mass deffect -2

Пролог.

Опустив взгляд в стакан, я пытался не обращать внимания на больную пульсацию в висках. Прозрачная жидкость довольно красноречиво намекала мне, куда я скатился. Я ведь не пью алкоголь. Обычно. Мне вообще нравиться рисовать. В детстве я делал это постоянно, и получалось у меня очень даже неплохо. А когда я стал старше, мои рисунки стали еще лучше. Почерк кривой, руки дрожат так, что я не могу вывести прямую линию. Но если я не пишу, а рисую, то все получается прекрасно. Вот только, когда я пьян, я не могу сосредоточиться на рисунке. А рисовать мне нравиться слишком сильно, потому-то я и не пью. Обычно.

Но сейчас у меня не было никакого желания развлекаться. Мне больше хотелось забиться в какую-нибудь дыру и отрубиться там.

Еще один глоток и...

Резко прыгнув мне навстречу, стол со всей силы ударил меня по лицу.

Черные силуэты, бродящие в сером полумраке. И, почему-то, один из этих силуэтов подходит ко мне...

Вспышка света и передо мной всплывает до боли знакомый образ улыбающейся девушки. Но, он пропадает, как пятно от яркого света, ударившего по глазам. Образ исчезает, а на его месте появляется черная овальная голова, без глаз, носа и ушей. Только широкая зубастая пасть, разрезающая лицо стоящего передо мной существа на две половины.

Просыпаюсь я в холодном поту и понимаю, что меня куда-то несут.

— Что за... — Вырвался из меня возглас удивления.

Резкий рывок и удар о стену.

— Человек очнулся. — Резкий голос ворка.

Зрение проясняется, и я вижу перед собой двух уродливых ксеноса. Сгорбленные, худощавые. Хотя, самое мерзкое, это их лица. Три дыхательных дырки на лбу, большие красные глаза, длинные острые зубы, не прикрытые губами. Кожа на месте челюстей оголена, видны натянутые на челюсти мышцы. Куча уродливых плешин на коже этих существ даже не стоят внимание, по сравнению с их лицами. От такого зрелища, да еще с жесткого похмелья, меня вырвало.

— Не кидай человеку! — Возмутился один ворка, накричав на второго. — Он дорога стоить!

— Надо воткнуть в него эту штуку. — Произнес другой ворка, достав из кармана разгрузки шприц-пистолет.

Я попытался встать, но ворка с силой пнул меня ногой, ей и прижав меня к стене. В следующий момент мою шею ужалила игла, которая будто обожгла меня. Я еще раз попытался вырваться, но с каждой секундой тело становилось тяжелее. И веки тоже, еще чуть-чуть и они сами закрылись...

Все снова мутно. Я сижу в аэрокаре на месте пассажира и наблюдаю за стремительно меняющимся пейзажем. За пультом управления Рила. Порой, когда мне надоедает вид города, я перевожу взгляд на нее. Любоваться этой девушкой, я не устаю. Аккуратное милое личико, ясные синие глаза. Заметив мой взгляд, девушка провела рукой по фестонам на своей голове, будто их можно поправить, как волосы.

Она что-то говорила.

Я отвечал.

Не знаю, куда мы летели, мы много раз так летали раньше. Выезд за город, хоть места на пляже и дорогие, мы могли себе это позволить. Хотя, не совсем так. Это она могла это себе позволить, как и многое другое. Я же, такими средствами не располагал. Я еще и университет не закончил. Раньше я планировал после учебы устроиться в судостроительную компанию. Но, едва ли я мог многого там добиться, начиная с низов. Вот только, потом я встретил Рилу. На втором курсе она вела у нас ксенокултурологию. То есть, рассказывала о культуре различных рас. Порой на ее занятиях было откровенно скучно и я, что бы убить время, рисовал, пропуская мимо ушей все ее слова. Но, учитывая, что она очень красива, не удивительно, что порой я рисовал именно ее. И, однажды, так получилось, что я так увлекся рисованием, что понял, что пара кончилась только тогда, когда уже закончил. Большинство студентов уже покинуло аудиторию, а Рила стояла рядом и с интересом смотрела на мой рисунок.

Между нами небольшая разница в возрасте, мне девятнадцать, а ей двести тридцать четыре года. Но, как-то так получилось, что между нами завязались романтические отношения. А разница в нашем общественном статусе только придавала пикантности этим чувствам.

Собственно, она договорилась с кем-то из своих родственников, и у меня появился шанс устроиться после учебы в одну из продвинутых корпораций Иллиума. Ее родители выглядели так же молодо, как и она сама, только цвет кожи немного светлее. Они хорошо отнеслись ко мне. Правда, слова ее матери, или отца, я так и не понял, меня немного расстроили. Их не волновало мое положение в обществе просто по тому, что, по их мнению, это просто детская влюбленность. А когда я помру от старости, Рила поймет, что нужно искать себе более выгодную партию. Было обидно...

Воспоминания пронеслись мгновенно и вот я снова в аэрокаре.

Рила смеется, я тоже широко улыбаюсь. Настроение просто превосходное. Казалось, эта идиллия будет длиться вечно. Но, в следующий момент яркая вспышка стерла все, а затем сменилась темнотой.

Сквозь серость я открываю глаза и вижу лицо матери Рилы. Или отца... Я так и не понял, кто у них в семье играет роль отца, а кто мать, все-таки, они обе женщины.

— Лучше бы ты там умер! — Злобно прошипела она сквозь слезы.

К ней сзади подошла еще одна азари, второй родитель Рилы. Ничего не говоря, она увела супругу, бросив на меня, напоследок, виноватый взгляд. Вжав голову в подушку, я посмотрел наверх.

Черная овальная голова со скалящейся неровным частоколом острых зубов пастью.

И снова я просыпаюсь от этого кошмара. Опять это чудовище мне сниться. Но, помимо страха, в моей душе больше царит отчаяние. Чувство потери. Снова картина аварии всплыла в моей голове. При столкновении меня сразу вырубило и очнулся я только в больнице, где и узнал, что Рила не пережила это происшествие.

— Он очнулся? — Раздался человеческий голос.

Что?

Я ничего не вижу. Мои глаза закрыты какой-то повязкой.

— Удивительно, после остановки его сердце перезапустилось через тринадцать секунд. Реакции на введенные препараты не наблюдаю.

— Нужно взять еще крови для анализа. Возможно, что после воскрешения его организм полностью очищается от токсинов.

— Давайте.

Почему-то, я не могу пошевелиться. Все мое тело сдавливает что-то, то ли костюм, то ли ремни. Или костюм с ремнями...

— И введите ему наркоз перед ампутацией конечностей.

Что?

Укол в шею, но я все равно продолжаю дергаться и мычать через кляп изо всех сил. Черт, куда я попал?

Глава 1.

Побегство.

Черные силуэты в сером полумраке. Но это не как в тех кошмарах. Это силуэты не чудовищ, а людей. Слышно, как они о чем-то разговаривают, но их голоса звучат как через толщу воды, ничего не разобрать. Все эти фигуры топчутся возле большого черного прямоугольника. Меня тянет к нему, и я делаю шаг навстречу. При этом я даже не заметил, как задел что-то, похожее на стол. Слышен грохот и фигуры людей с беспокойство разворачиваются ко мне. Но я не обращаю на них внимания, продолжая идти к прямоугольнику.

Чем ближе я подходил, тем больше деталей было заметно. На лицах черных фигур проявлялись черты, глаза, носы, рты. А прямоугольник превратился в кушетку, на которой лежал еще один человек, зафиксированный тугими ремнями. Я протягиваю к нему когтистую руку и понимаю, что это не я, рука принадлежит монстру из моих кошмаров!

Резко очнувшись от кошмара, я пожалел об этом. Лучше бы я и дальше мучился страшными снами, чем то, что происходит наяву.

— Доктор, айджин снова проснулся. — Слышен женский голос.

Я не видел этого, но словно ощутил недовольство этого самого доктора.

— Кейтлин, не называй его так. Это просто старое суеверие. Он такой же человек, как и мы, по крайней мере, физически.

— Но он бессмертен.

— Он может умереть. — Возразил доктор. — Просто, после смерти он сразу же оживает, самоисцелясь от любых повреждений. Мы еще не смогли разобраться в его механизме самовоскрешения, но он явно выходит за пределы физиологии.

Да, теперь я знаю, почему я один выжил в той аварии. Сколько бы раз меня не убивали, я всегда возвращался к жизни через несколько секунд, полностью здоровый. Мне отрезали руки и ноги, извлекали из меня органы и травили чем только можно. Но сейчас я снова цел и здоров.

— В любом случае, сегодня у нас новая задача.

— Что нужно, доктор?

— Начальник приказал причинить ему как можно боли. Нужно вызвать у него такой стресс, какой только возможно.

— З-зачем? — Промямлила нерешительно девушка.

— Мы определили у него ряд странных способностей, отличающихся от его обычного самовосстановления.

— Да?

— Помнишь, как вначале работы ты постоянно цепенела при виде его?

— Как же забудешь...

— Дело не в твоей жалости. Я тоже не мог двигаться около минуты первый раз. Это эффект его голоса. Мы провели исследование. Это похоже на эффект оцепенения жертвы перед опасным хищником. Вдобавок, мы заметили, что в камере начали появляться царапины на стенах.

— Доктор, это...

— Телекинез, по крайней мере, очень похоже.

— Ясно, я поняла. Я подготовлю анестезию...

— Не нужно. — Остановил ее доктор. — Его болевой порог завышен, да и болевой шок уже давно перестал появляться. Похоже, он привык. Так что, дайте зажим для костей.

— Вот, доктор. Что вы хотите сделать?

— Ну, посмотрим, какую боль он вообще способен вытерпеть, на этот показатель и будем ориентироваться впоследствии.

Черт, лучше бы я не просыпался. А еще, лучше бы я вообще помер. Умер в той аварии вместе с любимой девушкой.

Что-то холодное касается моей руки, и я мысленно готовлюсь к очередной пытке. Честное слово, ожидание даже хуже самой боли. Как же страшно чувствовать прикосновения рук в перчатках и холод хирургических инструментов, и знать, что вот-вот эти руки начнут тебя мучить. На запястье сжимается рука доктора и один из моих пальцев зажимает какой-то инструмент. Щелчок, хруст и спустя несколько мгновений меня выгибает дугой боль, насколько позволяют фиксирующие ремни. По горлу проносится воздух, но он не превращается в стон или вопль. Ничего не шевелиться и я с ужасом понимаю, что голосовых связок нет. Просто нет.

Хах, тяжелое дыхание. Сердцебиение играет рок в моих висках, по всему телу пульсирует тупая боль. И снова я убеждаюсь, что не так страшны пытки, как их ожидание. Да, боль кошмарна, когда меня пытают, я не могу думать ни о чем, кроме как о прекращении этих страданий. Но, когда после очередной пытки мои палачи говорят, что устали и пора бы пообедать, вот тогда мне действительно становиться страшно. Просто потому, что именно в такие моменты сильнее всего осознание того факта, что мой кошмар это не короткий период и не сон, это реальность, уже ставшая повседневной рутиной для моих истязателей. И вера, что когда-нибудь это закончиться, исчезает.

Но, я начинаю ценить каждую передышку...

О, кажется, они возвращаются, нет, стойте...

Не знаю, сколько прошло времени. И счет своим смертям я потерял уже давно. Где-то на сорока сбился. Время превратилось для меня в вечность страданий с короткими перерывами на обед. Естественно, обед только для ученых, меня кормить не надо, все равно я не успею умереть от голода, меня до этого раз пять убьют.

Я так думаю, те, кто мной занимается, не плохо так разжился на моем теле. Даже не знаю, сколько раз из меня вытаскивали сердце, печень, почки, легкие. Слишком много для исследований, скорее, на продажу. Ведь мои органы были самыми обычными, здоровыми, без всяких мутаций.

— Похоже, теперь мы будем еще и новинки технического отдела на нем испытывать. — Доносится до меня голос одного из ученых.

— Ну, разумно. Что там у нас, кстати?

— Новая система термических патронов.

— Зажигательные, что ли?

— Термические! — Возмущение. — От этих штук у него должно все внутренности спалить. Это в разы круче, чем простые зажигательные патроны!

— Ладно, подготовьте объект к тестам.

Ну, замечательно, теперь на мне будут испытывать всякие разработки.

Впоследствии, из разговоров ученых, я узнал, что на мне будут испытывать еще и медицинские препараты, а так же различную броню.

И снова пытки, эксперименты и всякие тесты.

Это уже становиться рутиной. Я чувствую, как что-то давит на мой череп, скорее всего, вскрывают череп. Но, меня больше интересует разговор ученых.

— Знаешь, а ведь у меня дочь такого же возраста.

— Эй, Дени, сочувствие, это плохая тенденция. Ты лучше подумай о том, что эти исследования могут дать нам. Если мы разберемся, как работает его самовоскрешение, ты только подумай, мы сможем переплюнуть азари в долголетии. Твоя дочь сможет жить сотни лет и не постареть!

— Да-да, но все наши успехи пока в том, что мы исключаем одну теорию за другой. Мы так ничего и не раскопали в его теле.

— Ну, скоро все может проясниться.

— Ты это к чему?

— Я слышал, что начальство уже подготовило новый эксперимент. Док хочет отрубить ему голову и посмотреть, отрастит ли он новую. Нужен ли живой мозг для воскрешения и если он сможет восстановиться, то, как это повлияет на его организм.

Жуть.

Остается только молиться, что новую голову я отрастить не смогу и наконец-то упокоюсь.

Не повезло.

Я ощутил невероятную легкость, словно мое тело стало невесомым. Вдобавок еще и голова закружилась. Если бы не комментарии ученых, я бы и не понял, что это я так переживаю отсекание головы. И снова кратковременная потеря сознания, после чего я прихожу в себя полностью здоровый, с головой на плечах.

Жизнь продолжается! Дьявол...

Я вдруг снова оказался в привычном кошмаре. Хотя, какой это кошмар, если он стал настолько привычен, что уже не вызывает страха? Наоборот, когда боль прекратилась, я испытал облегчение.

Хотя нет, я все еще чувствую тупую боль по всему телу, особенно в груди. Но эта боль какая-то отсраненная, словно мне дали обезболивающее.

Смотрю на свои руки, снова когтистые лапы.

И я снова в своей камере пыток. По крайней мере, лично для меня, это пыточная камера. Смотрю вперед и вижу, как две черные фигуры, склонившись над моим телом, что-то со мной делают. Обида и злость сливаются и я, замахнувшись, бью раскрытой ладонью по ближайшей фигуре, растопырив когтистые пальцы.

Когти, больше похожие на короткие лезвия, вспарывают мягкую человеческую боль и сквозь сон до меня доноситься человеческий крик. Но я не останавливаюсь, резко отвожу руку назад, сгибая ее в локте и сжимая пальцы. Когти сомкнулись, и я резко бью во вторую фигуру рукой, словно копьем. Ха, какой замечательный сон! Как же давно я хотел сделать нечто подобное с этими монстрами!

Меня переполняла эйфория.

Раскидав людей в стороны, я сделал шаг к своей обители и, размахнувшись, прошелся когтями вдоль тела на кушетке. Холодные лезвия разрезали ремни, попутно вспарывая мою собственную плоть и тугую фиксирующую рубашку.

Вау, от моего тела, почему-то, начал подниматься черный дым. Я смотрел, как этот дым собирался вокруг ран, и тело восстанавливалось на моих глазах. Слышу чьи-то крики, оборачиваюсь и вижу, как в комнату забегает несколько темных фигур.