Спася королевство, мир и собственные жизни, мы бессовестно сбежали на море, возложив на Альдэго и его рыцарей миссию по наведению начального порядка в стране. Эрл по этому поводу попробовал подколоть величество, мол, не стыдно ли? Но тот как всегда выкрутился, пафосно выдав: 'Я дал твоей сестре слово и обязан его сдержать! Я обещал ей, что как только все кончится, мы уедем на море. Все кончилось? Кончилось. Так что у меня нет другого выхода!' Спорить никто не стал, и, быстро собравшись, мы двинулись в путь на одной из эльфийских повозок, крайне своевременно доставленных в Вайнеру согласно контракту.
Чтобы не пугать непривыкший к таким 'чудам' сельский народ, Ворон собрал контур невидимости. Окруженная им, повозка незамеченной пересекла королевство и за два дня привезла нас на место. На небольшой песчаный пляж, удачно примостившийся между двумя отвесными скалами. Чужое присутствие или прибытие нам не грозило: сюда можно было добраться только по воде или на эльфийской повозке, заставив ее слететь со одной из скал. Причем, Ворон о таких возможностях данного средства передвижения, похоже, не подозревал. Когда Леонард уверенно 'скинул' повозку с обрыва, полуэльф побледнел и так прижал к себе Конора, что малыш заплакал. К слову, я тоже на всякий случай заручилась поддержкой Воздуха, едва земля осталась позади повозки. Но не понадобилось: уже через пару секунд мы благополучно припесочились.
— Величество, ты чего детей пугаешь? — весело укорил короля Эрл, мельком обернувшись на нас. — Предупредил бы хоть, что собираешься продемонстрировать вайнерские навыки управления. Твой советник вон побелее иных простынь будет.
— Задумался, — пожал плечами Леонард, выходя из повозки и открывая передо мной дверцу.
Я не стала проверять догадку, что для братца королевский маневр также был полной неожиданностью. Лишь уцепилась за поданную руку и ступила на мягкий песок. Ворон тоже не стал реагировать на шутника, всецело поглощенный успокаиванием сына. Однако малыш никак не хотел прекращать плакать: видимо, обиделся на отцовское поведение. И действительно, стоило мне взять дитенка на руки, как он тут же радостно заулыбался и ткнул пальчиком в сторону моря. Мол, хочу туда. К слову, темпы развития чада меня порой сильно удивляли. Человеческие дети такую разумность проявляли явно не в этом возрасте.
Пока мужчины занимались установкой лагеря, мы с малышом подошли к кромке воды. Над безбрежной синеватой гладью кружили чайки, а вдали белело несколько парусников.
— У! — сказал Конор, ткнув пальчиком в небо.
Посмотрев в указанном направлении, я улыбнулась и подтвердила:
— Да, пти-и-ички там летают. Большие, краси-и-ивые пти-и-ички.
— У!! — требовательно произнес малыш, более настойчиво указав на стайку чаек.
Поняв, что слово 'красивые' было мной употреблено зря, я попыталась скорректировать желание чада, предложив:
— Зачем тебе птичка? Смотри, какие тут камушки в воде лежат!
Опустившись на колени, я достала из воды первую попавшуюся гальку и протянула ее дитенку. Не тут-то было. Конор оттолкнул мою руку и, вновь уставившись на чаек, выдал свое 'У!'
Отнекиваться тем, что мама просто не достанет птичку пока не хотелось, поэтому я попыталась объяснить по-другому:
— Малыш, чайки заняты, они не могут с тобой сейчас поиграть.
Со взрослыми отговорка, наверное, сработала бы, а вот в занятость птичек Конор не поверил и разразился плачем.
— Что случилось? — тут же отозвался Ворон, привязывающий к колышку одну из веревок, держащую край шатра.
— Птичку хотим! — ответила я, поднимаясь и собираясь утащить чадо от воды. Авось сейчас отвернется, увидит что-то более интересное и забудет про несчастных чаек.
Не тут-то было! Стоило мне сделать пол-оборота в сторону лагеря, как ребенок мгновенно замолк, протянув обе руки в сторону стайки, и через секунду боковым зрением я увидела стремительно приближающуюся ко мне птичью тушку. Причем, для самой чайки приближение тоже было явно неожиданным, ибо крыльями она скорее упиралась, чем махала. Резко развернувшись, я хотела откинуть тушку куда подальше, но Воздух сообщил мне, что мое желание мягко говоря не в первом приоритете. Поэтому через мгновение ребенок уже держал несчастную птицу за растопыренные крылья. Чайка верещала, Конор смеялся, а я находилась в тихом шоке от всего происходящего. В этот момент к нам подошел Эрл. Грозно посмотрев на тут же замолчавшего ребенка, он забрал у него птицу и весьма невежливо выкинул ее в море. К счастью, чайка весьма быстро вспомнила, зачем ей крылья и, резво ими замахав, улетела обратно к своей стае. Барт же перевел взгляд на меня и сердито сказал:
— Лиона! Нельзя потакать всем капризам своего чада! А если он в следующий раз дракона захочет? Тоже слевитируешь?!
— Эт-т-то не я, — от неожиданности голос никак не хотел слушаться.
— А кто?! — чуть повысив голос вопросил брат.
Ответить ему я не успела: к нам побежал Ворон и, расстегнув на сыне распашонку, сокрушенно выдал:
— Опять амулет снял! Ума не приложу, как он это делает!
Ничего более не пояснив, полуэльф вернулся к повозке и забрался внутрь. Мы с братом переглянулись и двинулись за ним. Причем, Эрл начал ненавязчиво разминать кулаки. К слову, если бы мои руки не были заняты притихшим чадом, я бы занялась тем же.
— Ворон, — вкрадчиво начала я, глядя как полуэльф что-то ищет на дне повозки. — А ты ничего не забыл нам рассказать?
— Ага, нашел! — радостно отозвался тот, вылезая наружу с зажатым в руке маленьким розовым камнем на тонкой цепочке.
Позволив папаше надеть кристалл на сына, я повторила свой вопрос.
— А я разве не говорил? — искренне удивился Ворон. Причем, самое обидное, что непритворно.
— И давно ты в нем эти способности заметил? — спросил подошедший к нам Леонард. Чуть отклонившись, я прислонилась спиной к его груди, а он положил руки мне на плечи.
— Накануне отъезда, — ответил полуэльф, забирая у меня сына. — Оставил его на кровати рядом с сумкой, вышел на минуту, возвращаюсь, а он из вещей карусель устраивает.
— Ну что ж, в принципе ожидаемо, — вздохнул Лео. — Правда, я ожидал не так скоро. Держу пари, ваш ребенок уже и разговаривать может, — пристально посмотрев на Конора, который тут же уткнулся носиком в папину шею, король, хмыкнув, добавил. — Просто пока не хочет.
— В смысле? — спросила я, чуть поворачивая голову, чтобы посмотреть на стоящего позади меня.
— Конор — потомок носителей двух диаметрально противоположных ветвей магии, — ответил Леонард, плотнее прижимая меня к себе и бережно обнимая. — Они должны были либо взаимокомпенсироваться, затормозив его развитие, но тогда бы он сейчас еще только-только начинал ползать. Либо взаимоумножиться, дав росту его способностей бешенные темпы. Что в принципе и есть.
— И что нам с этим чудом природы теперь делать? — вопросил Эрл, скрестив руки на груди.
— Воспитывать с учетом особенностей, — пожал плечами король.
В ответ на это Конор залился радостным смехом и, поддев пальчиком цепочку с амулетом, легко скинул ее с шеи, ухитрившись при этом расстегнуть замочек.
— А на эльфийскую веревку камешек нельзя было повесить? — проворчал Эрл, поднимая упавшую в песок цепочку и возвращая ее ребенку на шею.
— Нет, — покачал головой Ворон. — Эльфийские веревки полностью блокируют магию. Пока он растет этого делать категорически нельзя. Это все равно что нацепить ему на ножку железный башмачок и оставить до совершеннолетия.
Едва цепочка оказалась застегнутой, Конор снова схватил ее, но Леонард молниеносно перехватил его ручку и глядя ребенку в глаза строго сказал, выделяя каждое слово:
— Снимать. Нельзя. Мама. Расстроится.
Малыш внимательно посмотрел на короля, потом перевел взгляд на меня. Несколько секунд ничего не происходило, но затем ребенок отпустил цепочку и, высвободив свою ладошку из ладони Леонарда, протянул ко мне ручки. Когда же я взяла его у Ворона, Конор обхватил меня за шею и прижался ко мне изо всех доступных ему сил. И хорошо, что только физических. Магические объятия меня бы, наверное, прикончили.
— Дети — это тоже люди, — наставительно сказал полуэльфу Леонард. — С ними разговаривать надо, объяснять. А не просто нахлабучивать что попало на шею. Ты бы такое стерпел?
— Уж как-нибудь сам разберусь, — проворчал Ворон и добавил. — Вот появится у тебя скоро дочь, посмотрим, как ты с ней объясняться будешь.
Ничего более не сказав, полуэльф ушел в один из шатров. Я же приготовилась к возмущенному воплю 'Как дочь?!', однако его не последовало. Леонард лишь усмехнулся и, поцеловав меня в макушку, ушел заниматься расстиланием пледов.
Поняв, что моя помощь никому не требуется, я ушла с ребенком к берегу и, усевшись на песок, недалеко от воды, тихо сидела, слушая море и краем глаза следя за играющим с камушками Конором. Да так и сидела, ни о чем не думая, просто наслаждаясь жизнью. Ведь если разобраться, из чего она состоит? Кто-то считает, что из поражений и побед, из бесконечного карабканья к какой-то цели, среди лавин и отвесов. Кто-то считает, что жизнь — это служение чему-либо: людям, идеалам и прочее. Для кого-то жизнь состоит из постоянного удовлетворения собственных или несобственных прихотей. Для меня же жизнь — это счастливый детский смех. Это шершавая ладонь, бережно сжимающая мою руку. Это мягкие подколы и безобидная забывчивость. Это дорогие мне люди. Моя семья. И лишь минуты с ними я могу считать действительно значимыми.
Оставшийся день был занят все теми же нехитрыми бытовыми заботами: добыли охотой провиант, приготовили еду, поиграли с ребенком, искупались, повалялись на песочке, поддавшись сладким объятиям сна. Правда, за последнее нужно сказать спасибо малышу. Предполагалось, что это мы его на дневной сон уложим. Но все вышло с точностью наоборот: большинство из нас засопели (и даже захрапели) первыми. Я сопротивлялась из последних сил, однако, увидев, как Эрл, не открывая глаз, мягко притянул к себе уползающего в сторону воды Конора, успокоилась и сдалась. Раз братец бдит, то можно себя не мучить, к тому же у Ворона наверняка сигнальный амулет есть. Да и как бы крепко я не уснула, материнский инстинкт начеку будет. Его не каждому сонному зелью заглушить под силу.
К ночи же, когда выспавшиеся мы все-таки уложили Конора, Эрл притащил из леса несколько охапок хвороста и пригласил нас к костру, полушепотом объявив:
— Все, мелкий устал, теперь и нам спокойно поиграть можно.
— В смысле? — удивился Ворон.
— В прямом, — ответил король, ненавязчиво кладя руку ему на плечо и увлекая за собой к кострищу. — Ведь как лучше всего отдохнуть от взрослых проблем? Вспомнить то время, когда их и в помине не было. Хоть ненадолго, но вернуться в детство. А что может быть лучшим проводником в эту часть жизни, как не игры? Да-да, именно они способны помочь забыть о прожитых годах, если, конечно, уметь им это позволить.
Пристально посмотрев в глаза чуть ошалевшему от такой тирады полуэльфу, величество чуть улыбнулся и спросил:
— Ну, ты мне веришь?
Поняв, что будет происходить дальше, я, еле подавив стон, укоризненно посмотрела на брата, пользуясь тем, что Ворон стоял ко мне спиной. Однако Эрл мое молчаливое возмущение проигнорировал, а Леонард, чуть обернувшись, незаметно подмигнул. Мол, так надо. Хотя, то ли имел ввиду величество? Могу ли быть уверена в своих суждениях, раз вновь так глупо ошиблась? Ведь я наивно думала, что Леонард действительно поехал сюда за отдыхом и выполнения обещания ради. А на деле оказывалось, что Эрл с величеством просто решили, что сейчас самый подходящий момент окончательно принять Ворона в нашу семью и нашли подходящее место для своего ритуала посвящения-выяснения, а кого на самом деле мы принимаем. 'Верю-не-Верю' — усовершенствованная детская забава. Точь-в-точь такое же когда-то было устроено для Квена. И даже не скажешь, что задело сильнее: досадная ошибка, гадкое ощущение дежавю или понимание, что в очередной раз в лоб целят те же грабли.
— Лиона! — мягко окрикнул меня Леонард, прервав размышления. — Одним из главных талантов королей является умение делать несколько дел одновременно. Ты мне веришь?
— Нет, — огрызнулась я.
— Зря, — пожал плечами Лео и велел Эрлу. — Запиши на ее счет минус пять очков.
Поняв, что выбора у меня нет, я сдалась и подыграла, весьма натурально возмутившись:
— Не было старта игры! Не честно! — и секунду помешкав, зловеще добавила. — А жуликов я люблю в землю закапывать. По самые уши. Ты мне веришь?
— Даже не сомневаюсь, — ответил Леонард, и подойдя ко мне, протянул руку, приглашая проследовать к костру.
— Может, объясните? — уже заинтересованно глядя на нас, вопросил Ворон, усевшись на указанное ему кивком место.
— Охотно, — ответил брат, усаживаясь рядом со мной и кивая величеству на место напротив, рядом с полуэльфом.
Дождавшись, когда все рассядутся, Эрл объяснил правила:
— Первый кон играем пара на пару. Мы с Лионкой — против вас двоих. Потом, при желании, поменяемся. По сути все просто. Команда вызывает одного из соперников и тот рассказывает историю или просто выдает какое-либо утверждение о чем-либо: о погоде, о природе или иную чепуху. Команде, посовещавшись, нужно угадать, врет он или нет. За правильно угаданное очки идут в плюс, за неправильно — в минус.
— А как проверяется правильность? — уточнил Ворон.
— После версии команды игрок сам признается, — ответил Эрл, подбрасывая щепку в огонь и чуть расшевеливая хворостиной горящие поленца.
— А если соврет? — недоуменно моргнул полуэльф.
— Ты соврешь? — спросил Эрл, пристально глядя сквозь дымку костра на Ворона.
— Я-то, может, и нет, — осторожно ответил тот и уверенно добавил, кивнув на величество. — Но вот он — точно. Да и за тебя не поручусь.
— Вот как? — с досадой бросил брат, глядя на довольного Леонарда, скрестившего руки на груди. Похоже, король только что выиграл очередное пари.
— И какие способы контроля честности ты предлагаешь? — все также улыбаясь поинтересовался Лео. — Обычно мы отыгрывали все коны, а перед проверкой зелье искренности выпивали. Но Лионке сейчас нельзя так рисковать. Отсюда вопрос: что будем делать?
Помолчав несколько секунд, Ворон улыбнулся и уверенно заявил:
— Ты врешь.
— Ага, вру, — охотно кивнул король, и разведя руками, продолжил. — Вот видишь, я признался. И не соврал. — однако тут же, посмотрев на меня, опустил руки на колени и, лукаво прищурясь, добавил. — Или соврал?
— Начинаем игру? — увернулась я от прямого ответа, ибо понимала, что стоит спутать сейчас все карты, признавшись, — основной игре придет конец, а другого столь удобного случая ее провести, может и не представиться. Эрл же с Леонардом правы: эта игра нам всем ой как нужна. Ведь за эти три года мы прошли через горы и трясины взаимной лжи, оправдываясь ее вынужденностью. И прежде чем двигаться по жизни дальше, рука об руку, просто необходимо выяснить, есть ли у нас еще доверие друг к другу. Или осталась только вера? И осталась ли? Ведь в противном случае придется просто разбежаться, потому что в кругу друзей без веры нельзя, а в семье невозможно уже и без доверия.
