул из палатки, махнул Андрею.
— Это люди не наши. Надо бы на них поглядеть. — сказал он, когда тот зашел.
— Юра обещал отвести.
— Это хорошо. Правда, сейчас уже поздно, темно, я ничего не увижу. А убивать людей без уверенности в том, что это враг, я не хочу. Оставим вылазку до утра. Я не думаю, что сегодня у нас будут гости — работа, все-таки, не окончена, и они это знают. Но меры предосторожности принять надо. Вы с пистолетом обращаться умеете?
— Честно говоря, не слишком. Пару раз в стрелковом клубе пострелял из "макарова".
— Придется научиться. Я вам сейчас выдам оружие, оно будет у вас до момента погрузки в вертолет.
Он достал свой оружейный кофр, перевернул и отщелкнул донышко. Там лежали два пистолета, четыре обоймы, две пачки патронов и еще какой-то механизм. Оружие было весьма узнаваемо: "Глок-17".
— Ничего сложного, — принялся объяснять Михайленко. Предохранитель — вот этот флажок на спусковом крючке. Вот эта кнопка у скобы — выброс обоймы. Снизу зацеплен лазерный прицел. Куда покажет точка, туда и попадет пуля. Включается вот здесь, но батарейки у него садятся быстро, так что зря не гоняйте. Мушка заменена на волоконно-оптическую, целиться будет очень легко. Ну что, берите две обоймы, заряжайте, положите себе в кобуру от ракетницы. Кроме вас в лагере никто им не нужен, потому что только вы имеете полную информацию по месторождению, так что остальных они не тронут. Нам бы, как говорится, ночь продержаться. А как рассветет, наступит наша очередь охотиться. Вы ложитесь спать, как обычно — возможно, за нами наблюдают. А как совсем стемнеет, я покараулю.
Рассказывая, он разобрал свой "хеклер" и принялся копаться в ствольной коробке. Вынул какой-то механизм, вставил другой, взятый из тайника в кофре. Потом собрал все обратно, и стал набивать большие, на 30 патронов, магазины.
— Ну что, справились?
Андрей кивнул.
— Тогда идите к своим людям и постарайтесь вести себя естественно. С Юрой я сам поговорю. И ночью на всякий случай держите свою "сайгу" под рукой.
Легко сказать — ведите себя естественно. Ладно, с Корневым был разговор, он наверняка и с Мелингом поделился. И эту нервозность себе объяснит. А остальные авось не заметят.
Остаток вечера прошел в полусознании. Пили вкуснейший чай, но он не чувствовал вкуса. Шутили, он тоже пытался шутить, временами даже удачно. Корнев всунул ему в руки гитару, и Андрей спел что-то из Ландсберга, даже, на удивление, не налажал. Вместе со всеми ушел в палатку, лег, положил в изголовье заряженную "сайгу", а под руку — кобуру с пистолетом. Думал, что будет всю ночь ворочаться в ожидании неизвестного, и, неожиданно для себя, уснул. Да так крепко, что не сразу проснулся, когда Михайленко принялся его осторожно расталкивать.
— Вставайте, Андрей Владимирович, есть проблема. — шептал он.
Андрей, наконец, проснулся достаточно, чтобы воспринять слова заместителя. Он поднялся, быстро оделся, подхватил карабин, сунул в карман запасные обоймы и вышел наружу. Рассвело уже достаточно, вот-вот уже поднимутся дежурные. Да... Если бы не Михайленко, он запросто проспал бы завтрак. Вот что бывает от нервного перенапряжения!
Они отошли подальше от палаток, чтобы можно было говорить в голос, не опасаясь быть нечаянно услышанными.
— Что случилось, Станислав Наумович?
— Нечто совершенно непонятное. Юра не может найти дорогу.
